Альма Либрем - Суженый для горной ведьмы

Девушка охнула. Казалось, за эти считанные дни случилось столько всего, что она и думать забыла о покое… Оказаться теперь в мире, где от них с Геором никто ничего не хотел, понять, что они свободны… Это было невероятное чувство, в которое она сама до конца не верила.

Дараэлла потянулась к мужу и поцеловала его, не задумываясь ни о последствиях, ни о том, что на них смотрели. И Геор, должно быть, не сумев сдержаться, тоже ответил на ее поцелуй.

Сейчас Даре больше всего хотелось утонуть в его руках, слиться с ним воедино, стать с мужем одним целым — не задумываясь ни о чем дурном, не вспоминая о правилах, которые им потом навяжут. Они будто только сейчас полноценно узнали друг друга…

Хотя Дара помнила, что далеко не все преграды преодолены. Оставалось еще что-то, что смущало ее — то, насколько у них разные характеры, неумение жить вместе, непокорность…

Тем не менее, не она отпрянула от Геора. Он отстранился первым, отступил на полшага назад и как-то странно смотрел на нее, будто не понимал, зачем позволил себе такую вольность.

Диего смотрел на них, словно пытался ответить на какие-то собственные вопросы, до сих пор не озвученные им. Он щурил синие глаза так же, как делала это Дара, и девушка в который раз поразилась, сколько же у них, практически чужих друг другу, почти незнакомых людей было общего. Она не понимала, как кровь могла помнить все это, если она сама даже не знала, способна ли признать Диего, назвать его своим отцом. Действительно ли он был им, или, может, Даре просто показалось? Вдруг солгал?

Но сходство не могло быть настолько обманчивым. В каждом движении, в том, как повелитель океанов рассматривал их, изучал, запоминая каждую черточку, Дара со странной досадой узнавала себя саму. Хотела спросить, где же он был столько времени, пока она, одинокая, жила среди ведьм, словно чужая, настоящая в том, в чем они оказались фальшивыми, но почему-то вовремя себя остановила. Может, просто поняла, что и без его ответа знает, что сказать на свой вопрос.

— Мне пора, — промолвил наконец-то Диего. — Надеюсь, следующая наша пауза в общении не будет длиться двадцать лет… Я навещу вас?

— Навещай, — эхом отозвалась Дара, хотя не знала, хотелось ли ей этого на самом деле.

Да, наверное. Ей не хватало родительской заботы в детстве, и если кто-то мог возместить ее сейчас, почему она должна была отказываться?

— Спасибо, дорогая, — кивнул Диего.

Он повернулся к ним спиной и вскинул руки, должно быть, чтобы открыть очередной магический портал. Дара смотрела на его широкие плечи, на гибкие кисти музыканта и кусала до боли губы, останавливая себя, чтобы не задавать лишние вопросы.

А ее муж, наверное, хотел, чтобы Диего ушел поскорее. Разве он не ревнует, не хочет, чтобы мужчина убрался отсюда поскорее?

— Постойте! — вдруг окликнул его Геор. — А яд? Я не хочу навредить Даре. Что я могу…

— О, — ухмыльнулся Диего. — Что ты можешь, мальчишка?.. Моя морская принцесса не почувствует твою горную магию. Разве что определенные ее приятные аспекты, она все же унаследовала кое-что от своей матери. И береги ее, Каннингем. Помни, обидишь мою дочь — и точно не будешь знать удачи ни в одном из морей.

Диего улыбнулся напоследок Дараэлле, словно не замечая, какая серьезная она стояла, махнул рукой и шагнул в открывшийся портал уверенно, не чувствуя, как трещала вокруг него, сопротивляясь, магия.

И в огромном поместье графов Каннингемов воцарилась потрясающая, практически мертвая тишина.

Эпилог

Дара первой решилась нарушить молчание, давившее на нее, наверное, сильнее, чем морские глубины и магия Урсулы вместе взятые.

— Здесь холодно, и ты весь мокрый.

— Дара, послушай…

— Простудишься, — не унималась она, — простынешь, и как я буду тебя лечить? Нет, мне этих проблем не надо. Надо немедленно переодеться. И посмотреть, не натворила ли ничего лишнего Урсула.

