Тереза Тур - Империя Тигвердов

— Чаще всего — для того, чтобы зачать и выносить ребенка, требовался отказ от практики. Потому что — вместе с целительской магией — мы выплескиваем и часть жизненных сил. Мы привыкаем к этому, в горячке спасения человека можем даже этого и не замечать, но… Так и есть. Вчера тебе было плохо не потому, что ты исчерпала магический резерв. Ты залезла в жизненный.

— Получается, что я…

— Именно. Чтобы вытащить того молодого человека, ты стала делиться с ним своей собственной жизнью.

Я молчала, ошарашенная… Почему-то такого видения картины у меня в голове до этого разговора не было. И тут я сообразила:

— А… миледи Бартон?

— А что она? — хмыкнул учитель. — Захочет ребенка — возьмет на год отпуск за свой счет. Я так понимаю, все к тому идет. Что касается тебя, Рене. Неделю — лучше две. Ничего, кроме лекций. Желательно — умеренно. Следи, чтобы не уставала.

— У меня и так часов мало!

— Возись со студентами, гуляй. Придумай, чем заняться. Но! Никакой практики. Никакой магии. Миледи Веронику эти две недели я осматриваю сам. Лично.

— А порталы — можно?

Мне пришла в голову идея съездить в гости в Северную провинцию. А то я со своей скоропалительной свадьбы никого не видела. И потом, земли в окрестностях городка — мои владения. Хоть посмотрю…

— Денька через три загляни, — изрек целитель Ирвин. — Я тебя посмотрю, скажу. Пока же — ни-че-го!

Я вздохнула, и отправилась заниматься обустройством дома. Сортировала свои банки — и думала, что еще докупить по лекарственным травам. Составляла списки. Кстати, мед, обещанный Мелани, мне так и не доставили.

Так прошло воскресенье. Я старательно набиралась сил, как и было приказано. В результате к вечеру я не устала, спать не хотелось.

Чуфи пришла поздно. Закат мы пропусти. Решили пойти посмотреть на звезды. Вот только звезд было не видно из-за облаков. Крышу занесло сухими листьями, лисица бегала за ними по крыше. И вдруг со мной произошло то, чего не было никогда! Я спустилась. Нашла блокнот. Уселась перед камином. И написала…стихи! Побочный эффект от потери жизненных сил, не иначе…

Свои две пары в понедельник я ждала — как праздника. Студенты были взбудоражены. Переговаривались, но не слушали меня.

— Так… — нахмурилась я, спустя несколько минут после начала занятия. — И что это значит, позвольте полюбопытствовать?

— Почему жизнь в империи такая несправедливая? — спросила та самая дерзкая девчонка, что уже пыталась спорить со мной раньше. — Почему хороших людей арестовывают и волокут к палачам?

— Каких хороших людей? Конкретно.

— Студентов, — выкрикнула разом вся аудитория.

— Это вы про происшествие в пятницу? — поинтересовалась я.

— Да, — прогромыхали первокурсники.

— А кто из вас был на площади? — стала я задавать вопросы.

Галдеж не прекратился, но никто не сказал о том, что был на площади Цветов в тот злополучный день.

— Почему побежали люди? — продолжила я.

— На них напали военные, — тут же ответила девочка.

— Назовите правила посещения госпиталя.

Аудитория удивленно замолкла.

— Я задала вопрос, студенты.

Из-за первой парты поднялся молодой нескладный парень:

— Тихо, по парам, заходим. По десять человек на палату.

— И? — подбодрила я.

— Вопросы задает кто-то один, — вспомнил он.

— Отлично, стройтесь.

— Зачем? — раздался настороженный голос с задней парты.

— Пойдем к тем, кто был на площади Цветов. К тем, кто лежит у нас в госпитале. У них и спросите.

Мы дошли до госпиталя быстро. Я поймала на себе лишь крайне изумленный взгляд дежурного администратора, но отрицательно покачала головой — и измученная женщина — после пятницы госпиталь был переполнен — спрашивать не стала.

— Быстро и тихо, — приказала я. — Опрашиваем потерпевших. Эмоции держим при себе. Ничего, что могло бы обеспокоить больных. Жду вас. У вас пятнадцать минут. Время пошло.

Опрашивали студенты больных как положено. Шума, по крайней мере, было не много.

— Что происходит? — спросила у меня миледи Бартон.

— Педагогика в чистом виде, — проворчала я. — Студенты почему-то убеждены, что их сотоварищи пострадали напрасно. И их, безвинных, бросили за решетку. А чем доказывать им — так лучше пусть поговорят с очевидцами.

— Очень правильное решение, — задумчиво проговорил у меня за спиной барон Гилмор.

Мы с миледи Бартон резко развернулись — и поклонились.

— Доброе утро, дамы, — поприветствовал нас исполняющий обязанности ректора университета. — Миледи Бартон, а вы разрешите прислать после обеда опрашивающих? Мы запишем на кристаллы — и будем показывать всем. Объяснять — кто напал, кто кидал камни. Пока не достучимся.

— Да, милорд. Присылайте.

— А можно прислать студентов с факультета журналистики? — вдруг спросила я. — Ну, чтобы нельзя потом было сказать, что все подстроено.

— Шумно от них будет, — поморщилась миледи Бартон.

— Но эффект…

Не думала, что барон Гилмор умеет смотреть умоляюще.

— Давайте попробуем, — недовольно согласилась миледи Бартон. — Только после инструктажа.

— Договорились, — обрадовался барон. — Дамы. Я вас оставлю.

Он поклонился, сделал несколько шагов прочь — потом развернулся и сказал:

— Миледи Моран, у вас занятия во сколько заканчиваются?

— Две пары. Следовательно, в половину первого дня.

— Зайдите ко мне. В час.

— Хорошо.

Сказать, что студенты после посещения госпиталя были ошарашены — это не сказать ничего. Тихие. Бледные. Раздавленные той информацией, которую узнали.

— Теперь займемся лекцией, — одобрительно кивнула я. И мы вернулись в аудиторию. Слушали меня очень внимательно.

После занятий я успела сбегать домой — надо было кое-что захватить. И — как бы ни удивлялась тому, зачем я могла понадобиться барону Гилмору — в час дня была у него в приемной.

Из-за закрытой двери слышался чей-то громкий негодующий голос.

— Родители потянулись, — тихо, но злорадно сообщила мне секретарша. — Теперь сам наслаждается.

Я кивнула.

— Сколько мы с бедным милордом Мораном натерпелись… Сколько он нам крови выпил? Да вы и сами знаете. Теперь вот — пусть тоже удовольствие получит! Так ему.

— В общем — да здравствует император! — тихонько поддержала ее я.

И мы хором, с огромным энтузиазмом — но шепотом провозгласили:

— Бра-бра-бра!!!

Внезапно дверь распахнулась.

— Нет, вот от тебя, Гилмор, я такого не ожидал! — проревел огромный мужчина в военной форме. — Ты же тоже солдат, а не эти крысы тыловые!