Наталья Бульба - Целительница

— На пятнадцать лет мы с девчонками после кафешки приходили сюда, — не обернувшись, произнесла Юля. Позволила Тохе прижать ее к себе. И даже немного обмякла, словно расслабившись.

Ее вопрос про Сергея я не забыла. Но вот радоваться тому факту, что невозможность своего будущего с Антоном она осознавала полностью, не торопилась. Осознавать — одно, а бороться с чувствами — другое.

— А Янкины одноклассники? — уточнил Игорь. Его пальцы двигались, «собирая» успокаивающую магему.

Заметив, что я наблюдаю за его движениями, грустно улыбнулся. Думаю, он, как и все остальные, рассчитывал на другую встречу. А тут…

Рано или поздно, но детство заканчивалось. Это не значило, что больше не будет беспечности и праздного, но чаще всего такого приятного времяпрепровождения. Это значило, что в жизни появлялись и проблемы, которые предстояло решать самим.

Для меня первой такой проблемой стала поездка в Москву. Не сама по себе, а на фоне связанных с отцом событий.

Для них… История с Яной выглядела очень серьезной, без труда затмив все, что уже случалось в их жизни.

Да и в моей тоже.

— У нее день рождения летом, — вздохнула Юля. — Праздновали всегда на улице. Дальше первого этажа никто не проходил.

— Остаются студенты, — подвел итог Игорь.

— Можешь о них забыть. — Юля вывернулась из объятий Тохи, вернулась на диван. Села, подобрав под себя ноги. — Тех, кто жил во флигеле, исключаем сразу. Они с отцом постоянно общаются, он бы наркотики определил без труда. А других, приходивших в дом, было немного. Да и кабинет, если вы помните, на том же первом этаже. Подниматься никуда не надо.

— Засада… — протянул Антон, оставшийся стоять у окна. — Это что же получается, кто-то из наших девчонок?

— Они могли быть лишь источником информации, — слегка сгладил сказанное Игорь. Вряд ли он верил сам себе.

— Мы сейчас договоримся до того, что начнем подозревать самих себя, — жестко отрезала я, чувствуя, как накаляется обстановка в комнате.

И это несмотря на активированную Игорем магему, которую он продолжал поддерживать.

— А разве…

— Все! — поднимаясь, оборвала я Илью. — Имеем в виду, но не зацикливаемся. А то придумаем, а окажется все иначе. Вот поймаем и разберемся.

— Или полиция поймает, — поддел меня Илья.

— И пусть поймает! — категорично заявила я, перекладывая оставшиеся кусочки пиццы на одно блюдо. — Я только спасибо скажу, что избавили от этой грязи. А пока не поймали, будем действовать, как договорились.

Особого облегчения на лицах после своих слов я не заметила, но атмосфера стала спокойнее. Как будто вот это «будем действовать, как договорились» вернуло если не оптимизм, то хотя бы понимание, что будет дальше.

Да и мне самой стало легче. Как и обычно. Достаточно решить, чтобы больше ни сомнений, ни душевных терзаний. Лишь цель, к которой надо идти.

— Согласен, — первым отреагировал Трубецкой. — Но без нас вы никуда не ходите. Илья, Тоха, вы отвечаете за Юлю, мы с Игорем — за Сашу.

— Это обязательно? — вытерла я руки салфеткой. — Мне завтра к восьми в больницу. Буду там почти весь день. А у вас, насколько я помню, танцы. Да и последние дни отдыха.

— Танцы у нас с десяти до часу, — мол, ты от нас не отвяжешься, улыбнулся Трубецкой. — И нас лучше слушаться, а то мы становимся злыми и некультурными.

— Про некультурных я уже в курсе, — хмыкнула я. — К тому же лично я спорить не собираюсь. Если считаете, что так нужно…

Судя по тому, как дружно кивнули, — считали.

Впрочем, так было даже лучше. Во-первых, не придется вызывать такси. А во-вторых, спокойнее за Юлю, которая, в отличие от меня, склонна сначала действовать, а потом уже думать.

Номер, в котором их разместили, оказался двухместным, но при желании здесь можно было устроить и четверых, которые отнюдь не мешали бы друг другу.

Две кровати, два узких шкафа-пенала, две тумбочки. Все это в дальней от входа стороне.

Ближе — диван, овальный стол, стулья. На стене панель телевизора. Еще одна дверь — в совмещенную с санузлом ванную.

Окно в номере было одно, но широкое и в пол, выходившее во двор. Вид из него был шикарный. И в какой-то мере познавательный.

— Рустам, — оценив увиденное, используя уже новое имя, позвал Игнат Реваза.

Тот обернулся — вывалив все на диван, разбирал сумку, вопросительно приподнял бровь.

Игнат кивнул на окно. Потом сдвинулся, освобождая место.

С улицы окно было полностью обрамлено плющом.

Смотрелось, наверное, красиво. Да и с точки зрения монтажа элементов системы безопасности тоже неплохо — визуально они вряд ли определялись.

Реваз, бросив поиски белья — собирался принять душ, подошел, встал рядом.

Окружавший пансионат парк начинался метрах в двухстах от самого здания, за линией низкорослого кустарника. Там, по выложенной камнем дорожке, сейчас прохаживался вооруженный до зубов патруль.

Ближе — газон. До недавнего времени его, скорее всего, украшали клумбы с цветами — кое-где еще можно было заметить их следы, теперь же большую часть занимал вольер, в котором под надзором шести бойцов резвились два щенка.

С определением породы собак у Игната было плохо — без консультации специалистов не больше, чем десяток, да и то наиболее распространенных, но с этими проблем не возникло. Салюки. И не простые, которые и сами на вес золота, а песчаные, мутировавшие под влиянием сильного магического воздействия.

От своих обычных родичей внешне отличались только окрасом — щенки рождались практически белыми, затем меняли цвет на песочный, а вот функционально — да. Об их неутомимости и преданности в пустыне складывали легенды. Как и о способности чувствовать воду.

— Нехилый подарочек! — присвистнул Реваз. — Два немаленьких состояния.

— Больше, — поправили от двери. — Сучка и кобель из разных пометов. Оба с шикарной родословной.

Появление постороннего Игнат засек, когда тот еще подходил к номеру. Да и Реваз вряд ли пропустил. Но здесь действовали другие правила. Все вроде как свои.

А этот… Камуфляж без знаков различия и других элементов, позволивших хотя бы косвенно определить принадлежность к воинским подразделениям или силовым структурам.

Рост под метр восемьдесят. Крепкий и явно хорошо подготовленный. По возрасту постарше их, но это ничего не значило. Подобные волкодавы и в стариках молодым фору давали.

Голова гладкая, как и у Реваза-Рустама. На щеках и подбородке не щетина, но синевой уже пробивало, намекая, что магической обработке кожи тип предпочитал обычное бритье.

Глаза темные, спрятанные под широкими бровями. Нос крупный, но аккуратный, хотя след от «ремонта» взгляду Игната был заметен. Ломали ему нос. Возможно, и не один раз.