Леока Хабарова - Юнит

Что за гребаный аврал? И как раз сегодня, когда она ни на чем не может сосредоточиться от слова совсем?

Маргарита вырубила голоэкраны и уронила голову на руки. Перед глазами возникла белозубая улыбка, синие, как небо, глаза и падающая на них темная челка.

«С детства теплого молока не пил…

Есть в Космосе какая-то удивительная притягательность. В нем чувствуется сила, не находите?

У моей бабушки была собака с короткими лапами…

То, что я хочу сделать сейчас, очень неправильно…»

Черт! Беликова в ярости отшвырнула ручку. Да что за!.. Вся голова под завязку Джоном забита! И как вот с мыслями собраться, когда он висит там, в этой капсуле, уже третий день? Совсем один…

Рита мысленно залепила себе леща.

Очнись уже, дура! Он – киборг. Не чувствует боли, не знает страха. И тосковать не умеет.

Ну… по крайней мере, не должен. Программой не предусмотрено. А что до загадочной Софи… Так она, с огромной вероятностью, всего лишь импульс. Продукт мнимой памяти, не более того. Но почему же тогда… Почему же…

– Белка! – Пашкин голос противно сорвался на фальцет. – Где файлы? Левандовский меня сейчас дистанционно кастрирует!

Маргарита тряхнула головой, прогоняя навязчивые тревоги. Чтобы разобраться с Джоном, надо сначала спасти себя.

«Сбагрю чертову рутину и проведаю его», – пообещала себе Рита. Она наведывалась к Джону и вчера, и позавчера. Говорила с ним, хотя прекрасно понимала, насколько все это глупо и странно, однако спорить с сердцем не хотелось: Беликова чувствовала, что поступает правильно, пусть даже это «правильно» – только для нее.

Бесконечные видеозвонки, ядреная шефская ругань, сто миллионов сохраненных копий исправленных файлов и запасная папка с неисправленными… Про Норбекову Рита вспомнила только в полпервого ночи, когда цифры перед глазами начали троиться. Проклятье! Пришлось сорок минут убить на гребаный профтест, а потом еще полчаса успокаивать рыдающую Асуми, которая не сумела самостоятельно активировать физиологический код юинта, чем весьма расстроила потенциальных клиентов.

В себя Рита пришла в два сорок три. Она тупо пялилась в развернутые окна голоэкрана и слушала звон в ушах. Комната медленно и противно кружилась, как после знатной попойки. К горлу подкатывала тошнота. Ноги затекли, и встать оказалось непросто. Беликова потянулась, хрустнув спиной, и, пошатываясь, поплелась в кухонный отсек. Опрокинула в себя стакан воды и, накрыв лоб холодной ладонью, тяжело вздохнула. Да уж… Если бы она была киборгом, ее микросхемы давно бы расплавились ко всем чертям. Хорошо, что она человек и может работать круглые сутки напролет без отдыха и сна.

Бросив взгляд на браслет, Маргарита сморщилась: час до безобразия поздний. Почти три условной ночи! Не самое удачное время для визита в лабораторию. Но…

Она понимала, что не уснет, если не увидит Джона хоть мельком.

«Юниверсум», как и другие орбитальные станции, состоял из нескольких секторов, каждый из которых включал в себя четыре уровня. В самые первые месяцы работы Рита постоянно терялась и жалела, что под рукой нет нити Ариадны: база казалась запутанней лабиринта Минотавра. Сколько раз вместо лабораторного сектора «Каппа» Беликова оказывалась в технической «Омеге»! А пытаясь выбраться оттуда, неизбежно попадала в пищеблок сектора «Бета», где сердобольная Галатея Михайловна поила ее чаем с сухарями и терпеливо объясняла дорогу.

На самом деле индивидуальный сетевой бот, обитающий в браслете, мог мгновенно рассчитать оптимальную траекторию следования, однако Левандовский крайне негативно относился к сотрудникам, которые пользовались услугами ИСБ. «Юниверсум» – ваш новый дом, – говорил он. – Обойтись без навигатора в собственном доме не способны только умственно отсталые. А таким на элитной научной базе не место!»

Со временем Маргарита разобралась. Привыкла. Особенно учитывая, что шеф по сто раз за день гонял их из одного сектора в другой. Теперь Рита могла с закрытыми глазами добраться куда угодно, не испытывая каких-либо затруднений. Ей были знакомы все внутренние и внешние переходы, стыковочные отсеки, аварийные выходы, гравитационные узлы, вентиляционные отдушины, лифты и многое другое. Единственное место, которое так и осталось тайной за семью печатями, – головной сектор «Альфа». Туда, помимо шефа, имели доступ только первые. Именно там, в «Альфе», осуществлялась финальная сборка юнитов, после чего киборгов направляли в «Бету» на тестирование.

Сейчас встретить кого-то в бесконечных коридорах гигантского цельнометаллического лабиринта не представлялось возможным: общестанционная система регулировала режим сна и бодрствования, поддерживая оптимальные биоритмы, и сотрудники в основе своей придерживались распорядка. Знамо дело, в космосе легко позабыть про смену дня и ночи, и тогда здравствуй, нервное истощение. Однако когда твой руководитель – сам Левандовский, нервное истощение и без того обеспечено. Гениальный профессор запросто мог поднять подчиненных в четыре утра либо заставить работать сутками без перерывов на сон и еду. Поэтому, путешествуя по станции в три ночи, Маргарита особого дискомфорта не испытывала – не впервой.

Она миновала жилые отсеки «Гаммы» и двинулась к эскалатору: переход, в котором разыгралась трагедия, закрыли на ремонт. Не знающие усталости роботы-механоиды уже почти полностью восстановили разрушенный тоннель.

Давящая тишина в «Каппе» угнетала. Из лабораторных блоков лился призрачный голубоватый свет. Холодный, как блики далеких звезд. Беликова уверенно миновала три первых отсека и свернула к переборке из огнеупорного стекла. Активировала ключ, ввела нехитрый код.

– Маргарита Павловна Беликова. Старший научный сотрудник, – пропел станционный бот, и сенсорная панель мигнула зеленым. – Доступ разрешен в пределах третьего уровня.

– Спасибо, Прасковья, – отозвалась Рита и вошла в длинную кишку лабораторного блока.

Она двигалась вдоль шеренги капсул, и тишину нарушал лишь звук шагов да жужжание приборов. У девятой по счету гигантской колбы Беликова остановилась. Хмыкнула.

– Ты прям как та царевна в хрустальном гробу, – сообщила она Джону.

Киборг, по пояс погруженный в спецраствор, почти полностью восстановился: от ран не осталось и следа. Павел отключил вентиляцию легких и снял с юнита кислородную маску.

Беликова скользнула взглядом по лицу подопечного. Погруженный в глубокую гибернацию, он казался совсем юным и каким-то… беззащитным, что ли.

– Рада, что тебе лучше. – Маргарита прижала ладонь к стеклу и улыбнулась. – Ты уж извини, что так поздно: раньше вырваться не получилось…

И вдруг Джон открыл глаза. Испуганно уставился на нее. Разлепил запекшиеся губы и выдал два слова. Услышать их Рита никак не могла: капсула была звуконепроницаемой. Однако на военных сборах их учили определять смысл сказанного по артикуляции, и понять фразу особого труда не составило, хоть и произнес ее Джон по-английски: