Наталья Бульба - Целительница

Странно было думать об этом сейчас, когда…

Нет, ничья судьба сейчас не решалась — все, что я собиралась сказать, они оба знали уже давно, но все-таки момент разочарования здесь точно присутствовал.

— Думаю, про легкое расстройство пищеварительной системы говорить не стоит. Скорее всего, это связано с некоторым злоупотреблением ягодами и фруктами.

Тамара Львовна слегка потупилась, словно я выдала ее тайну. Данила Евгеньевич мягко усмехнулся и погрозил ей пальцем.

Если бы и все остальное было так просто…

— Коллапс основного заднемедиального канала левой ноги. Созданный вами, Данила Евгеньевич, искусственный, с работой не справляется. Забивается время от времени, что требует его регулярной чистки. Когда напряжение в нем нарастает, идет излишняя нагрузка на сердечно-сосудистую и дыхательные системы, что приводит к болям в груди и одышке.

Я, выдохнув, подняла глаза, встретившись со взглядом Тамары Львовны.

Что в нем было…

Ничего в нем не было, кроме поразительного спокойствия.

— Метод лечение неизвестен, — понимая, что это как раз тот случай, когда, сказав «а», нужно говорить и «б», продолжила я, — но об этом вы и без меня знаете.

С минуту она молчала. Настоящая княгиня, с улыбкой на устах принимающая смертный приговор…

Я утрировала. С ее положением и деньгами про приговор речь не шла.

— Это был взрыв гранаты с магической начинкой, — неожиданно заговорила она. Подойдя к креслу, стоявшему слева от столика, присела.

Про настоящую княгиню я не преувеличила. Надменности и высокомерия в ней не было, а вот той высокородной отстраненности, с которой принимала жизненные перипетии, предостаточно.

— Персидский конфликт, — сложив руки на коленях, продолжила она так же спокойно. — Мой супруг был посредником, участвуя в урегулировании вопроса, но не всем это нравилось. Меня беременную выкрали из дома. Несколько дней держали в подвале в антимагических браслетах.

— Тамара… — решительно подошел к ней профессор. Присел на корточки. — Посмотри на меня.

Она выполнила просьбу… А потому улыбнулась. Грустно.

— Со мной все в порядке.

— Я же…

— Я не знаю почему, но уверена, что она должна это знать, — перебила его Тамара Львовна.

Он не ответил. Качнул головой. Поднялся…

— Меня спасли, но во время отхода группа попала в засаду. Был бой…

— Чтобы не навредить ребенку, вам не сразу оказали помощь. А потом было уже поздно, — закончила я за нее. — Извините.

— Ну что ты! — На этот раз ее улыбка была другой. Она словно пыталась поддержать меня в том, что я не могу ничего изменить.

Меня! Поддержать! Это было странно и больно. Спасение пришло откуда не ждала…

— Как хорошо, что я тебя застал, — буквально ворвался в комнату мужчина.

Заметив меня, остановился. Окинул изучающим взглядом, пройдясь им сверху вниз.

Я невольно поежилась. Властности в нем было более чем достаточно. Властности и опасности, которой он фонил.

— Я чего-то не знаю? — похоже, сделав выводы и потеряв после этого ко мне интерес, обратился он к Тамаре Львовне.

Волнения в голосе не было — та же властность, что и во взгляде, и в позе, но оно присутствовало.

Я — целитель, я это чувствовала.

— Просто воспоминания, — мягкой улыбкой успокоила его Тамара Львовна. — У Данилы новая помощница.

— Я заметил, — «обмяк» вошедший. — Ты ведь представишь мне барышню? — вроде как поддел он профессора. — Или мне самому?

Данила… Поддел… Профессор, когда говорил, что в этом доме его принимают за своего, лукавил. Он действительно был своим. И уже давно.

— Моя помощница, Александра Салтыкова. Из младшего рода, — с легкой ухмылкой предвосхитил он уже готовый сорваться с уст мужчины вопрос. — Князь Трубецкой, Трофим Иванович. Мой…

Он еще что-то говорил, но я словно оглохла.

Князь Трубецкой!

…Он как акула, схарчит и даже не заметит…

…Главное, не привлечь его внимания. В противном случае лучше самоубиться. Будет не так страшно и больно…

В разговорах отца с Андреем, Ревазом и дядькой Прохором, которые я подслушивала, имя князя Трубецкого упоминалось не раз. Не все я поняла — большую часть просто не удавалось расслышать, но для осознания того, что князь не среди наших друзей, вполне хватило.

И вот теперь… Лично у меня было ощущение, что я сама, добровольно, сунулась к тигру в клетку.

Биология тоже на «отлично». Как гарантия поступления. И не важно, что через десять дней будет еще один поток. Высший проходной балл я уже получила.

Ночь перед экзаменом была бессонной. И не волнение стало тому причиной, а вопрос: что делать? С одной стороны, не хотелось и дальше мелькать перед глазами князя Трубецкого. С другой…

Так и металась до утра, как в помутнении. То в одну сторону, то в другую. Немного «прояснилось» к экзамену. Тут хочешь не хочешь, а надо брать себя в руки. Однако стоило выйти за дверь экзаменационного зала, как сомнения нахлынули с новой силой. Перед глазами стоял то образ Тамары Львовны — еще совсем молодой, носившей под сердцем ребенка, то ее супруга, князя Трубецкого.

И взгляды. Его. Ее.

Хоть вой, но ведь не поможет.

Я уже и вправду собиралась разреветься — благо в коридоре находилась одна, как на меня «снизошло». Целитель я или нет?! А если целитель…

Как тогда, в поезде, приняв решение, больше не колебалась. Выйдя из здания, в котором принимали экзамен, направилась ко второму, где находилась кафедра практического целительства.

Не скажу, что эта короткая дорога далась легко. Вновь появились сомнения и желание развернуться, раз и навсегда забыв про свой порыв, но я продолжала идти, пока не поднялась на второй этаж и не остановилась у первой же двери ведущего направо коридора.

Тихонечко стукнула, вроде как проявив воспитанность, быстро открыла дверь, чтобы уже окончательно не дать себе отступить.

Профессор сидел за столом и читал что-то с экрана планшета. Людмила Викторовна, которую я тоже ожидала увидеть, устроившись в кресле, листала журнал.

Заметили меня оба сразу. Переглянулись.

— Что-то случилось? — поднялся Данила Евгеньевич. — Завалила экзамен?

Качнув головой — на горло словно петлю накинули, резко выдохнула. Бывало у меня такое. От излишнего волнения спазмом стягивало.

— Я должна была еще вчера сказать…

— Так, подожди, — остановил меня профессор.

Подойдя, усадил меня на диван. Сам, подхватив стул, сел напротив.

Как ни странно, но этого времени хватило, чтобы окончательно успокоиться. Ну и принять тот факт, что делаю все правильно.

— А теперь рассказывай. — Мягкой, доброжелательной улыбкой он дал понять, что готов услышать все что угодно и поддержать меня в любой ситуации, какой бы она ни была.