Лара Ингвар - Императрица

— Ее высочество очень устала, — сказал он с чувством. — Мы отправимся обратно во дворец, а Роман, сын Родрика из Золотой долины, расскажет вам о том способе, которым помог принцессе снять злые чары.

Все взгляды обратились к моему рыжему другу, который после секундного замешательства расплылся в улыбке.

— Магия воды и земли могут подпитывать друг друга… — начал он свое повествование, словно был лектором в академии.

Я не знала, что Роман собирается напеть, но звучало убедительно.

— О чем ты молилась, Мари? — спросил принц, едва мы ушли с территории больницы.

Он поддерживал меня, потому как сама я шла с трудом.

— О восстановлении справедливости. О том, что девушки не заслужили того, что с ними случилось.

— Тебя слышит богиня, отвечает тебе. Значит, справедливости быть… — со странной смесью гордости и печали сказал Тавр.

— Видимо так.

Принц вдруг повернул в сторону лабиринта, где во время праздничных пиршеств обычно уединялись пары. Я не придала значения смене направления, решив, что пройтись в тени деревьев куда как приятней. Тавр держал мою руку с благоговением, словно прикасался к чему-то святому.

— Ты ведь знаешь, что жрецы согласно своду древних законов не имеют права управлять государством? — спросил он, едва мы вошли под своды лабиринта, где зеленые стены создавали уютную тень.

Теперь понятно, почему принц повел меня этой дорогой. Есть забавное правило: «То, что происходит в лабиринте, остается там же». Когда-то я думала, что это касается только любовных утех аристократов, но позже мне объяснили, что за пределы зеленых стен не выйдет любой секрет — они были заколдованы.

— Да, Роах сказал мне.

— Обо всем-то он первым узнает… — Тавр горько усмехнулся.

От его слов мне стало неприятно, действительно, стоило рассказать ему о том разговоре в карете. Я попыталась оправдаться:

— Не думала, что это так важно. Закон старый, Роах и сам о нем не узнал бы, если бы не произошедшее с Теренисом.

В тот роковой день Чак-Чо, мой волшебный зверь-покровитель, перегрыз монарху горло. Только ему было позволено совершить такое злодеяние и остаться безнаказанным. Император для наших земель важен как солнце. Поэтому-то мы знали, что, как только мы с принцем официально примем бразды правления, покушения должны прекратиться.

— Это чудо будет не единственным в твоем исполнении. Но даже у этого слишком много свидетелей, от всех избавиться я не смогу, — задумчиво протянул Тавр.

Я сжала его руку, мне не понравилось сказанное.

— Что значит — избавиться от свидетелей?

Не ответив, принц спросил:

— Скажи мне, Мари, что ты любишь больше — империю или меня?

Я обдумывала вопрос, поставивший меня в тупик. Мы шли по закоулку лабиринта, где когда-то я вывалилась на него из ветвей густых кустов, образующих стены. Тогда Тавр посчитал, что таким способом я решила его соблазнить…

Наконец ответила:

— Я люблю тебя гораздо больше.

— Предложи я убежать тебе… Прямо сегодня. Оставить трон, бросить все… Уйти в Черный лес и жить там. Быть жрицей, принимать и спасать ведьм и защищать со мной пределы Черного леса. Ты пошла бы на это?

Его слова ввергли меня в ужас. Думала, больше всего на свете принц мечтает стать императором, но сейчас, видя, как он передвигается в тени деревьев, вдруг вспомнила, как менялся он в королевском бору. Вспомнила тот день, когда Тавр, я и Роман оживили Черный лес и принц как заколдованный бродил среди возрождающихся деревьев и выглядел счастливым. По-настоящему счастливым. Тогда я осознала, что обычно видела на его лице лишь бесконечную череду масок, а настоящий он — колдун, дитя природы.

— И кому тогда достанется империя? Пиявкам, что не брезгуют пить зелья Лорель? Тавр, я люблю тебя, но не смогу простить себе, если стану причиной смуты. Потому что смута — это смерти. Так что нет. Предложи ты мне бежать, я откажусь.

Самой стало горько от своих слов.

— Ты действительно куда лучший правитель, чем я.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Да так, мандраж перед коронацией, — улыбнулся принц. — Ты ведь помнишь? Она уже через три дня…

Тавр так усердно готовился к нашей свадьбе, что я начисто забыла о его коронации. Словно свадьба была гораздо важнее того, что принц после положенного траура наконец примет принадлежащий ему по праву титул. Короновать Тавра должны были в храме четырех стихий, что располагался в центре столицы. В отличие от нашей свадьбы принц решил сделать церемонию скромной, а потом на улицах поставить праздничные столы, чтобы простой народ мог наесться до отвала. «Я не маг воды, — пояснил он мне свое решение, — поэтому церемонию лучше провести без помпы. Не стоит привлекать излишнее внимание к своей персоне».

— Забыла, — честно призналась.

Принц звонко чмокнул меня в нос в знак прощения.

— Просто не забудь встретить меня потом перед храмом. Внутрь не заходи. Никто не должен знать о том, кто ты такая. Когда-то ты скрывала, что являешься магом воды, сейчас прошу тебя скрыть, что ты избранница богини.

— Но почему, Тавр? Какая разница, избрана я или нет?

— Что ты знаешь о жрецах храмов четырех стихий?

— Они мужчины, долго обучаются, раз в неделю проводят службы…

Я не была религиозна. Всегда считала себя сквиром, полагала это огромной несправедливостью, поэтому и не ходила в центральный храм в отличие от родителей, которые появлялись там время от времени.

— А еще им запрещено заводить семью и детей. — У меня по спине пробежал холодок. — Считается, чтобы служить стихиям, а когда-то богам, жрецы должны блюсти целибат, а жрицы оставаться непорочными.

— Значит, не быть мне жрицей, — рассмеялась.

Я хотела иметь детей, без них свою жизнь не представляла. Пусть не сейчас, а немного позже, но мне хотелось стать матерью. И я обещала себе, что какими бы мои дети ни были, какими бы дарами ни обладали, я всегда буду любить их. А целибат и дети — вещи несовместимые.

Тавр моего легкомыслия не разделял и даже не улыбнулся.

— Все не так просто. Я напишу письмо Ват, жрице, что так ревностно оберегала тебя в храме Кровавой богини, и узнаю о правилах целибата для женщин. Мы ведь не хотим навлечь на себя проклятье.

Вспомнила высокую стройную женщину в годах, которая была готова любой ценой защищать меня от свихнувшегося Ану. Как и я, Бат носила на руке символ избранности. А затем на память пришла Синяя ведьма, и я едва не стукнула себя по лбу.

— У Лорель на руке была татуировка! Она тоже жрица!

Тавр кивнул, но лицо осталось непроницаемым. Он всегда словно замирал, стоило ему вспомнить об этой женщине. Интересно, любил ее? Она-то точно его любила.

— Когда поймаем ее, узнаем о целибате. Потому что она его не соблюдала.