— Со мной все в порядке, — отмахнулся Каннингем. — Погоди. Мне надо…

— И сейчас набегут слуги, — выдохнула Дара, пытаясь говорить так быстро, чтобы Геор не мог вставить ни слова, не сумел перебить ее и сказать что-то из того, чего она так сильно боялась. — Нам нужны эти лишние вопросы?

— Нет, но…

Она вскинула руки, пытаясь остановить его.

— Погоди! А если они будут спрашивать, куда подевалась твоя мать? Что мы им скажем?

— Правду, — тяжело вздохнул Геор.

— Что она отправилась к горным ведьмам реформировать их правительственную систему? — фыркнула Дараэлла. — Ты серьезно полагаешь, что это будет правильно — такое говорить? Нет-нет-нет! Послушай, нам надо придумать какую-то логичную версию. Что она…

— Отправилась куда-то отдыхать. В далекий горный замок. И будет жить теперь там, — твердо произнес Геор. — Дара, это не имеет ни малейшего значения. Послушай…

— Это имеет значение! — уперлась Дараэлла. — И не перебивай меня! Ты можешь себе представить, сколько вопросов возникнет у общества? К тому же, надо будет объяснить Тиаму, где мы были все это время и как уехали от горных ведьм…

Геор хотел воскликнуть, что это, в конце концов, не будет иметь ни малейшего значения, но понял — Дара просто боялась. Не знала, что взбредет ему в голову, что он посмеет сказать теперь, когда их не связывало ничего, кроме брачного браслета на запястье.

Ведь она оказалась морской ведьмой — невесть какое чудище в их не слишком простом мире! — а он все еще был горным ведьмаком, не знающим, как управлять собственной магией. И Дара боялась вопросов, не знала, что вынуждена будет отвечать ему на какие-нибудь претензии. Боялась, что эти претензии вообще будут.

Мужчина шагнул вперед, сокращая выросшее было расстояние между ними до минимума, обнял Дару за талию и заглянул ей в глаза. Девушка все еще что-то говорила, а теперь вдруг запнулась, осознав, что слова иногда бывают излишни.

— Я… — начала было вновь она, но запнулась и смотрела на Геора со странным ожиданием, будто бы пыталась уговорить его нарушить все-таки эту дурацкую тишину.

Не молчать, не молчать, не молчать!

— Дара, — решительно выдохнул он. — Я тебя люблю.

— Я не об этом…

— Я — об этом, — отрезал Геор. — Я тебя люблю. Я никогда не испытывал ничего подобного к другим женщинам и не знал, что такое любовь на самом деле, пока не встретил тебя. И я говорю это не потому, что ты хочешь это услышать. Говорю потому, что сам хочу это сказать.

Девушка вздрогнула, кажется, не зная, что ответить в ответ на такое заявление, но Геор не собирался умолкать.

— Я думал, что дело в том, что ты горная ведьма. Мне непривычно было думать только о женщине — не о море, не о своих солдатах, не о том, как помочь королю Юстиниану, а только о тебе. Мне никогда прежде не хотелось ни о ком заботиться. Я, наверное, жил наполовину, потому что часть меня была с Урсулой. Потому, что я не понимал, что мне делать дальше. От боя к бою. И мне плевать на то, кто что скажет. Я хочу, чтобы ты осталась со мной добровольно, а не ради пиратов. Чтобы мы шли дальше вместе. Я понимаю, что проблем будет много, что кто-то должен научить меня пользоваться магией, что я, в конце концов, упрям до невозможности и периодически очень сильно буду тебя раздражать… И мне все равно, что ты морская ведьма и что у тебя в родственниках Урсула и этот ненормальный океанический мужчина — твой отец, и еще множество горных ведьм… И, может быть, ты простишь меня за то, что Лисандра — моя мать, и что я — не как лорд Брайнер, где в доме нет лишних ушей, а прислуживают скелеты, и что периодически нам придется устраивать эти дурацкие балы, и что… И что я такой разговорчивый, когда не надо…