Дорофея Ларичева - Чернокнижник [litres]

Я не злилась. Просто невыносимо хотелось хоть небольшого внимания со стороны некроманта. Пусть не нежности, не любовных признаний. Хотя бы поддержки. Я эгоистка, знаю. Ему тоже непросто. Да что там, ему погано. Человек вернулся домой после полутора веков отсутствия! Представить страшно. А я его тереблю, мешаю сосредоточиться на печалях. Но пусть лучше на меня сердится, чем в депрессию впадает.

– Смотри, там река. – Миша свернул в проулок, повел меня мимо закрывавшихся на ночь магазинчиков. – Пошли, посмотрим!

– Тебе не опасно разгуливать без охраны? – Я замедлила шаг.

– Нет, больше одного покушения за день еще не было, – беспечно отозвался певун, беря меня под руку. – О, подвесной мост!

Мы вышли к реке, скорее широкому ручью, через который протянулся веревочный мостик. Какое-то время оба любовались наползающим с того берега туманом. Он стелился от леска или рощи по пашням, мимо одиноких домиков, влажным покрывалом подбирался к городу. Но преодолеть границу ручья не решался. Лишь робко льнул к доскам моста. И мне казалось, будущее столь же неясно, как противоположный берег.

Миша отыскал на набережной лавочку, пристроился на краешке, принялся болтать ногами. А мне вспомнились прогулки по берегу Невы три года назад. В восемнадцать лет я впервые вырвалась в большой город, поступила в университет, легко поддавалась соблазнам новой жизни. Мой соблазн оказался на два курса старше. Вадим – высокий блондин, широкоплечий, даже могучий, будто былинный богатырь. Он блистал в КВН, участвовал в университетской жизни. И, конечно, кружил голову девчонкам. Но выбрал меня. Я отступила под напором невероятно красивых ухаживаний. Мне льстило его внимание, его популярность. Как же, звезда факультета! Он пел мне серенады под окном общежития, заказывал ужин из лучших ресторанов, нанимал музыкантов и катал по вечерам на лодочке на глазах всего города.

Я сдалась под его напором, расслабилась, всерьез задумалась о свадьбе. Вадим очаровал родителей, друзей. Один Максим невзлюбил жениха. Не зря. Переехав к Вадиму, я поняла, что полностью лишилась свободы. У меня не стало ни карманных денег (даже тех, которые присылали родители), ни своих вещей. Он контролировал все – что я ем, говорю, куда хожу, с кем общаюсь. Нет, он меня не бил. Но находил тысячу других способов сделать больно.

А потом я застала его с…да не важно. Наверное, мне полагалось заплакать, устроить скандал. Я же была счастлива собрать вещи и уйти в свободное плавание: снять квартиру, заняться собой. Я вдруг поняла, что никогда его не любила. И два последующих года была уверена, что вообще не способна к любви. А потом встретила Гвардейца, то есть Апофиса, и задумалась: вдруг то, что я чувствую к нему, и есть любовь?

Он не ухаживает за мной, он грустит о своей Радессе. Но он рядом. Он поддерживает, помогает, ничего не требуя взамен. Рядом с ним спокойно, уютно, надежно. Даже здесь, в чужом для меня мире.

К гостинице мы возвращались в темноте. Фонари тут не горели, и Мишка зажег магических светляков, часть пустил вперед, частью окружил нас. Яркие огоньки мельтешили у ног, вспыхивали, взмывали в небо и снова припадали к земле.

Здание гостиницы подернула легкая мерцающая дымка, точно к картинке применили фильтр. Мишка нахмурился, потушил светляков и указал на крышу. Я вскинула голову, но ничего не обнаружила. Звезды складывались в яркий непривычный узор созвездий. В небе вычерчивал круги силуэт то ли орла, то ли еще какой крупной птицы.

– Не видишь, – вздохнул Миша. – Поспешим. Плохо дело, кто-то чары плетет. То ли светоч веры, чтоб у него на лбу от поклонов рог вырос, то ли некромант твой любезный. И чары эти… – Он многозначительно кашлянул.

– Стоять! – скомандовала я. – Колись, что творится!

– Эх, долго объяснять. – Мишка оказался за спиной. Горячие ладони легли мне на глаза. – Покажу лучше. Часов на семь поделюсь магическим зрением, – пообещал он и трижды повторил: – Ты видишь так же, как и я!

Под веками закололо. Но я сдержалась, хоть коленки дрогнули. Что делать, раз я одна бездарная среди великих магов?

– Не заори с перепугу, – предупредил он, отнимая ладони.

Ох, вот это да! Над озаренным сине-зелеными всполохами кварталом разворачивалась сияющая золотым и черным воронка с эпицентром над гостиницей. Из нее во все стороны выстреливали искры, разлетались далеко отсюда.

– Что начнется в городе с рассветом, даже у меня, менестреля, вообразить – фантазии не хватит. Пора вмешаться.

Мы влетели в гостиницу, бесшумно пробежали по мягким коврам, притормозили перед нашим с некромантом номером. Из него полыхало почти настоящим огнем. Казалось, распахнем дверь и мигом обуглимся.

– Если сюда уже едет магический патруль? – прошептала я, отступая назад.

– Не все знают, как смотреть. – Мишка тоже колебался. – У меня дар Храма Пути. Светоч тоже должен разглядеть.

– Разглядел, вы входить будете или как?

Жрец подкрался незаметно, обошел нас и пинком ноги распахнул дверь. Пламя навстречу ему не хлынуло. Даже как-то померкло, стыдливо сменило цвет с оранжево-золотого на бледно-желтый.

Мы втроем пробрались внутрь. На кровати стонал, метался во сне вспотевший чернокнижник. А из головы и из груди его вырывалось сияющее пламя, закручивалось в спирали, било фонтанами, чтобы под потолком собраться в основание воронки. На стенах проступали и меркли одухотворенные лики и тошнотворные хари. Скомканное одеяло проросло шипами и чешуей. Это не тот самый момент, о котором говорил Карло, правда?

Рэй не церемонился, с размаху впечатал Апофису пощечину. Одну, другую. После метнул зеленую молнию. Благословил. Без толку.

– Менестрель! – гаркнул эльф на Мишку. – В чем сила твоего слова?

– Пробудись, открой глаза! Миллион чудес назвать я могу тебе, мой друг. Посмотри, они вокруг! Просыпайся ото сна! Будет цель твоя ясна! – пропел вполголоса Миша.

Да-а, таким тоном хорошо петь, когда в вечную спячку укладываешь. Конечно, маг не проснулся.

– Часто с ним такое? – Эльф вытянул перед собой руку и прищелкнул пальцами.

– Впервые, – ответила я.

В протянутую ладонь Рэя шлепнулся кинжал. Жрец выудил его из ножен и направился к магу. Я преградила ему дорогу.

– Не тронь! Сам виноват! Скольких ты отлучил сегодня от церкви? Ты его зацепил! А он не справился! Он еще слаб! – затараторила я, упираясь ладонями в эльфийскую грудь.

– Я пущу ему кровь. Он ослабнет, и заклинание прекратится! – Рэй отпихнул меня.

– Не поможет! Стой, говорю!

– Что ты знаешь? – взъярился длинноухий. – Отвечай немедля, человечка!

– Расист! – завизжала я.

– Не лезь к ней! – вступился Миша. – Пусть она попробует! Она его жена. Она найдет к нему подход!