Леока Хабарова - Юнит

– Нэудачная встрэча с астероидом, – пояснил механик. – Еще бы чуть – и говорили бы вы сейчас с татуированным грузинским трупом, вах! Напарнику моему повезло мэньше.

– Он… умер? – осторожно уточнил Джон.

– Э, нэт, дарагой. Но вэсь в гипсе по самые уши! – Механик смерил юнита внимательным взглядом и безапелляционно заявил: – Так что сэгодня помогаешь мне ты. По виду не хлюпик, руки вроде из плеч, да и в теме смэкаешь. Согласен?

– Я? – Физиономия киборга озарилась таким безбрежным счастьем, что Рита чуть не прыснула со смеху. – Да! Но…

Он вдруг осекся. Повернулся и уставился на нее:

– Можно мне остаться, Рита?

Маргарита вздохнула. И как вот ему отказать?

– Под полную твою ответственность, Резо, – сказала она, строго нахмурив брови. – И чтобы к ужину не опаздывал!

– Вэрну в целости, красавица моя! – Долидзе прижал лапищу к груди и поклонился.

– Я не опоздаю, Рита! – горячо заверил Семь-два-семь. – Честное пионерское!

Маргарита покинула храм воздушно-космических сил и двинулась по цельнометаллической кишке к лабораторному отсеку. На ходу активировала браслет.

– Асуми, – произнесла она, – мне срочно нужна твоя помощь.

– Сколько?! – Рита чуть не грохнулась с лабораторного табурета.

– Тари тысяси двести два, Марагарита-сан, – повторила Асуми, тщательно выговаривая каждое слово.

– Да уж… – нахмурилась Беликова. – А чего так много-то?

Вопрос носил чисто риторический характер, но взволнованная японка поспешила дать ответ:

– Фсе эти летные училися на Семле, Венере, сапутниках Урана и в марсианских колониях, Марагарита-сан.

Рита сморщила лоб.

– Хорошая работа, Асуми, – одобрила она. В отличие от профессора Левандовского, Беликова еще не разучилась хвалить подчиненных за быстрое и четкое выполнение поручений. Но… точно так же, как и шеф, Рита моментально нагрузила самурайскую дочь новыми заданиями: – Исключи из этого списка все, что связано с тяжелой, гражданской и транспортной авиацией всех категорий, включая корабли межпланетного следования. Оставь только космолетчиков-истребителей. И упор делай на элитные учебные заведения. Поняла?

– Хай! – кивнула японка.

– Принимай изображение. – Маргарита мыслеприказом активировала голографическую картинку, и портрет Семьсот двадцать седьмого завис в воздухе.

Она незаметно сняла юнита в обсерватории, когда он, зачарованный красотой открывшегося вида, разглядывал мерцающую гладь Земли. Рита зафиксировала изображение через нанокамеру зрительного нерва и сохранила на сетчатке.

Все-таки он вполне себе симпатичный. Голубые глаза полны печали. Темные ресницы длинные и пушистые, как у девчонки. Губы очерчены очень красиво. Крупный прямой нос, волевой подбородок, широкие скулы… и трогательная родинка на правой щеке. Даже падающая на лоб неровными прядями отросшая челка не портит общего впечатления.

«Что же ты все-таки такое, Семь-два-семь?» – в очередной раз мысленно спросила себя Беликова, а вслух распорядилась:

– Разошли фото по училищам. Скажи, что пишешь статью о выпускниках. В обратной связи укажи мой адрес. И никому ни слова. Ни единого!

– Хай! – снова кивнула самурайская дочь и свернула изображение.

Как раз вовремя – в лабораторию вернулся Паша с чаем. Одну чашку он вручил Рите, другую – Асуми.

– Здесь нет лимона, – констатировала Маргарита, сосредоточенно разглядывая жидкость бледно-травянистого цвета. – И он зеленый.

– Прости, перепутал. – Потомок донских казаков отобрал у них чашки и поменял местами. – Так лучше?

– Определенно. – Беликова пригубила ароматный терпкий чай. То, что нужно. И как только Асуми пьет эту невнятную жасминовую байду?

– Какие новости от Резо? – Паша взгромоздился на соседний табурет. Извлек из выдвижного ящика коробочку зефира в шоколаде.

– Все под контролем, – заверила Рита, угощаясь зефиркой. – Наш подопечный в надежных руках. Долидзе загрузил его работой до самого вечера. Наблюдение ведется через шесть камер. Если хочешь, можем глянуть.

– Ну ты, мать, даешь! – хохотнул Павел. – Здорово, кстати, придумала подключить Резо к исследованию.

– Резо молодец, – улыбнулась Беликова.

– Главное, чтобы во всей этой затее имелся смысл, – серьезно заметил Павличенко.

– Смысл имеется, – отозвалась Беликова. – Посмотрим, насколько широки границы памяти Семьсот двадцать седьмого. По идее, в знакомой среде импульсы должны продуцироваться в разы эффективнее. Если, конечно, это и в самом деле импульсы…

– А что это, по-твоему? – Павличенко внимательно посмотрел на нее. – Ты думаешь, он…

– Ничего я не думаю! – поспешно оборвала Рита и поежилась. Неужели Пашке тоже пришло в голову, что воспоминания киборга вовсе не фальшивые?

Настоящая память, внедренная в искусственное тело. Чьи-то украденные воспоминания. Или…

– Ты обратил внимание на его эмоции? – вновь заговорила Беликова. – Они такие искренние.

– Возможно, в корневых настройках выставлен максимальный уровень эмпатии, – предположил Павличенко.

– Возможно, – согласилась Маргарита и вздохнула. Выяснить сей факт не представлялось возможным: требовался уровень доступа вне категорий. А имелся такой только у шефа… – Ты переслал мне копии осмотра?

– Переслал, – подтвердил казак. – Комплексное состояние нашего друга – на высшем уровне. Никаких отклонений. Абсолютно. Как у остальных юнитов «Юниверсума». Один в один.

– Я все равно посмотрю.

Паша фыркнул:

– То есть моему мнению ты уже не доверяешь?

– Не в том дело. Просто… – Беликова на секунду зависла, обдумывая, как лучше объяснить. – Просто дело в том, что я сама не знаю толком, чего ищу. Что именно хочу увидеть в его данных…

– Так бывает, – понимающе кивнул Павличенко. Он скосил глаза на Асуми, которая осторожно извлекла из коробки последнюю зефиринку. – А ну, отдай! – Паша выхватил у японки лакомство. – Тебе сладкое вредно! Растолстеешь еще!

Вернувшись в блок, Рита рухнула в кресло. Усталость валила с ног – сказывалась бессонная ночь. Хотелось вина, но для этого требовалось встать – слишком серьезный подвиг, к которому Беликова была не готова. Она мельком просмотрела результаты анализов Джона, но толком ни во что не вникла – голова гудела адово.

Маргарита вздохнула и мыслеприказом развернула книгу о самой обычной девушке, но текст не пошел: мысли бродили где-то далеко от взаимоотношений ведьмы и оборотня.

Пролистав пару глав, Рита все-таки встала. Подошла к полке. Пробежала глазами по корешкам. Бумажные книги считались немыслимой редкостью: их дарили на юбилеи, свадьбы, передавали по наследству и покупали на аукционах за огромные деньги. У Маргариты в коллекции имелось целых четыре экземпляра: два тома «Марксизма-ленинизма» – Левандовский подарил в честь защиты диссертации, небольшой пузатый сборник стихов Басё, привезенный Асуми с родины, и старая, зачитанная до дыр, книга, которая досталась Рите от деда.