Елизавета Никонова - Сказ о пеньковском оборотне

— Какое же? — Искренне удивилась я.

— Я предлагаю вам (произнося слово «предлагаю» он кривился так, словно разжевывал что-то склизкое и шевелящееся — он бы куда охотнее приказал мне, чем взялся просить) и вашему другу честь поработать со мной над поимкой Зверя.

— А что же вы и ваш храбрый помощник?

— Не язвите! Я делаю вам великое одолжение… Но вы правы — я и мой помощник вряд ли сможем как-либо помешать монстру творить зло. А вот Лео и вы… Здесь может выйти толк.

— Ну что ты, дедушка! — Тихо возразил Сона, незаметно появляясь в дверном проеме. — Ты еще в прекрасной форме, да и я пока не разу тебя не подвел…

— Хватит мне перечить! — Жестоко оборвал внука Гелинг, — Я так решил!

— Вы хотите сказать, что решать предоставляется мне. — Не без удовольствия напомнила я. Сона улыбнулся мне и поблагодарил одними глазами.

— Да. — Гневно сверкнул в мою сторону глазами старик.

— А мне надо посоветоваться с Лео.

— Советоваться с этим… с этим несносным мальчишкой? — Весь скривился Гелинг.

— А вроде он хороший… — Робко пролепетал Сона, за что заработал «приветливый» взгляд деда.

— Да, я с ним посоветуюсь. — Терпеливо произнесла я, — А потом решу.

— Погибают дети, — когда я было встала и собралась уходить, как бы между прочим бросил старик.

Я замерла:

— Дети?..

— Скажем так — в основном. Из всех восьми жертв пятеро — дети возраста от десяти до шести. Разорваны на части. — Будто наслаждаясь, промурлыкал старик, пристально вглядываясь в меня маленькими глазками.

Я молчала, не зная, что сказать. Сона только тяжело вздыхал.

— А еще кто? — Выдавила я.

— Женщина лет сорока, старушка и… — тут он сделал значительную паузу, готовя мне сливки с молока: — …беременная девушка шестнадцати лет. Она изуродована хуже других — Зверь располосовал ее живот, вынул плод и…проглотил. — Закончил он, гадко улыбаясь произведенному эффекту.

— Откуда вы знаете? — В ужасе прошептала я.

— Рядом лежала маленькая…

— Мы с радостью поможем его уничтожить! — не дожидаясь конца фразы, выпалила я.

— И ты сказала «да». — Подытоживая мой рассказ, произнес Лео.

Я потупила взгляд и кивнула.

— Ты хоть представляешь, что из этого следует? — У Лео от ярости дрожал голос.

— Что мы увидим оборотня…

— Не только. — Издевательски фыркнул Лео, — Теперь нам придется его увидеть! Бегать с полоумным смертным за полоумным волком — вот чего мне не хватало в жизни! Спасибо!

Я не знала, куда деться от стыда. Он говорил разумные вещи, разумно злился, но я знала, что поступила правильно. В моих силах было спасти жизни многих людей, спасти их от позорной и ужасающей смерти! И если для этого мне придется терпеть его едкие насмешки — что ж… я готова:

— Лео, я знаю, что тебе, возможно, будет неприятно это слышать, но я все равно скажу — вряд ли когда-нибудь в твоей душе зародиться сочувствие, слезное сочувствие, та горькая ненависть, что сжирает сейчас меня без остатка. Тебе не понять, что значит уйти из этой жизни навсегда, как это — стонать от осознания собственной беспомощности. Нам, людям, лучше держаться вместе — в грехе и в радости, в жизни и… в смерти. Ты понимаешь меня?

— Но ведь ты их даже не знала! — сокрушенно прошептал он.

— Вот об этом я и толкую — нам, людям, все равно кого жалеть. Мы боимся смерти и переживаем за тех, с кем она случилась. Я понимаю, что многих уже не вернуть и повернуть время вспять не в моих силах, но я знаю, что можно сделать, чтобы не позволить умирать другим. И если ты не со мной — ты против меня. — Тут я повернулась, чтобы выйти из комнаты, осознавая так же, что у меня не хватит на это духу.

— Вот теперь наконец-то ты рассуждаешь, как взрослая женщина. — Довольно донеслось из-за моей спины. Я, удивленная такой реакцией, обернулась, поражено застыв — он расплылся в прелестной улыбке, сложив руки на груди.

Я, оторопевшая, едва верила глазам:

— Ты не злишься?!

— Нет. К чему? — Он пожал плечами. — Ни тебе от этого легче не станет, ни мне. А что сделано — то сделано. К чему мутить воду? Главное теперь — понять, каким именно способом мальчик собирается поймать свою добычу, и как мы можем ему в этом посодействовать.

— Мальчик? — Улыбнулась я.

— Ну старик! Какая разница? — Беззаботно отмахнулся Лео.

— Большая… — мурлыкнула я, подплывая к нему. — Вот он, например, чудесный старик, а ты — самый противный в мире!

— Ах, вот ты как? — захохотал Лео. — Ну тогда… — Он вдруг схватил меня в охапку и бросил на кровать.

— Отпусти меня, противный вампирюга! Отпусти, кому сказала! — Я завизжала от удовольствия, когда он, смеясь, вжал мои запястья в матрац и, угрожающе рыча, с чмокащим звуком «всосался» в шею, чуть покусывая. Мой визг сменился гоготом и похрюкиваниями.

Нащупав рукой подушку, я с ходу пустила ее в дело — первым «ударом» спихнула с себя вампира, а вторым чуть попортила внешний вид — в момент соприкосновения с головой «объекта» подушка лопнула по швам, а посыпавшиеся перья облепили вампира с головы до ног. Пока он, фыркая, как кот, отплевывался от приставучего куриного наряда, я, уже подуставшая от смеха, тихонечко сползала с кровати, надеясь, что ответного взрыва не последует, и он про меня забудет. Как бы не так!

Подушка довольно ощутимо приземлилась мне на голову, засыпав перьями, под аккомпанемент довольного смеха Лео. Я, сплевывая и кашляя, скрипнула зубами: да как он, дитя дятлов, смеет…

Я поднялась и вперила в него многообещающий взгляд. Он скользнул на ноги и сжал в руке подушку, зловеще улыбаясь и «светя» огромными клыками. Обычно он скрывает и треугольные уши и клыки, но сейчас, когда мы наедине… К чему это?

— Тебе не жить, противный упырюга. — Пообещала я, поднимая подушку и не сводя с него глаз.

Мы закружили по комнате, друг напротив друга, многозначительно поигрывая «оружием».

Лео, на пробу, треснул подушкой по ладони, вызвав неприятное шуршание, и лукаво глянул на меня — «сдаешься?».

Я только хмыкнула — размечтался! Я не сдамся этому самоуверенному упырю, не сдамся, чего бы это мне ни стоило! А пока мне это ничего не стоит, и думать пусть забудет! Так вот.

Я занесла подушку — он в точности повторил мои движения… Старательно не приближаясь, я продвинулась к окну, заняв наиболее выгодную позицию, но Лео лишь презрительно фыркнул — мол, тебе ничего уже не поможет! Мы были готовы, напряжены подобно струнам, и я чувствовала, как по спине ползет тонкая капелька пота, предвещая мне скорую победу. Мой враг же скалился, предчувствуя мое поражение. Словно повинуясь невидимому глашатаю, мы вскинул руки…

И в этот торжественный момент дверь распахнулась, а веселый Сона с порога прокричал, светясь от счастья: