Нэм Иртэк - Замуж по распределению [litres]

– Ощущения, конечно, незабываемые, но как-то иначе я себе представляла первую брачную ночь. И это мы просто ментально познакомились…

Обстановка в каюте, которую пришлось изучать ввиду отсутствия возможности перемещаться, показалась довольно необычной, хотя не особенно отличалась от привычного убранства в туристических шаттлах. В первую очередь удивило даже не это кресло, в котором можно было провести много часов – удобное и мягкое, оно оказалось прекрасно подходящим для фигуры Алиры. Впрочем, ей вспомнилось, что и зиндаррианец им пользовался, явно не испытывая неудобства. Единственным объяснением было то, что это дорогая модель-трансформер, подстраивающаяся под конкретного седока. Если есть не только желание, но и средства, то поводов не позволить себе кресло по цене обычного атмосферного шаттла Алира не видела. Больше удивляла, как ни странно, кровать. Обычно спальное место устраивалось в стеновой нише, являясь ее частью и не угрожая причинить вреда в случае возникновения непредвиденной ситуации. Здесь же стояла на первый взгляд обычная кровать, конечно, закрепленная фиксирующими устройствами, но явно предназначенная для транспортировки. Такие обычно использовались в медицинских блоках, чтобы врачи имели свободный доступ к больному со всех сторон. Однако каюта никак не напоминала привычные палаты, в которых, пусть и редко, но доводилось бывать Алире во время недолгих полетов на Луну. Здесь не было медицинского оборудования, и свет казался вполне естественным, а не тем мертвенно-бледным, который всегда оставлял неприятные ощущения не только в глазах. Да и размер каюты казался гораздо больше обычного, поэтому определиться с тем, придется провести здесь все время полета или положенное время карантина, Алира так и не смогла.

А вскоре вернулся зиндаррианец. Удивительно напоминающий человека суровой профессии со своим развитым телосложением, он принес контейнер, который молча установил на выдвинутый из стены и до этого не замеченный девушкой столик. Внутри оказалась питательная, но легкая еда: горячий мусс с запахом мяса, овощное пюре, судя по зеленовато-бурому цвету, сок из цитрусовых и уже привычная вода в необычной упаковке. К счастью, тошноты уже не было, в отличие от чувства голода.

– А ты? – Ощутив, как сильно хочет на самом деле есть, Алира все же не могла не заметить, что контейнер один. – Не будешь есть здесь или вообще голодаешь?

– Мне показалось, ты хочешь остаться одна. Я позавтракаю у себя. – Ответ прозвучал холодно и вежливо, отчего напрашивался очевидный вывод, что зиндаррианец обиделся.

– Подожди, не уходи, мне нужно кое-что тебе сказать. Личное время и пространство нужно каждому… – Алира вначале принялась объяснять не слишком приятную ситуацию, которую спровоцировала, общепринятыми фразами, но после решила честно признаться: – Я повела себя некрасиво, сорвалась. Мы почти не знакомы, если не считать нескольких часов, которые провели здесь вместе и не в лучшем состоянии. Я вообще не хотела выходить замуж, а тут… Извини, Дэвид. Я злилась на себя, а досталось тебе, это не повторится. Мир? Мне нужна одежда, в таком виде неудобно разговаривать, да и есть тоже. Если честно, я почти постоянно об этом думаю, особенно когда ты рядом. Может, позавтракаем вместе? Поговорим откровенно. Ты тоже, как я поняла, не слишком рад этому браку. Предлагаю сразу обсудить нашу ситуацию и определиться с планами и отношениями. Не возражаешь?

Очевидно, зиндаррианец не имел ничего против, удивившись настолько сильно, что даже не ответил, в очередной раз поразив вспыхнувшим в глубине синих глаз светом, будто сработал какой-то из датчиков, настроенных на общение с плохо изученными представителями других рас. На бесстрастном лице промелькнули совершенно не совместимые, по мнению Алиры, чувства, учитывая ситуацию: недоверие, благодарность и некий восторг. И, поправив темно-русые пряди, которые, слегка завиваясь, упали на лоб, Дэвид, казалось, что-то для себя решил, не говоря этого. Он вновь нажал на что-то в стене, извлекая упакованный набор с форменной одеждой, обувью и гигиеническими принадлежностями. Положил все это на кровать и направился к выходу. Уже переступив через порог, зиндаррианец вдруг повернулся к уже не надеявшейся что-то услышать землянке и ответил:

– Я вернусь через десять минут. Мне будет приятно разделить с тобой пищу.

– Отлично, – хмуро заметила Алира, обратившись к уже тихо занявшей свое место двери. – Со мной или с ним что-то не так? Впрочем, это зависит от того, с чьей точки зрения смотреть.

Учитывая опыт, она медленно переместилась на кровать, чтобы извлечь одежду и прочее из герметичной упаковки. В первую очередь облачилась в белье, почти физически почувствовав облегчение оттого, что уже не совсем обнажена. Облегающий комбинезон графитового оттенка тоже оказался вполне удобным, а мягкие ботинки были нужного размера. И необычный гребень, казалось, сделанный из дерева, который лежал в числе прочих вещей, необходимых женщине, было жаль использовать по прямому назначению. Широкие зубья хищно изгибались, как образцы древнего оружия, а витиеватый рисунок напоминал узор, который Алира лишь однажды видела в террариуме на шкуре одной из самых ядовитых змей планеты, к сожалению, давно вымершей и искусственно восстановленной по генетически пригодным останкам. Теперь такие экземпляры имелись только в биопарке. Это воспоминание всколыхнуло и другое, заставив мысли вернуться сюда – на инопланетный корабль, на борту которого, по заявлению новоиспеченного мужа, «пробуждались спящие гены» Алиры. И, расчесывая необычайно красивым гребнем волосы, она уже без удивления приняла тот факт, что они выглядят свежевымытыми и кем-то заботливо приведенными в порядок ранее. Вот только думать о том, что заставляющий злиться на себя сон может оказаться вовсе не плодом воображения, а настоящим воспоминанием, совершенно не хотелось.

Времени до возвращения Дэвида оставалось не так уж много, поэтому, довольно быстро приведя себя в порядок, Алира вновь переместилась в кресло, чтобы не демонстрировать собственную слабость. Чего она точно не могла терпеть в отношении себя, так это жалости. Еще тогда, когда потеряла маму и была помещена в интернат для сирот, поняла, что за этим проявлением отношения окружающих скрываются только самые худшие новости. И пусть давно выросла и понимала, что некоторые люди способны вполне искренне сопереживать, также знала: большинство проявляют сочувствие лишь внешне, внутри оставаясь безучастными. И это в лучшем случае. Притворство Алира презирала даже больше, чем откровенную вражду, поэтому решила рассказать мужу всю правду, чем бы это ни обернулось.