Нинель Мягкова - Пепел и лёд [СИ]

Однако, сегодня ее слышно не было.

Впрочем, эльфу хватало с лихвой собственных проблем.

Диалога с директором Академии не получилось.

Властелин и Повелитель СГАМа на протяжении более двадцати лет, Руперт Маркос был закалён в битвах со студентами и королевским двором, и сдавать позиции не собирался. Даже старому другу.

— Неужели ты не понимаешь, они же явно шпионить приехали. — пытался втолковать другу Дан очевидную истину.

— Думаешь, я идиот? — Руперт снял очки и потер ноющие виски. Пятьдесят лет для человека немало, даже если он сильный маг. Молодость продлится для Маркоса еще лет пятнадцать-двадцать, а потом — постепенное неминуемое увядание. Медицина развивалась, и если в прошлом веке редкие рекордсмены из простых людей доживали до сорока, сейчас даже обычные горожане спокойно переваливали за восьмидесятилетний рубеж. Продолжительность жизни хорошего мага растягивалась до ста двадцати — ста пятидесяти.

Все равно капля в море по сравнению с эльфами.

В частности, поэтому Дан старался с людьми не сближаться. А смысл? Они состарятся и умрут, когда он будет полон сил и энергии еще лет двести.

С Рупертом судьба столкнула его против воли, заставив уважать, а потом практически принять в побратимы этого строгого, но разумного человека. На тот момент Маркос был старше, опытнее, и успел дважды спасти юному эльфенку жизнь.

Война еще не так перемешивает судьбы.

И теперь Дана особенно раздражало, что разумный, в общем-то, человек не желал прислушаться к доводам рассудка в его лице и продолжал упорствовать.

— Я знаю, что они шпионы. Думаешь, мы их просто так пустили именно в эту Академию? Пусть изучают, секретных методик здесь не преподают, дети в их группе молодняк сплошной, несмышленый, а те что постарше — все равно никаких секретов не выдадут. Не знают потому что. Их же не на спецкурс взяли и не в секретную службу. Пусть убедятся, что с людьми можно иметь дело. Не такие уж мы и страшные.

Дан вздохнул. В сказанном была своя логика, но цинизм ситуации угнетал его чувствительную целительскую нервную систему. Его сородичи будут вытягивать информацию из подопечных его названного брата — от подобного положения веяло маразмом и дурной комедией.

— И потом, это был приказ короля. А с приказами не спорят, забыл? — забил последний гвоздь в крышку гроба дискуссии Маркос.

Королю виднее, молча согласился Дан.

— Ну хоть поселил бы их отдельно. — буркнул он, уже не особо надеясь на понимание.

— Куда? В город, чтобы они там таки что-нибудь выведали? — хмыкнул Руперт. — Лучше пусть сидят у нас тут, под присмотром.

Маркос упёрся напрочь. Если поместить молодняк отдельно, они обрастут слухами и легендами, и факультеты посходят с ума. А вот если их поселить вразнобой, станет очевидно, что эльфиечки какают отнюдь не розами, остроухие парни ничуть не красивее местных, только уши больше, и не факт, что все остальное соответствует. Обыденность не вызывает нездорового интереса. Посудачат месяц и перестанут замечать.

Вон сколько сплетен было вокруг первого вампира в Академии. Сам Маркос тогда студентом был. И с чесноком на занятия ходили, и крестами обвешались. Пока однажды мудрый директор не предложил померяться силой с красноглазым в честном бою.

Не самый сильный боевой маг уделал кровопийцу под орех. Хорошо, контур поединочного поля удержал бойцов от плачевного исхода. Вампир оказался алхимиком, задохликом и лабораторной крысой.

С тех пор суеверий в стенах Академии поубавилось.

Хотя простой люд по-прежнему настороженно относился к красноглазым и при их появлении бросался чесноком, несмотря на то, что оборонного свойства последний не имел вовсе. Если только брошенный меткой рукой в глаз.

Вампиры обитали во влажной долине, где постоянно шли дожди, либо висели туманы. Солнца они практически не видели, отсюда отсутствие пигментации. Альбиносы появлялись и среди людей, обычная генетическая мутация, в вампирских семьях ставшая нормой. Естественно, как только они попадали в обычную, хоть немного солнечную погоду человеческих территорий, у несчастных начинались приступы — глаза не выдерживали яркости, кожа обгорала моментально. Приходилось заворачиваться в плащи с капюшонами, и стараться не выходить на улицу.

Причем прятались не столько от солнца, сколько от суеверных, темных горожан.

Данатриэль снова поморщился от воспоминания, пристраивая голову на подушке поудобнее. Он и сам таким образом уже пять лет сидел под присмотром — и вовсе не питал по этому поводу иллюзий. Нет, в город его выпускали, он же не пленник. Погулять по набережной, пообедать в таверне и словить на себе сотню-другую любопытных, враждебных или вожделеющих взглядов он имел полное право. Как и на практически незаметное, бесшумное, растворившееся в тени подворотен сопровождение, отслеживавшем каждый его шаг и вздох.

После пары попыток в город он ходить перестал. Все интересующие его товары доставляли к воротам Академии, согласно списку. Закупался кто-нибудь из секретарского состава. Не все же им бумажки перекладывать.

А от недостатка общения эльф не страдал. От соотечественников в такой дали от дома одни проблемы — вон, молодняк тому примером — а с людьми, за крайне редким исключением, общаться было просто противно. Не дотянули они в развитии до его уровня, так зачем унижаться.

Библиотека в Академии была вполне достойная, а читальный зал в оранжерее он сделал себе сам. Заплетенная лианами беседка в самом дальнем углу душного влажного зала создавала ему иллюзию, максимально похожую на родные земли.

Но и там ему теперь не было покоя.

Сначала новоприбывший эльфийский молодняк облюбовал полянку по дороге в его беседку для встреч и обсуждений каких-то своих, молодняковых дел. Так что теперь он периодически чуть не спотыкался об них, идя читать очередную книгу. Те замолкали, будто он к ним в комнату вломился и в белье копается, а ему, как тонкой души целителю, и вправду становилось неловко, и он поспешно проходил мимо. Даже не пытался подслушать, хотя мысли подобные возникали. И именно от того, что возникали, становилось противно — будто в грязи извалялся.

Дан никогда не лез ни в политику, ни в интриги. Потому и переехал в Академию, подальше от родных лесов. Оказалось, наоборот — вляпался в самый эпицентр.

Но эльфята были еще цветочками.

Вчера к нему в беседку вломилась полувменяемая от похмелья девица. Та самая, с которой он столкнулся тогда в коридоре. Дан сам себе удивился, что запомнил ее. Мало того, еще и вызнал потом у Руперта, что за птица. Оказалось, преподаватель. Кто бы мог подумать.

Эту выскочку Маркос получил в штат неожиданно. Сама Алиманта Лира привела ее в кабинет, со словами, что девочка справится.