Елена Тебнёва - Неправильная сказка

— И все же, — нахмурилась я, — почему это появилось? О чем ты опять пытаешься умолчать?!

— Родовые побрякушки владетелей иногда непредсказуемы, — пожал плечами Йонто, глядя на меня подозрительно честными глазами. — Главное, это безопасно. Остальное не важно.

Мне казалось иначе, но я по опыту знала, что ничего из него не выужу. По крайней мере, сразу. Ну ладно… Сделаю вид, что поверила.

Немного позже, обхватив озябшими ладонями круглые бока глиняной кружки, наполненной травяным настоем, я совершенно неожиданно для себя спросила:

— Ты бы хотел все изменить? Жить во дворце. Однажды стать шэт-шаном…

— Даже в страшном сне не видел, — нервно хмыкнул Йонто.

— Я тоже не хочу, — пробормотала я, неотрывно глядя на огонь.

— Что? — придвинулся ближе он.

— Возвращаться…

— И не придется, — заверил Йонто. — Мы сможем уйти. А потом… Ана?

Я поставила чашку, улыбнулась, кончиками пальцев коснулась обозначившейся меж темных бровей морщинки, выдававшей его тревогу, и покачала головой.

— Я не хочу возвращаться в свой мир. Не хочу.

— Ана… — Йонто выглядел растерянным. — Твои мама и сестра, они…

Они будут меня искать. Волноваться. Плакать? Наверное, да. Но любое горе не бесконечно. У каждой из них — своя жизнь, в бурном течении которой они нередко забывали о моем существовании. Я не обижалась, нет. Это было… привычно. И однажды они перестанут горевать обо мне. Однажды…

Я знала, что рассуждаю невероятно эгоистично, знала, что пытаюсь оправдаться, кинуть кость совести, но… Ничего еще я не хотела так сильно, как остаться здесь. Ничего и никогда.

— Они справятся, — с уверенностью, которой не чувствовала, желая убедить скорее себя, чем Йонто, сказала я.

— Канро не смирится, — не сдавался он. — Не оставит тебя в покое.

Знаю. Шэт-шан совсем разума лишился. Но… Можно ли считать чужое безумие достаточным основанием, чтобы отказаться от того, без чего я уже вряд ли сумею выжить?

— Я хочу остаться здесь. С тобой. — Я собралась с силами и посмотрела в глаза Йонто. — Я… могу?

Взгляд он не отвел. Но и отвечать не торопился. Не потому, что не хотел того же, я видела, что хотел, еще как… Он боялся. И я понимала, какую ответственность ему придется на себя взвалить. И если он скажет «нет»… Если…

— Останешься здесь? — нарушил затянувшееся молчание Йонто. Прозвучало это как-то странно. Робко, будто моим словам он до конца так и не поверил. — Навсегда? Со мной?..

Горло перехватило, и я кивнула. А он, прикрыв глаза и выдохнув, обнял меня, уткнулся подбородком в мою макушку и замер. Я слушала, как часто-часто стучит его сердце, и глупо улыбалась.

Кажется, это все-таки «да».

Надеюсь, он об этом не пожалеет. Наверняка сейчас думает, что делать со столь внезапно свалившимся на голову сомнительным счастьем…

— Чентолев хребет, — прошептала я.

Йонто отстранился, придерживая меня за плечи, недоуменно нахмурился.

— Я видела карту, — пояснила я. — Когда смотрела на Чентолев хребет, на душе было так спокойно… Там безопасно. Думаю, именно туда ушли оставшиеся аштары.

— Оставшиеся? — переспросил Йонто растерянно.

— Память мира гораздо лучше человеческой, но он не оплакивает тех, кого когда-то считали его душой. Он бережет их… За Чентолев хребет есть путь лишь тому, кто чист сердцем и помыслами. Другие никогда не отыщут дорогу. Йон, я знаю, как это звучит, но…

— Пойдем туда, — кивнул он.

— Ты веришь мне? — удивилась я.

— Только тебе я и верю, — улыбнулся Йонто.

Я улыбнулась в ответ и едва успела поймать в ладошку зевок.

Вечерние потрясения не прошли даром. Усталость навалилась каменной плитой, такой же давящей и холодной, веки отяжелели, и стоило большого труда держать глаза открытыми.

— Тебе нужно поспать, — заметил мое состояние Йонто, и я без возражений перебралась на лежанку у дальней стены.

Мне было хорошо. Здесь и сейчас. Рядом с этим человеком, чувствуя его тепло и заботу, зная, что с ним я могу ни о чем не волноваться и быть собой.

— Йон, — удержала его ладонь я, — однажды мне предсказали три пути, лишь два из которых окажутся торными дорогами… Но то, что я увидела на них, мне совершенно не понравилось.

— А третий путь? — серьезно спросил он. — Что ты видишь на нем?

— Небо. И солнце. Оно греет. И ослепляет. Я не вижу ничего… И не хочу видеть. Знаю только, что без тебя будет темно. А я… я боюсь темноты.

Последнее я прошептала, закрыв глаза.

И никакое он не бездорожье. Самая что ни на есть ровная дорога, широкая и надежная.

Единственно верная дорога.

Я почувствовала, как меня укрывают одеялом, и провалилась в вязкий, точно свежий мед, сон.

Огонь лениво облизывал поленья, освещая пещеру неровным светом, а на стенах танцевали тени. Ана обязательно увидела бы в этом танце какой-то смысл. Она во всем видела смысл, даже в жизни того, кто уже отчаялся оный отыскать.

Она сама была смыслом его жизни.

Ана спала, а Йонто сидел рядом и просто смотрел. Вспомнилась ночь, когда он встретил ее — босую, растрепанную, испуганную. От одной мысли, что он мог не вернуться за ней, становилось страшно. Тогда она пообещала найти то, что он ищет, а Йонто не поверил. Каким же глупцом он был…

Сейчас он не сомневался в ее словах. Чентолев хребет так Чентолев хребет, в конце концов, сам недавно размышлял, что лучшего места для беглецов не существует. И если им действительно удастся…

Они будут счастливы.

До недавнего времени Йонто не задумывался над тем, что такое счастье. Он ничего не ждал от судьбы, ни о чем не просил, не веря, что его услышат. Не молился ни Великому предку, ни Небесам… Он понятия не имел, что счастье невелико ростом, сероглазо и доверчиво. Не знал, что ради него захочется жить.

Йонто осторожно коснулся ее лба, отводя прядку волос, и нахмурился. Кожа была ледяной.

— Ана? — тихо позвал он, но она даже не пошевелилась.

Она вообще была слишком тихой… И дыхания он не слышал.

— Ана! — сжал ее плечи Йонто. — Открой глаза! Что с тобой?

Глаза она открыла. Взгляд был затуманенным, беспомощным, и от него внутри что-то оборвалось.

— Холодно… — едва различимо прошептала она. — Мне так холодно… Йон…

Ресницы сомкнулись, и, сколько он ни звал, она не просыпалась, была холодна как лед и почти не дышала.

Подхватив Ану на руки, Йонто открыл тропу и вышел перед знакомым домиком. Дверь оказалась незаперта, и он без стука распахнул ее, перешагнул порог.

— Шана! — выдохнул с отчаянием, увидев хозяйку дома. — Помоги! Умоляю, помоги!

Шаная без слов метнулась к лежанке, смахнула с нее какие-то вещи и бросила:

— Неси сюда.

Она долго молчала, сжимая тонкое запястье Аны, и к моменту, когда все же заговорила, Йонто вконец извелся.