Леока Хабарова - Юнит

Да что за сучий потрох?! Как такое вообще возможно?!

Сверхсложная технология, вывезенная с Олимпуса ценой невероятных усилий, действительно имела обратный ход и могла вернуть Джону память. Но…

«Но» оказалось кошмарным.

– Значит… я вспомню все, что случилось до деперсонализации, а остальное забуду? – хрипло уточнил Кавендиш и поднял глаза на Кобру. – Так?

– Именно. – Норбекова сцепила пальцы в замок. – Забудете. Но вернете детство, юность, драгоценные воспоминания о семье, родных, друзьях, службе и…

– И о рабстве. – Кавендиш стиснул зубы до скрипа.

– Не исключено.

– А то, что происходило, когда меня сделали юнитом?

– Увы… – Кобра покачала головой. – Эта память будет утрачена.

– Но… – Беликова нахмурилась. – Должен же быть шанс сохранить все воспоминания! Хотя бы мизерный!

– Он есть. И составляет полтора процента, – сухо озвучила Фарида, и Рита с трудом сдержалась, чтобы не жахнуть кулаком по столу.

– Мне надо увидеть его! – Маргарита вскочила и двинулась к выходу. – Мне надо увидеть его немедленно!

– Кого? – вопросила Норбекова.

– Вы знаете, – прошипела Беликова и так посмотрела на псевдопсихологиню, что разъяснения не потребовались.

– Он сказал все, что знал. Твои метания совершенно излишни.

– Все равно! – Решимость кипела в жилах, и отступать Рита не собиралась.

Кобра повернулась к застывшей у дверей Асуми и коротко бросила:

– Проводи.

Девушка кивнула. Джон вознамерился последовать за ней, но стальной голос Фариды пригвоздил к месту:

– А вас, уважаемый, я попрошу остаться.

Исполинское здание полностью соответствовало классике сталинского ампира как снаружи, так и внутри. Высоченные потолки с лепниной, массивные резные балясины, широкие мраморные лестницы, тяжелые пурпурные гардины, монументы, лозунги и гербы. По дороге к лифту Рита насчитала девять портретов Ильича и столько же его бессмертных заветов.

– Почему не сказала, что ты – андроид? – спросила Маргарита, когда они с Асуми миновали стелу «Подвиг народа бессмертен» и двинулись по красному ковру в сторону левого крыла.

– Мне запрещено, – отозвалась японка. – К тому же, как вы уже, безусловно, догадались, я не совсем обычный андроид.

– Живое сознание в искусственном теле? – предположила Беликова.

Девушка кивнула.

– История про Улан-Удэ и учебу в Ленинграде – выдумка?

– Вовсе нет, – отозвалась ассистентка, нажимая кнопку вызова лифта. – Все это правда. Чистая правда. Я действительно родилась в Бурятии и училась в ЛГГУ. А потом, когда проходила практику на Марсе, случилась беда. Самая настоящая катастрофа. Виноватых не было: один из мертвых вулканов внезапно ожил и устроил нашему лагерю последний день Помпеи. Меня тогда завалило в шахте. Ожоги обезобразили лицо и тело, а травмы навсегда лишили способности двигаться. Я ослепла, у меня отняли ноги до колен и правую руку до локтя. Однако мне повезло: я единственная осталась в живых. Все остальные погибли. Двадцать девять студентов и шесть кураторов. Помнится, газеты прозвали это «огненным гневом Красной планеты».

– Погоди-погоди… – Рита сморщила лоб. – Речь, часом, не об извержениях в провинции Тарсис? – спросила она, имея в виду огромное вулканическое нагорье на Марсе.

– О них, родимых, – подтвердила Асуми.

– Но… – Беликова зашла за ней в лифт, продолжая недоумевать. – Это… Это же произошло тридцать четыре года назад!

– Так и есть.

– И сколько же тебе лет? – осторожно поинтересовалась Маргарита.

– Навеки девятнадцать! – просияла самурайская дочь. – Так меня научил отвечать Лев Леонидович.

– Левандовский? – Рита вздрогнула, когда лифт, загудев, двинулся вниз: с некоторых пор подъемники доверия не вызывали.

– Он самый. – Голос девушки наполнился горечью. – Это ведь он проводил операцию по вживлению моей памяти в кибернетическое тело.

Вот это поворот!

– Лев Леонидович – замечательный человек и невероятно талантливый ученый, – серьезно заявила Асуми. – Настоящий гений. И к тому же очень добрый. Внимательный. Он… очень многое для меня сделал. Считай, вторую жизнь подарил. Поэтому, когда стали происходить странности, так или иначе связанные с его именем, я вызвалась участвовать в операции. Не хотела верить, что Лев Леонидович замешан в темных делах, и мечтала доказать обратное. Сначала вела наблюдение дистанционно, а позже мне скорректировали внешность и отправили на базу в качестве стажера, в ваше непосредственное подчинение. Так было нужно, понимаете?

– Понимаю, – кивнула Беликова.

– Знаете, Маргарита Павловна… – Створки разъехались, и бывшая ассистентка выпорхнула в узкий, слабоосвещенный коридор, напрочь лишенный красно-золотого пафоса верхних этажей. – Если бы Лев Леонидович оставался сам собой, он смог бы вернуть вашему другу память в полном объеме. Даже не сомневайтесь.

– Не сомневаюсь, – грустно улыбнулась Рита и спросила: – Когда шеф выгнал меня со станции, ты устроила нам с Джоном прощание. Зачем?

Асуми ответила не сразу. Кукольное личико сделалось грустным. Уцелевший глаз подозрительно заблестел.

– Слишком хорошо понимала, насколько Семьсот двадцать седьмому больно с вами расставаться, – сказала она наконец. – Он ничего не мог сделать, но все чувствовал. Кому, как не мне, это знать.

Маргарита смерила ее долгим внимательным взглядом. Андроид или человек? Поди разбери!

Асуми остановилась у зловещего вида решетки. Отсалютовала сидевшему на пропускном пункте усатому сержанту и жестом пригласила Риту пройти вперед.

– Вот мы и на месте. Добро пожаловать!

Рита знала, что к Оскару Блеквуду применили допрос третьей степени. Но даже при этом стервец продолжал хорохориться. Хотя и выглядел точно оживший труп. Посеревшее лицо напоминало обтянутый кожей скелет, отчего широко поставленные глаза смотрелись особенно нелепо, как у акулы-молота. Ввалившиеся щеки и острый подбородок заросли седоватой щетиной, плечи поникли, но гонор… Гонор остался прежним.

– Милая Мэгги! – прохрипел он, едва ее завидев. – Соскучилась по мне? Неужели кузен настолько несостоятелен в делах постельных, что не смог удовлетворить даже маленькую советскую сучку?

«Козел», – мысленно парировала Беликова, рассматривая человека, который едва не сломал ей жизнь. До сих пор иногда в кошмарах снилось, как он притискивает ее к стене и раздвигает коленом ноги. Порой она даже чувствовала его дыхание на своей шее. Брр! Маргарита непроизвольно дернулась, но быстро взяла себя в руки.

– Хорошо выглядишь. – Он подошел ближе, и бронированное стекло камеры показалось не самой надежной защитой от беспринципного похотливого кобеля. – Зачем пришла?