Маргарита Блинова - Догнать невесту! [СИ]

Жуть, как хорош! Никакие Бреды Питы и рядом не стояли!

— Горец… и все? — уточнила подозрительная Линка.

Она вообще вела себя так, словно неописуемая красота мужчины не будила в ней первобытную страсть. Завидую! Я вон чуть слюной не захлебывалась, глядя на этот эталон мужской красоты.

Эталон, словно догадываясь о всех тех нехороших мыслях и картинках, промелькнувших в моем сознании, незаметно подмигнул и ответил:

— Горец. Этого достаточно.

Кому как! Ну да ладно, мне в общем-то не важно, почему он решил не называть своего имени. Нет так нет. Такому красавчику простительно если не все, то многое…

И вот пока я любовалась горцем, как творец любуется собственной картиной, выставленной в музее на радость восхищенной толпы, сзади подкрался ученый и дернул меня за волосы. Я отчетливо расслышала над ухом щелканье ножниц, решила, что из меня для полноты образа решили сделать Ван Гога, и испуганно отскочила в сторону.

— Эй! — возмущенно выпалила я, в панике проверяя целостность уха руками.

За ухо волновалась зря. Этот коварный Морияди срезал у меня длинную прядь и теперь накручивал оную на большой палец.

— В мою коллекцию, — пояснил фетишист недоделанный, пряча прядь в пакетик, а после в нагрудный карман.

— Тебе еще повезло, — усмехнулся Горец. — У меня он просил в коллекцию палец.

— О да, замечательный получился образец! — просиял Дин Морияди, склоняясь над рюкзаками.

Мы с Линкой переглянулись, затем синхронно посмотрели на руки невероятно красивого брюнета и облегченно выдохнули. Шутят! Ну и юмор у этих ребят.

— Пришлось пожертвовать мизинцем на ноге… — окончательно добил Горец.

Я в ужасе покосилась на брутального мужика, готового вот так просто распрощаться с частями тела, затем с еще большим недоумением покосилась на бодренького старичка, копошащегося в необъятных недрах рюкзака, и судорожно сглотнула. Как-то я больше не рада встречи с этими двумя.

Со стороны послышался далекие крики и шум, я оглянулась, заметила в высокой траве Юлика, размахивающего руками на манер ветряной мельницы, и заподозрила неладное.

— Я сейчас вернусь. Только по голове кое-кому настучу и вернусь! — пообещала, уже срываясь на бег. — Юлий! Не смей!!! Юлий!

Ангелина Де ла Варга,

студентка

Едва Соколенок умчалась бить эльфа, к костру подошел Сайки. От прежнего жизнерадостного болтуна с кучей историй, вертевшихся на языке в ожидании своего часа, остались только одежда да оружие. Он мазнул незаинтересованным взглядом по седовласому старику, уже что-то увлеченно считающему в блокноте, и кивнул в сторону притихшего мальчика.

— Твой, — это был не вопрос, скорее, констатация факта.

Горец кивнул и сказал несколько фраз на незнакомом языке, понятных только брюнету и его хозяину. Мужчины спорили, а до студентки медленно доходило невероятное. Горец не бросил сына!

— Погоди-ка! — вмешалась Ангелина. — Но ведь горцы не воспитывают своих детей! Они, скорее, из категории самцов-осеменителей, чем заботливых папаш!

— Верно. Мы не имеем права оставаться с местными женщинами больше одной ночи и про свое потомство, оставленное в этом мире, не должны знать.

Прекрасное лицо брюнета окаменело, черты стали жестче, а в глазах появился легко узнаваемый блеск ярости. Но Сайки это не остановило.

— Лина, — обратился он к студентке, и та вздрогнула от неожиданности. — Твой клан примет еще одного наемника?

— С удовольствием примет, но… зачем, если у мальчика есть тот, кто может о нем позаботиться?

— Это не обсуждается, — повысил голос Сай. — Берешь или нет?

Ангелина с трудом сдержала внезапный порыв пнуть вконец потерявшего себя приятеля, но вместо тысячи тумаков послала ему один многозначительный взгляд и подошла к мальчику.

— Как тебя зовут?

— Тимьян.

— Пойдешь со мной?

Тот посмотрел на отца. Детское личико скуксилось, словно ребенок был готов вот-вот пустить слезу, но Тимьян очень быстро справился с собой, отвернулся и, глядя исключительно вниз, на размытую дождями землю, нехотя кивнул.

Лина взяла малыша за руку, достала из кармана черный камушек возврата в клан, способный перенести их за сотни километров от этого места.

Последнее, что она успела различить, стало злое шипение Сая:

— Ты знаешь традиции.

И не менее злое в ответ:

— Смешно слышать такое от того, кто сбежал, поправ те самые традиции.

Мария Королек,

некогда студентка, ныне Светлая Богиня

— Пошла отсюда! Проваливай! — Эльф наклонился, поднял с земли палку и швырнул в сторону удивленной лисицы. — Убирайся!

Корсак уклонился, постоял в нерешительности и попытался подползти к возлюбленному эльфу. Лисица заглядывала в голубые глаза эльфа, словно пыталась прочесть там ответ на вопрос: «Что я сделала не так?» Но вместо понятного животному ответа Юлий поднял еще одну палку и замахнулся.

— Юлий, да ты что! — закричала я, повисая на приятеле.

Тщедушный и с виду недокормленный эльф легко сбросил меня и зашвырнул палку в лисицу. Снаряд пролетел аккурат над головой зверя. Лисица прижала уши, развернулась и умчалась в кусты.

— Прочь! — орал Юлий ей в след, а я только недоумевающе смотрела и едва пальцем у виска не крутила.

— У тебя месячные? Нет? Тогда просвети, дубина ты стоеросовая, с чего вдруг в тебе такая неадекватность проснулась?

— Ты не понимаешь, — эльф вздохнул, решительно отвернулся и пошел в сторону лагеря.

Где-то вдалеке зашуршала высокая трава, подтверждая, что даже обиженная и прогнанная лисица продолжала тянуться к приручившему ее человеку. Вероятно, то же горькое чувство предательства ощущают выброшенные на улицу домашние животные.

И да, я не понимаю, как можно быть таким жестоким!

— Юлий, ты не имеешь права так с ней поступать! Слышишь? Ты только что прогнал существо, которое любило и было предано тебе всем сердцем! — Я нагнала приятеля и дернула, разворачивая к себе лицом. — Может, объяснишься?

В голубых глазах приятеля стояли слезы, доказывая, что решение далось ему нелегко.

— Мари, ей не место в замке. И я поступлю очень эгоистично, забрав ее, дикую и свободную, с собой в тесные комнаты. Корсак — это ведь не домашняя кошка, попугай или хомячок в клетке. В отличие от меня, она может жить дома, на свободе…

Я прикусила язык, сдерживая ехидство, потому что некстати проснувшаяся эмпатия напомнила о том, что, в общем-то, Юлика в Гиз сослали. Он поэтому и свою дипломатическую миссию выполнял кое-как. Скорее, просто числился в королевском штате для галочки и служил неким гарантом дружбы между городом-королевством и эльфийской державой. Вот только держава та находилась в противоположной части материка, и Юлий был полностью отрезан от своих собратьев, от своего дома и родных. Отчасти он тоже был попаданцем, как и мы все…