Диана Хант - Сердце Зверя

— Прости, Эя, — хрипло сказал Зверь, чуть ослабляя хватку и гладя меня по голове. — Я обезумел, когда думал, что мог потерять тебя. И я ничего не желал сильнее, чем убить его. Того, кто вздумал тебя отнять.

Я отпрянула от Зверя и ошалело потрясла головой.

— Андре остался жив, — прошептала я, и Зверь кивнул. — Все было как в тумане… Пространство плыло и звенело, священный сосуд… риолин, — я перевела взгляд на камень, потрогала гладкий зеленоватый бок. Он был теплым, прозрачным… прежним, словно не втянул в себя проклятую магию. — Я ничего не успела понять, — прошептала я. — Вы дрались, я помню, а потом удар… всплеск…

Зверь поморщился, нахмурился.

— Я был оглушен, — пробормотал он. — Было трудно, очень трудно. Но я понимал, чем это грозит, если выпущу его. Не мне. Тебе. Потом оглушение прошло. Но в тот же миг он покинул повозку. Быстро, словно исчез. Надо было следовать за ним! Но я не мог оставить тебя, не убедившись, что с тобой все в порядке!

В ярости Зверь обрушил кулак на ни в чем не повинный борт повозки, так что щепки полетели в стороны. Я поняла, Фиар винит себя в том, что отпустил Андре.

Мои пальцы скользнули по твердому запястью со вздутыми венами.

— Нет, Фиар, — пробормотала я. — Андре воспользовался сосудом, чтобы скрыться. Пусть на волков не действует магия подчинения… Но все же магия Аты действует на вас. Я уже видела такое, я помню. Она словно оглушает, заставляет видеть иллюзии. Думаю, последние мгновения схватки ты бился не с Андре, а с его фантомом, в то время как Андре покинул повозку и прыгнул в воду. Сейчас он вплавь добирается до корабля.

Зверь слушал меня хмуро, а потом отпрянул.

— Я догоню его.

— Нет, Фиар! — вырвалось у меня, прежде чем успела понять, что делаю.

Руки обвились вокруг могучей шеи, израненные, опухшие губы вновь прижались к губам мужа.

— Не делай этого, — попросила я.

— Не делай… чего? — хмуро переспросил Зверь, отстраняясь.

— Не оставляй меня одну, — попросила я. — Теперь, когда ты здесь, мне ничего не страшно, — словно в противовес собственным словам, меня начала колотить крупная дрожь, — прошу, там, на корабле, священники… Я не верю, что все, что произошло, было планом заманить тебя на корабль и обезвредить окончательно. Но жрецы Аты умеют использовать обстоятельства себе на пользу. Я боюсь за себя и за тебя.

По мере того как я говорила, взгляд Зверя смягчался. Заканчивала свою речь я прижатой к мускулистой груди.

— Я подумал, что ты испугалась за него, Эя, — хрипло вымолвил Зверь.

Я скрежетнула зубами в ответ.

— Мне кажется, я сама, своими руками могла бы вырвать его сердце, — проговорила я. — За папу. За маму. За тебя, Фиар.

Зверь снова прижал меня к себе, вновь припал к губам в поцелуе. На этот раз полном безграничной нежности, и я ощущала, как пальцы, которыми он гладил меня по волосам и щекам, дрожат. Фиар сдерживал свое желание. А я, отвечая на его поцелуи, хотела, чтобы он перестал сдерживаться.

— Он ничего тебе не сделал? — раздалось хриплое.

Я покачала головой. Почему-то было приятно, что Зверь спрашивает об этом только сейчас. Моя жизнь, моя безопасность, самочувствие интересовали его больше моей чести.

— Скажи, Эя, — попросил он.

— Он собирался, — честно сказала я и добавила торопливо, видя, как глаза Зверя вспыхивают углями: — Но не успел.

Зверь выдохнул.

— Сначала он собирался лишить меня памяти, — сказала я. — Потому что понимал, добровольно я никогда не буду принадлежать ему.

Зверь хмуро кивнул и отвел взгляд.

А я погладила его по щеке, а когда он снова посмотрел на меня, приблизила лицо и выдохнула чуть ли не в его губы:

— Потому что я твоя, Фиар. Только твоя. И он понял это.

Я припала в нежном поцелуе к губам волка, а затем отстранилась и, глядя в глаза альфе, призналась:

— И я поняла…

И меня снова прижали к себе. Нежно-нежно. И держали долго, словно не верили в то, что я только что сказала. А затем Зверь выдохнул:

— Я нашел тебя, Эя, это главное.

Я отпрянула и подняла на него взгляд.

— Пойдем, Эя, — сказал волк. — Нужно выбираться отсюда.

— Мы вернемся в замок? — спросила я.

Зверь покачал головой.

— У нас нет времени. Жрецы Аты готовят вторжение. Пришла пора объединять стаи, чтобы ударить первыми, чтобы быть готовыми отразить их атаку. А для этого мне предстоит сразиться с вожаками стай, одолеть их и объяснить, что только вместе мы остановим жрецов и магию безумной Богини.

Зверь посмотрел на меня с таким видом, как будто решал математическую задачу в уме.

— Ты вернешься, в замок с моими братьями, Эя. Я позвал их, и скоро они будут здесь.

— Нет, — вырвалось у меня.

— Что? — переспросил Зверь.

— Нет, Фиар, — повторила я уже более уверенно. — Я с тобой.

Зверь не ответил. Просто смотрел на меня молча. Пришел мой черед говорить.

— Кровь от крови чародея с кровью свободной, — проговорила я. Поначалу голос мой дрожал, но с каждым произнесенным словом становился все уверенней. — Это я, Фиар. Я — дочь своего отца, герцога Анжу Альбето, мага стихий, носителя дара жизни. Он отдал свою кровь тебе, Фиар, и ваша кровь смешалась. Отец отдал меня тебе, потому что знал: лишь наш союз остановит силы зла, силы богини Аты.

Зверь хотел что-то сказать, но я прижала пальчики к его губам, и он замер с уже привычным мне видом, как будто не хочет спугнуть котенка.

— Ты хочешь сказать, что мне необязательно быть там, с тобой. Что я могу сидеть в замке и одно мое присутствие в твоей жизни и жизни Заповедных земель поможет. Нет, Фиар. Я должна быть там. Я смогу противостоять магии Аты. Я знаю… Я почти знаю, что делать с Источником, когда вы отвоюете его.

— С Источником? — переспросил Фиар.

Я кивнула.

— Чтобы очистить его от скверны.

Зверь молчал какое-то время. Несколько раз порывался заговорить и каждый раз сжимал губы и отводил взгляд. На щеках играли желваки. Перевитое веревками мышц тело было напряженным. А до меня с большим запозданием дошло, что он… голый. Совсем. Чтобы не смущать меня, он замотал вокруг талии ту самую рогожу, которой Андре накрывал меня, предварительно оторвав широкую полоску. Но там, под ней… у него же ничего не было. И почему-то мысль об этом заставила щеки запылать, а низ живота странно запульсировать.

«Пришла пора воплотить пророчество», — пронеслось в мыслях, и от сладкого и в то же время какого-то стыдного предвкушения я закусила губу.

— Эя, — наконец произнес Зверь хрипло.

Я робко подняла на него взгляд и ощутила, как тугой теплый комок внизу живота сжался еще больше.

— Что же ты делаешь, — сказал Зверь и повел носом.

— А ч-что я делаю? — пробормотала я.

— Воздействуешь на меня, — прорычал Фиар. — Запахом своего желания.