Диана Хант - Сердце Зверя

— Но как ты… — вырвалось у меня, и я потупилась.

Согласно видениям, которые послал мне Велес, Зверь ничуть не изменился. Точнее, изменился, но незначительно. Я видела их с отцом совсем уж молодыми людьми, почти юношами, и тогда папочка выглядел моложе. Тогда, когда отец, как я поняла, покидал Заповедные земли и возвращался в замок Ньюэйгрин. Спустя какое-то время, накануне смерти отца, я снова видела их вместе. И если эти годы отразились на герцоге Анжу Альбето, который скрывал свой дар даже от жены и детей, то Зверя они, казалось, не коснулись вовсе.

— Век свободных дольше века людей, — пояснил Зверь, который отлично меня понял. — Нашу продолжительность жизни можно сравнить, пожалуй, с продолжительностью жизни магов-стихийников, если бы их не истребила Церковь.

Слово «истребила» он выплюнул с такой ненавистью, что я рефлекторно впилась пальцами в спинку кресла.

Заметив, что напугал меня, Зверь замолчал. А потом поднялся с кресла, отошел к столику в углу и, когда вернулся, поставил на наш столик два бокала: с вином — для меня, а для себя с водой. Я не успела сказать, что не очень хорошо переношу алкоголь. Пальцы сами обхватили ножку бокала, а в следующий миг я ощутила во рту терпкий, освежающий привкус. Приятное тепло разлилось по телу, я слегка обмякла в кресле, ощутив, что пальцы, которые до этого нервно барабанили по ручке, перестали дрожать. Заметил это и Зверь.

Кивнув, он продолжил рассказ:

— Преданные волки из моей стаи, те, кто не захотел присоединиться к другим или уйти в поисках новых лесов, чтобы создать собственные стаи, нашли меня в этом замке. Они остались с Анжу и со мной, признав мое превосходство. Если я утратил звериную ипостась, то они отказались от своей звериной природы добровольно. Некоторые даже дали обет, что обернутся только после того, как я верну своего зверя.

Я ошарашенно хлопала ресницами. Отпив из бокала, пробормотала:

— Вот это сила верности…

Зверь кивнул.

— И это для меня бесценно. Адела из таких. И Скиф. И Барса. И другие…

Фиар подбросил поленьев в камин и пошевелил угли. Пламя вспыхнуло с новой силой, обдав волной жара. Мне стало хорошо и спокойно. Я вновь пригубила вино, чувствуя, как согреваюсь и изнутри.

— Как видишь, моя история не такая и грустная, — сказал Зверь и улыбнулся уголком рта.

При этом он покосился на шкатулку между нами, и что-то мне подсказало, что к главному мы так и не подошли.

Я кивнула.

— Почему ты раньше не рассказывал мне?

Зверь посмотрел на меня так пристально, что я потупилась.

— Когда, Эя? — ответил вопросом на вопрос он. — Когда я должен был рассказать тебе? В Священных землях? Или когда ты попала в мой замок? Ты помнишь, как потеряла сознание от страха, увидев меня? Я знал о нашей связи, о том, что ты чувствуешь меня, — при этих словах у меня перехватило дыхание, но Фиар этого не заметил. — Знал, что ты, должно быть, видишь меня во сне и я пугаю тебя…

— О какой связи? — пробормотала я беспомощно, но Зверь остановил меня жестом, и я замолчала.

— Когда я должен был рассказать тебе? — продолжал Фиар. — Может, когда ты, захлебываясь слезами, рассказывала, сколько пришлось вытерпеть в Заповедных землях? Когда рассказывала, что потеряла жениха?

Я молчала. Ведь правда, Фиар не мог рассказать раньше…

— Мне тогда надо было сказать тебе, что ты принадлежишь мне? — тихо спросил он.

— Принадлежу?! — вырвалось у меня.

Зверь усмехнулся, словно его порадовала моя реакция.

Я смущенно опустила взгляд, а он сказал:

— Что ж, можешь считать, что это действует в обе стороны.

Я захлопала ресницами.

Фиар молчал. Явно выжидая моей реакции, моего ответа. И я сказала. То есть спросила.

— Зачем я тебе, Фиар? — вырвалось у меня.

Зверь осушил бокал с водой одним глотком и посмотрел на меня долгим взглядом.

— Ты моя, Лирей, — раздался его низкий, хриплый голос, от которого по коже забегали мурашки. — Моя по праву поединка.

В голове зашумело. Пальцы дрогнули. Я поставила недопитый бокал на столик. А потом подняла взгляд на альфу.

— Несмотря на то что мой отец стал тебе кровным братом, я не признаю ваши законы, — тихо, но твердо сказала я.

Зверь улыбнулся. Широко. Так, будто ему было что мне сказать. Точнее — было. Я кожей чувствовала, что было… А еще подумала, что ему очень идет улыбка.

— Ты не признаешь наши законы, Лирей, — назвал он меня полным именем. — Даже получив посвящение от Велеса?

Я зарделась. Упрек был справедливым. А смешинка, которая перебралась из уголков губ Фиара в его глаза… какой-то волнующей.

— Меня вынудили его получить, — тем не менее сказала я. — И — да, несмотря на это. Несмотря на то, что нахожусь в твоем замке. Ой, — я осеклась и невольно улыбнулась, — запуталась. Ведь это мой замок.

Улыбка Зверя сделалась открытой. Мальчишеской.

— Вообще-то, — сказал он хитро. — Сейчас этот замок принадлежит нам обоим. Эти земли Анжу включил в твое приданое. Так что по человеческим законам он был бы моим… Но у свободного народа свои законы. У нас все общее. А ты сейчас — одна из нас.

Прежде чем я смогла заговорить, Зверь успел вновь наполнить наши бокалы. И я даже успела наполовину опустошить свой.

— Приданое, — пробормотала я, когда дар речи вернулся. — Как? Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что я твой муж, Эя, — сказал Зверь.

И пока я хлопала ресницами и хватала ртом воздух, добавил:

— Твой отец заключил брак от твоего имени. Родовой брак.

Я положила руку на грудь, поскольку показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Родовой брак… Это то же… То же… что брак на крови. Своими корнями традиция зактючения родового брака уходит в такую глубину веков… Для его заключения не требуется согласия Церкви. Нужны лишь смешение крови двух домов и документ, подтверждающий это. Церковь не в восторге от подобного способа заключения браков, но так и не смогла запретить их. Возможно, потому, что родовой брак — это навсегда. В нем не предусматривается разводов… А имущество семей, заключающих такого рода брак, делится пополам… Некоторым аристократическим домам такой брак оказался более выгоден, чем тот, что скрепляет Церковь. Тем, кому невыгодно делить имущество. Тем, кто желал сохранить независимость дочерей. Надо сказать, влиятельным домам… Тем, кто смог хотя бы косвенно противостоять церковникам…

Я так и не смогла произнести ни слова.

Зверь взял шкатулку со стола и, открыв ее ключом, который висел на цепочке на шее, протянул мне.

Дрожащими руками я развернула верхний свиток.

Им оказалось Свидетельство о заключении родового брака.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы избавить меня от последних сомнений. Бесспорно, это был почерк отца.