Марина Дечко - Дочь алхимика

— А ведь ты снова заботишься о других… — Упрек Николая прозвучал мягко, покрыв щеку таким же невесомым прикосновением. — С ним все в порядке. Обещаю рассказать подробнее, если постараешься открыть глаза.

Настойчивый. И все-таки он точно знал, какие слова произнести, чтобы заставить меня подчиниться.

Покорно взглянула на огненного мага, болезненно щурясь даже от скудного огонька свечи, оставленной у изголовья кровати. Его настороженное лицо замерло всего на расстоянии ладони, а во взгляде замерло крайнее беспокойство.

— Малыш жив и здоров, — исполнил обещание он. — Правда, пришлось ему очистить память при помощи Поляковых, но ты не волнуйся, все прошло безболезненно.

Он провел ладонью по моим волосам, заставив задуматься о том, как я выгляжу после схватки с некромантом. Видимо, жалко, потому как взгляд бывшего мужа исполнился сочувствия и нежности, а нежность в наших отношениях присутствовала крайне редко и каждый раз имела под собой особые причины.

— Он сейчас дома. С увесистой сумкой золота, которую его тетушка охотно приняла взамен молчания о том, что ее постоялица, Вера Матвеевна Калинина, сбежала из дома ради безответной любви.

Маркиз снова глухо рассмеялся, позволив себе заметить:

— Мальчонка, кстати, оказался весьма толковым парнем. И мы с цесаревичем подписали с его тетушкой договор о том, что она отпустит его на учебу в Петергоф, когда придет время. По счетам нужно платить, а этот крошечный смельчак выручил мою супругу, когда меня не было рядом.

Николай помог мне устроиться на высоких подушках, заботливо приподняв их в почти вертикальное положение. И только сейчас мне удалось разглядеть, что я нахожусь не в госпитале, как прежде, а в спальне родового особняка Левшина: прямо напротив меня на высоком камине стоял памятный дагеротип, подаренный маркизу дедом в день нашей свадьбы.

Чувство горечи затопило душу, и я с надеждой спросила:

— Похороны?

— Состоялись, — извиняющимся голосом пояснил огненный маг. — Ты пробыла без сознания почти неделю, я не мог ждать так долго. Вынужден также с разочарованием сообщить, что на первый петергофский бал ты тоже не успела. Будет много других…

Николай пытался успокоить меня, но упоминание о петергофском бале возродило в памяти другое. Вспомнился злосчастный высокородный договор о браке, в спешке подписанный дедом. И поскольку я находилась на территории Староросской империи, не исполнить его казалось совершенно невозможным. Если только сам маркиз пожелал бы отказаться…

Похоже, по напряженному выражению лица огненный маг догадался о тревожащих меня мыслях. Ровнее уселся на краю кровати, оставив мне чуть больше свободного пространства, и, заключив мои ладони в свои, с сожалением произнес:

— Снова ледяные. Тебе холодно?

Отрицательно покачала головой. От волнения не могла чувствовать ни холод, ни жару. В настоящий момент все мои мысли были заняты другим, и спасибо маркизу за проявленное великодушие — он тут же пояснил:

— Высокородный договор вошел в силу, но обстоятельства… Свадьба так и не состоялась, ввиду чего ты можешь обжаловать бумаги в суде. Я сделаю все, как захочешь… приму любое твое решение.

Он остановился на мгновение, следя за выражением моего лица, — как будто не отваживался даже подумать о согласии. Пришлось собрать еще кроху сил, чтобы ободряюще улыбнуться.

Черты маркиза разом просветлели, и уже более твердым голосом он попросил:

— Тогда… Ольга Савельевна Ершова, я прошу тебя стать моей супругой. Чтобы до конца отпущенных нам дней у меня оставалась возможность наслаждаться твоим поистине незаурядным образом мыслей, блестящим умом и… да, все той же непоколебимой непокорностью — пресловутым качеством наследной графини Ершовой, приведшим ее в стены зеленого кабинета в самый необходимый момент.

Муж тепло улыбнулся, тут же заверив:

— Ты спасла нас всех, знаешь?

Удивленно распахнула глаза: все же последнее, что я видела, — это зеленая вспышка мертвой силы. Конечно, существовали еще и миражи, рожденные тьмой, только… о дальнейшем развитии событий мне до сих пор ничего не было известно.

— Что случилось после?..

Чрезмерное любопытство заставило меня забыть о предложении, озвученном супругом, и ему пришлось укоряюще напомнить:

— Я жду твоего ответа, моя дорогая. Все подробности — после.

Пришлось согласиться, позволив ему чувственно и совсем по-хозяйски коснуться губ. А затем огненный маг рассказал:

— Некромант, которого я так давно преследовал, оказался не кем иным, как невестой цесаревича. Не удивляйся, рано! Вот узнаешь, откуда появилась эта девушка…

И он начал рассказ:

— Тебе, верно, неизвестно, но императрица вышла замуж за старого императора, будучи совсем юной и безвозвратно влюбленной в молодого наследника дома Третьяковых. Кто станет думать о чувствах, когда в дело вступают амбиции? Брак этот, как и большинство высокородных союзов, с самого начала был обречен: всего лишь ставка в августейшей игре. Выгоду получили все, кроме самих молодых.

Старый император, который на тот момент, кстати, едва ли не вышел уже из возраста жениха — все же сорок с небольшим, тоже имел любовь на стороне. Ничего особенного, всего лишь необременительная связь с простой певичкой, но чувства, знаешь ли…

Молодая императрица какое-то время сдерживала ярость, вынашивая нелюбимого сына от опостылевшего мужа, и честно пыталась привязаться к малышу. Поддавалась уговорам матери терпеть как самого супруга, так и скучную жизнь при дворе. А потом… выгорела.

Совершенно случайно вспыхнула связь на стороне с бывшим возлюбленным — конечно, сперва возникшая как ошибка, единожды. Но после… каждая встреча заставляла увядающую императрицу вновь оживать, пока не произошло то, что обычно происходит в подобных случаях.

Возрождение старых чувств абсолютно закономерно привело к беременности, от которой у стареющего императора появились силы жить, пока… сияющий бутон не проклюнулся совсем не на той ветке. Ты же знаешь, стихия императора — вода, императрицы — воздух. Если бы девочка пошла даром в мать, адюльтер возможно было бы скрыть. Однако отцовский талант — камни, и распустившийся на каменной ветке цветок совершенно однозначно подсказал государю, где стоит искать следы тайного поклонника супруги.

Конечно, беременность Екатерины Дмитриевны пришлось скрывать. Недомогания часто случаются с молодыми женщинами высоких родов, и как подвергнуть сомнению тот факт, что даже августейшей даме понадобилось лечение на водах? Всего несколько месяцев, пока фигура ее величества вновь не приобрела былую стройность…

Внебрачный приплод пришлось отдать в семью любовника — там девчонку тоже не особо любили, но выжить нехотя позволили. К слову, императрица о дочери не забывала, приезжая к малышке ежемесячно. Конечно, с гневом супруга справляться было все сложнее, но эти визиты удерживали многочисленную родню ребенка от дурных мыслей, и когда пришло время пробуждаться дару, августейшая мать заметила в своей малышке гораздо большую силу, чем умение говорить с камнем.