Бьянка Скардони - Порочность [ЛП]

Или Тейлор.

И всё ещё не знала бы, кто я на самом деле.

Какая судьба была бы хуже?

— Эй, — тихо позвал Трейс, привлекая моё внимание. — У тебя всё хорошо?

Я повернулась и поймала его внимательный взгляд.

— Лучше не бывает, — ядовито ответила я и затем приподняла плечо. — Да, нормально.

— Выглядишь помятой.

— Спасибо, — смутившись, я начала разглаживать одежду.

— Я не то имел в виду, — он наклонился ближе ко мне на заднем сиденье и прошептал, щекоча дыханием моё ухо: — Знаешь ведь, что для меня ты всегда красавица.

Я улыбнулась ему, а затем повернула голову вперёд, чтобы не утонуть в его глазах цвета бури. Мне нужно сохранить голову ясной, а это довольно сложно даже в лучшие дни.

— Хочешь прилечь на меня ненадолго? Я могу погладить тебе волосы, — предложил он, отчего моё сердце сделало маленький кувырок.

Райское предложение. Для меня. К сожалению, для него это прикосновение привело бы к тошнотворно огромному числу раз, когда я успеваю подумать о Доминике, за одну минуту. А он не заслуживает такой пытки.

Я быстро замотала головой.

— Но всё равно спасибо, — я кратко сжимаю его ладонь и тут же отпускаю её.

Взгляд Трейса упал на его ладонь. Брови сдвинулись вместе, а мышцы руки напряглись.

Он так и смотрел в одну точку, когда я вновь развернулась к мелькающим за окном деревьям. «Это для его же блага», — твердила я себе, но в голове всё время всплывал его взгляд, полный боли.

Видимо, монотонное мелькание деревьев меня усыпило, потому что когда я открыла глаза, был уже полдень, а мы остановились на автозаправке. Хотя сложно определить время точно по затянутому тучами небу. Выглядит так, будто недавно прошёл дождь или вот-вот начнётся, но, признаться, здесь всегда такая погода. Габриэль вышел из внедорожника к бензоколонке, пока Трейс смотрел в окно на дорогу. Он казался озабоченным чем-то. Потерявшимся в каком-то другом времени.

— Как долго я спала? — спросила я, не обращаясь ни к кому конкретному, и потянула руки, разминая плечи, пока глаза привыкали к тусклому свету.

Доминик развернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Почти всю дорогу, любовь моя. Мы в Хоторне.

Я резко выпрямилась от таких новостей.

— Уже? Так быстро…

— Время летит незаметно, когда тебе снятся счастливые сны.

Трейс резко толкнул дверь и вылетел из машины, не говоря мне ни слова, а затем рванул к ближайшему магазину у заправки.

Эм, ладно. Это было странно.

— Что случилось? Что с ним? — спросила, растерянная и всё ещё спросонок.

Ухмылка Доминика стала шире.

— Что ты с ним сделал? — обвинила я, сощурив глаза.

— Вообще ничего, ангел, — он поднял ладони вверх. — Слово бойскаута.

— Я тебя умоляю. Как будто ты когда-нибудь был бойскаутом, Доминик.

— Твоя взяла, ангел. Туше.

Габриэль вернулся на водительское сиденье и завёл двигатель, прежде чем посмотреть на меня в зеркало заднего вида.

— О, ты проснулась. Хорошо, — он оглянулся через плечо на пустое сиденье. — А куда пошёл Трейс?

— Он вышел в магазин. Доминик как-то разозлил его, но отказывается признаваться, — и плевать, что я сейчас ябедничала, как десятилетка. Он должен перед кем-то ответить за это. Возможно, перед Габриэлем.

Габриэль взглянул на Доминика, который едва сдерживал смех, и затем снова развернулся лицом вперёд… Никак не отреагировав. Это совсем непохоже на Габриэля.

— Ау, меня слышно? Ты ничего не хочешь ему сказать?

— Джемма… — Габриэль напрягся. Не знаю, в чём дело, но ему явно не хочется об этом говорить.

— Что? Что такое? — не отступала я, начиная нервничать.

— Ты… — Габриэль прочистил горло, — говорила во сне.

— Говорила? — о чём это он?

Наши глаза снова встретились в зеркале.

— О Доминике, — пояснил он напряжённым голосом.

— Что ты… — о Боже. О БОЖЕ. Мои глаза округлились. — Нет, я не могла.

— О, ещё как могла, ангел.

На меня обрушилось нечто сродни полному разрушению. Мне снился Доминик. И я разговаривала вслух. В машине. А Трейс слышал всю эту хрень.

Отстегнув ремень безопасности, я выскочила из машины и бегом пересекла парковку. Надо срочно найти его! Я должна объясниться перед ним и, если потребуется, упасть на колени и молить о прощении. Я дёрнула дверь магазина и замерла. Над головой звякнул колокольчик, но я не обратила внимания ни на него, ни на продавца за кассой. Всем своим существом я отчаянно вглядывалась в проходы между стеллажами, пытаясь найти Трейса.

У меня сжалось сердце, когда я заметила его в дальней части магазина, рядом с холодильниками. Он стоял напротив холодильника с безалкогольными напитками, держась одной рукой за открытую стеклянную дверцу. Его голова была низко опущена. Мои плечи опустились, вслед за сердцем, ухнувшим вниз.

Я подошла к нему, не совсем уверенная, что собираюсь сказать, но точно зная, что должна подойти, должна сказать ему что-то, чтобы ему стало легче.

Я позвала его по имени, приближаясь со спины, но он не обернулся. Он так и стоял, глядя на ряды напитков.

Чувство вины затопило меня.

— Трейс… — я даже не знала, с чего начать. Я подняла руку, чтобы коснуться его спины, успокаивающе, но тут же опустила руку. Я не могу его успокоить. