Альма Либрем - Суженый для горной ведьмы

Это надо было остановить.

Да и Тиама, признаться, жалко. Он вроде как и не сделала Дараэлле ничего хорошего, но ведь Геор столько положительного рассказывал о брате, что трудно не поверить!

— Если все для меня закончится дурно, — словно предчувствуя возможные последствия, произнес Тиам, — я могу надеяться на то, что Геор правильно поймет причины? Что он накажет виновную?

— Мне бы хотелось в это верить, — кивнула Дараэлла. — Но рано или поздно такие виновные, как Лисандра, наказывают себя сами. И, возможно, я и есть ее наказание. Среди горных ведьм есть поверье, что даже свободные сестры рано или поздно помогают горам, так, по старой дружбе. И каждая, обнаружив виновницу какого-нибудь преступления, рано или поздно пользуется своим даром для того, чтобы справедливость восторжествовала… Грешниц горы не любят. И самым страшным грехом считаются обман и предательство.

Тиам ничего не ответил. Он вряд ли вообще хоть что-то понимал в жизни горных ведьм, только и мог, что склонить голову в согласном кивке, надеясь на то, что Дараэлла правильно истолкует его жест. Сейчас в нем бурлило темное заклинание, хозяйка которого сама по себе 3уже не была способна на серьезное колдовство. Но хорошо же она его отравила! Интересно, как долго Лисандра собиралась таким образом избавиться от Эсмонда? Дара не думала, что это было единственное оружие, подвернувшееся коварной экс-верховной под руку, скорее всего, против Дараэллы Лисандра воспользовалась заготовленным давным-давно оружием.

Ну что ж, не на ту напала.

Дара опустила руки на плечи Тиама и закрыла глаза, пытаясь призвать свою магию и направить ее в нужное русло. Но каждый раз она наталкивалась на глухую стену. Казалось, Лисандра сожгла за собой все мосты. Чтобы взаимодействовать с тем черным пятном, которое она породила, следовало сначала вытащить его наружу, а ведь это означало только одно — Тиам вновь превратится в жестокое чудовище, и тогда Дараэлла не успеет ничего сделать. Полковнику вполне хватит сил задушить ее до того, пока она споет камням очередную увеселительную песенку и заставит их помогать более активно.

Умирать Даре, что логично, совершенно не хотелось. Но и оставлять Эсмонда таким вот ядом замедленного действия она тоже опасалась. А что, если…

Идея, пришедшая девушке в голову, казалась совершенно безумной. Но она знала, что вот так магия Лисандры могла поддаться.

Дара скользнула ладонью по подбородку Тиама, заставляя его поднять голову, и всмотрелась в его глаза. Сначала она не видела ничего необычного, да и магия, казалось, укрылась от внимательной горной ведьмы и не хотела себя выдавать, но прошла секунда, два, три, и дыхание Эсмонда стало тяжелее, сердце забилось чаще, на лбу выступила испарина. Он словно хватался за что-то, пытался удержать какой-то сгусток энергии, рвавшийся на свободу.

— Отпусти себя, — попросила Дара. — Ты ведь можешь? Просто расслабься. Представь, что оно уходит из тебя.

Кажется, Тиам подчинился.

…Глаза его засветились колдовским огнем. Ладони, доселе спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки. Он подался вперед, кажется, чтобы завершить свою карательную миссию, но не успел ничего сделать.

Магия уже увидела свою жертву. Глаза в глаза. Самонадеянная, уверенная в своих силах горная магия — ну как она могла отсиживаться за спиной какого-то мужчины, когда получила возможность сразиться сама? Это было в стиле Лисс!

Дара еще успела увидеть, как темнота вырвалась из Тиама, оставив его тело, будто нечто ненужное. Теперь проклятие не могло вернуться к Эсмонду, он считался отработанным материалом.

Но смотреть больше Дараэлла не имела права. Она спешно зажмурилась — и почувствовала, как магия с силой уцепилась в ее волосы, прилипла к коже тонкой пленкой, пытаясь проникнуть внутрь, а потом — зашипела… и впиталась в Дараэллу, стала ее частью.

Магия Лисандры была сильной. Она не знала, что такое подчинение, не собиралась склонять голову перед кем-нибудь простым. Но Дара знала, что у нее есть преимущество. Ведь она — не какая-нибудь случайная девчонка, даже не просто горная ведьма. Она вольная, и, если уж бросает вызов, то способна сразиться.

Темная, липкая сила этого не понимала. Она стремительно распространялась по телу, как болезнь, проникала в каждый орган, заползала в кости, скользила по мышцам и текла вместе с кровью.

Дара отшатнулась к стене и уцепилась пальцами в камни. Мерзкая магия Лисандры разрывала ее на мелкие кусочки, пыталась разгрызть изнутри, выполнить свою миссию — и звала хозяйку, чтобы та похвалила, поблагодарила ее за проделанную работу.

"Ты не сможешь вернуться к той, кто породил тебя", — мысленно произнесла Дара.

Она сползла по стене и закрыла лицо руками. Тиам, кажется, бросился к ней, попытался встряхнуть, но Дара не реагировала на прикосновения. Сейчас весь мир был только у нее в голове, и ничто не могло отвлечь девушку от главной битвы — битвы за собственное сознание и за свою магию.

То, что создала Лисандра, уже плотно переплелось с магией Дараэллы и пыталось вырвать ее с корнем. И Дара расслабилась, позволяя чарам искать госпожу.

Но никого рядом не было. Ни Геора, способного принять в себя дар горной ведьмы, ни Лисандры, опустошенной после того, как она совершила глупость с кулоном… Только Эсмонд, но ведь он уже использован, он плохой носитель, в нем нет ни капли ведьминой крови!

Магия засомневалась. Как загнанный зверь, она заметалась в теле Дары, не понимая, как может разрушить свое последнее пристанище. Ей ведь больше некуда возвращаться. Она попыталась найти хотя бы одну щель, с помощью которой просочилась бы на улицу и убежала бы прочь, к новому носителю, но…

Всюду были камни.

Камни хотели отобрать эту силу, впитать ее в себя. Вот они — выходцы из гор, эти крохотные скалы, из которых кто-то построил тюрьму. И никакой возможности пробраться мимо них, прокрасться, старательно обходя все преграды.

Ни одной свободной ведьмы.

Только горы, горы…

Магия не собиралась становиться жертвой.

Она замешкалась. Ведь была еще Дараэлла. Эта девчонка, которая впустила в себя чужеродную силу — и ведь не испугалась! Может быть, желала добра? А вдруг понимала, что ждет магию, если та пройдет сквозь камни, и решила не позволять ей стать жертвой гор? Каждая горная ведьма, которая клянется, что верна горам и будет любить их до самого конца своей жизни, втайне проклинает уже то, что должна произносить такие слова! Почему Дара должна быть исключением и…

Дараэлла чувствовала, как ее собственная сила медленно разъедала чужую магию. Все, что принадлежало Лисандре, было ее частью, ее злобой и ненавистью, растворялось и пропадало. Оставалась только сила, лишенная любых желаний, за исключением того, что хотела принадлежать живому человеку, а не камням, всегда холодным и равнодушным. Ведь сила горной ведьмы осознает себя как нечто отдельное только до того момента, пока не сольется с общим потоком, пока не станет частью гор. Говорят, рано или поздно все приходят к одному исходу, но как же приятно отделиться не на несколько часов, а хотя бы на человеческую жизнь, может быть, немного более длинную для горной ведьмы, чем для обычной женщины или простого мужчины…