Маруся Хмельная - Я хочу твою шкуру, дракон! или Верните всё обратно!

Она вздрогнула и подняла голову, снова пытаясь сфокусировать на мне взгляд. Если бы она не была богиней, я бы подумала, что она… ой, не буду даже думать такое богохульство. Но все равно она… похожа на студентов после попойки… ой, то есть вечеринки, я хотела подумать.

— Так вот, летят два дракончика, он и она. И хвостики они в полете связывают вот так, — я показала на скрепленных мизинцах. — Вот…

— И? — не поняла она.

Ну что же тут непонятного?! Я что, зря распинаюсь?

— Со мной Ашшур такого никогда не испытает, — вздохнула я. — А для драконов это важно. Не знаю, что и делать. Может, все-таки заменить ему меня на какую-нибудь драконицу? Незаметно так. Чтоб он не понял. Только не на Йолошшуллу, — поморщившись, я сразу поставила условие, — на какую-нибудь хорошую. Только на очень-очень хорошую. Иначе зачем мне отказываться. Я люблю его, но ради хвостиков… — я снова тяжело вздохнула.

— Надоели. — Богиня взмахнула рукой, и в храме рядом с нами очутился озирающийся Ашшур.

Опять голый. Да что ж такое. Надо будет с ним потом поговорить. Он специально перед богиней в таком виде появляется, р-р? И только потом до меня дошел ехидный голос разума: а ничего, что дракон спал себе спокойно в кроватке после любовных утех, пока ты тут по храмам бегаешь, мм?

— Что опять? — встревожился сразу драконище, протирая глаза.

— Разбирайтесь сами, — махнула в мою сторону богиня и исчезла.

У, вредина! Подумала, но промолчала я.

— Что ты опять натворила? — подошел дракон и обнял меня.

Потому что чувствовал — я сейчас расстроена и мне нужны обнимашки.

— Фейка, ну что случилось? — заглядывая мне в глаза, спросил дракон.

— Я… я…

Слезы непроизвольно полились из глаз. Ашшур меня приподнял с пола на руках и прижал к себе.

— Здесь расскажешь или домой полетим? Только как мне теперь в таком виде до дома добраться? — усмехнулся он. И тут же зашептал мне на ушко: — А знаешь, у меня в этом храме еще ни с кем ничего не было. Давай его освятим?

Я почувствовала между его ног готовность к действию.

— Ашшур, ты что! — Я оглянулась вокруг, как будто могла увидеть подслушивающих богов. — Не богохульствуй. Мало нам досталось?

— Вообще-то это древний ритуал, один из видов жертвоприношения богине. Она это поощряет. Может, ей нравится наблюдать, а?

Драконище полез целоваться. И я хоть не могла ему сопротивляться, все же с трудом отстранилась, тяжело дыша.

— Я бы, может, согласилась на это, если бы богиню живьем не видела. А так нет, уволь. Полетели домой.

— Ты думаешь, она за нами и дома подглядеть не сможет, если захочет? — спросил Ашшур и засмеялся, увидев мою панику. — Забудь. Зачем сказал? Хорошо, летим домой. Только после того, как ты скажешь, зачем приходила к богине.

Ашшур смотрел твердо и серьезно. А я чувствовала его озабоченность, которая теплом разливалась внутри. Ему не все равно.

— Я видела сегодня, как ты смотрел на драконов в полете.

— И что? — не понял он.

— Ну, как они хвостами соединились, — пояснила я, снова показывая фигуру на мизинцах. — Со мной ты такого не испытаешь. Я не хочу тебя лишать этого.

Я почувствовала эмоции Ашшура: тепло, удивление, подозрение, тревогу и злость. Лютую злость. Ой, наверное, мне стоит бежать. Сейчас убивать будут. Ма-а-ама-а…

— Стоять! — Рев дракона разнесся эхом по храму.

Еще и крепко схватил, как будто и так не страшно.

— Досифея! — грозно процедил он. — И что ты конкретно сказала богине? О чем попросила?

И глаза так нехорошо сощурил. Очень нехорошо. Прямо вот мне совсем-совсем нехорошо вдруг стало. Я схватилась за сердце, показывая КАК мне нехорошо.

— Досифе-э-эя-а, — угрожающе пропел дракон, подвигаясь ко мне ближе.

— Ну, я это… посоветовалась, можно ли заменить меня на драконицу, — протараторила я. — Но ты не подумай, на о-очень хорошую драконицу, прям очень-очень. Самую лучшую, — покивала я головой, подтверждая.

Ашшур прикрыл глаза, в которых бушевало пламя. Из ушей и носа валил густой дым. «Ох, богиня-матерь, сейчас же сгорит мой дракоша, кучка пепла останется. Что же я наделала!» — заголосила я внутренне, хватаясь за голову.

— Обними меня, — прохрипел дракон.

Я прижалась к нему тесно-тесно как могла, помогая еще себе руками и ногами, забираясь как обезьянка на дерево.

— Дракоша ты мой хороший, спокойно, дыши, ты мой самый лучший, самый любимый, — увещевала я его.

Он стоял напряженный как статуя, потом его отпустило.

— Выпороть бы тебя, — устало сказал он и позвал: — Фей.

— Ум-м? — промычала я, все еще прижимаясь изо всех сил к своему пламенному дракончику.

— Ты долго еще будешь дурью маяться?

— Так как лучше для тебя хотела, — пожаловалась я.

— Ты — для меня лучшее. И единственное, чего я хочу. Когда ты это поймешь?

Я пожала плечами, насколько могла в своих стесненных условиях.

— Не нужен мне никто, кроме тебя. Никакая драконица. Я с тобой счастлив. Не делай так больше, пожалуйста. Не решай за нас обоих. А если бы богиня согласилась? Она какая-то странная сегодня была, — заметил он.

Я даже поежилась от его слов. Запоздало пришел страх. Нет, я Ашшуру желаю счастья. Но я-то без него счастлива не буду. Я могла совершить сейчас самую большую ошибку в своей жизни.

— Но как же полет с соединенными хвостиками? — спросила я.

Ашшур, не выпуская меня из объятий, отстранился настолько, чтобы видеть мои глаза.

— Досифеюшка, счастье мое, послушай внимательно, что я тебе сейчас скажу. Я не знаю и не узнаю, что такое полет с драконицей, соединив хвосты, но зато я знаю, что чувствую, когда мы летаем обнявшись. Я обнимаю тебя, и это чувство, когда ты в моих руках, зависишь от меня, доверяешь мне, а я держу тебя в объятиях и ты только моя, оно во сто крат сильней и важней для меня, чем лететь рядом. Так бы я чувствовал тебя только хвостом, а в нашем полете я чувствую тебя всю, мы единое целое. И поверь мне, большего счастья я не могу испытать.

Я опять заплакала. Но теперь от счастья. Ашшур погладил меня по щеке, убирая слезинку.

— Полетели домой?

Ашшур расправил крылья, раскрыл объятия, я устроилась поудобнее, как уже стало для меня привычно, он подхватил меня руками, и мы полетели домой.

— Сделать круг над Грядой? — предложил Ашшур.

— Голой попой так хочется посверкать? — ревниво возмутилась я. — Вдруг кто увидит? Нет уж, оденься сначала.

Ашшур затрясся от смеха, чем вызвал очередное мое ворчание.

— Не трясись, у меня перед глазами прыгает.

Ашшур приземлился на лужайке, над которой мы летели, и дал себе отсмеяться. А потом та-а-ак на меня посмотрел… и похлопал рядышком с собой… ну и стало нам не до ворчания и не до смеха.