Надежда Соколова - Наследство черной вдовы

Рискуя быть заброшенной еще куда-нибудь, я повторила стихотворение. Никакой реакции. Даже Пушок больше спину не выгибал.

— Дурная голова ногам покоя не дает, — поучительно сообщила я никару.

Тот в ответ недовольно фыркнул. Мол, заварила ты, хозяйка, кашу, а теперь нам обоим расхлебывать.

Сидеть на одном и том же месте смысла не было, поэтому я, еще раз осмотревшись, пошла вперед. Куда-нибудь да выйду. Пушок бегал поблизости, не выпуская меня из вида.

Тело Селениры, после смешения наших с ней душ, «вспомнило», что такое сила и выносливость, вот только железным оно не было, а потому, по моим ощущениям, через пару-тройку часов я начала уставать. А еще меня пугала предстоявшая ночь. Теплый халат и мягкие домашние тапки плохо грели в холода, а в степи, насколько я слышала, ночью могло быть очень холодно. Нет, я, конечно, могла воспользоваться магией и попытаться зажечь из сухостоя костер, но где гарантия, что параллельно не подожгу и нас с Пушком?

В общем, шла я в растрепанных чувствах. Трава никак не желала сменяться любой другой деталью пейзажа. Птиц и зверей я тоже не замечала. Оставалась вероятность, что животных мог распугать Пушок. Но птиц? Эти-то куда исчезли?

Когда в трех шагах передо мной буквально из-под земли выросли огромные угрюмые незнакомцы, одетые в военную форму, я обрадовалась им, как ненормальная. Люди! Ладно, нелюди! Но они живые! А значит, я буду спать в комфорте!

Незнакомцы так не считали и осматривали меня, стоявшую с идиотской улыбкой, настороженно. Потом перевели взгляд на подбежавшего никара, напряглись, снова посмотрели на меня, уже гораздо доброжелательней. Правильно, вестник богов кого попало сопровождать не будет.

— Ронатрана нагдх’торнор, — произнес один из них.

Я недоуменно нахмурилась и сообщила:

— Не понимаю.

Теперь уже не поняли меня. Один из нелюдей, судя по габаритам, тролль, приглашающе взмахнул рукой куда-то в сторону. Я кивнула. Посмотрим, что у них там есть. В крайнем случае, выпущу в них пару шаров. Ну, или никар заступится.

На этот раз шли недолго, минут пять-десять. Скоро на горизонте появились шатры, похожие на те, в которых жили земные кочевники: треугольной формы, поставленные на каркас, скорее всего, деревянный. В общем, то ли лагерь, то ли постоянное жилье. Хотя второе вряд ли. Возле практически каждого шатра был разожжен костер, на котором жарилось нечто мясное. Еда. Какое счастье.

Меня подвели к одному такому костру и что-то произнесли в спину еще одному шкафоподному троллю.

Тот повернулся. Я с трудом удержалась ухмылку, так и норовившую сорваться с моих губ.

— Здравствуйте, ваше высочество.

Цокар растерянно посмотрел, на меня, затем — на недовольно фыркавшего Пушка, спохватился, подскочил со своей циновки, криво улыбнулся.

— Ронара… Не ожидал увидеть вас здесь.

Не сомневаюсь. Я тоже не ожидала. Сюрприз вышел, да.

[1] Стихотворение Ивана Сурикова.

[1] Стихотворение авторское.

Ревнивый ветер треплет шаль.

Мне этот час сужден — от века.

Я чувствую у рта и в веках

Почти звериную печаль.

Такая слабость вдоль колен!

— Так вот она, стрела Господня!—

— Какое зарево! — Сегодня

Я буду бешеной Кармен.

Марина Цветаева. «Любви старинные туманы»

— Стихи? Портал? — изумленно переспросил Цокар, услышав мою версию появления в степи. Мы сидели в одном из шатров, принадлежавшем принцу троллей. Расположившись на толстом ворсистом ковре, мы успели поужинать жареным мясом и теперь общались при свете магических шаров под потолком шатра. — Вы — сильная магиня, ронара, если у вас получилось открыть стихийный портал. Боюсь, что вернуться вы сможете, только пройдя через портал в императорском дворце троллей, а это трое суток пути.

Сделав себе зарубку спросить у Зарины про стихийный портал, я уточнила:

— Как я смогу там оказаться?

— Рассары, — немного помявшись, уточнил Цокар. — Я знаю, что женщины вашей расы на них не умеют ездить, но другой возможности не вижу.

«Захочешь узнать, что умеет Селенира, расслабься и прислушайся к своим ощущениям», — учила меня Зарина. Я честно прислушалась: как ни странно, Селенира на рассарах ездить умела.

— Кто меня будет сопровождать?

Цокар снова помялся и ответил:

— Из всех моих собратьев только я владею вашим языком.

Я представила себе негодование Лорана, когда он узнает, с кем проводила время его жена, проглотила смешок и кивнула.

— Отлично, — Цокар поднялся с явным облегчением, — завтра утром, сразу после завтрака, отправимся в путь. А пока отдыхайте.

Заснула я, едва полог шатра закрылся за принцем троллей.

Утро началось с урчания.

— Совесть есть? — сонно спросила я, отмахнувшись от шершавого носа, тыкавшегося мне в ладонь.

К урчанию добавилось облизывание. Подскочила я после первого же прикосновения языка к моей щеке.

— Нет у тебя совести, — мрачно сообщила я нетерпеливо бившему хвостом по бокам Пушку, огляделась и застонала. — Я так надеялась, что степь мне приснилась. Три дня в седле. Селенира, я тебя ненавижу!

Позавтракали мы с Пушком овсяным хлебом с водой. Насытились, конечно, не очень, но голод утолили.

— Прошу, ронара, — через полчаса после завтрака Цокар подвел к шатру молоденького рассара. — Он — самый смирный в нашем стаде.

Читай: «Понесет — я не виноват».

Я позволила телу вспомнить нужные навыки, уселась в седло, взяла поводья. Цокар, гораздо грациозней меня, оседлал своего зверя в разы быстрей.

Отдав на тролльем языке необходимые распоряжения своим помощникам, Цокар двинулся вперед. Я, стараясь не потерять контроль над телом, — за ним. В стороне от нас развлекал сам себя Пушок, носясь по желтой траве.

Ехали мы неспешно: в моем наряде, не подходящем для езды верхом, галопом не помчишься. Чтобы особо нежные части моего тела не пострадали, в седло положили нечто вроде попоны. Вроде и мягко, а ехать верхом неудобно даже натренированному телу Селениры. Тапки с задниками в стремена не влезали, болтались по бокам животного. В общем, экстремальное путешествие.

Я представила себе, как меня сейчас разыскивают Лоран, Кладира и Шарон, и вздохнула. Чувствую, наслушаюсь по возвращении всего, что только можно. Одна Кладира о моей безответственности будет подробно часами рассказывать.

Окрестный пейзаж не радовал: все тусклое, унылое, бесцветное. Ничего яркого, цепляющего глаз. Только мы с Цокаром на лошадях и бегающий рядом Пушок.

Так и ехали часа четыре, пока мой организм не взбунтовался и не потребовал привала.

С трудом спустившись с помощью раздражающе бодрого Цокара на землю, я с удовольствием удовлетворила свои потребности и, вернувшись к рассарам, спросила: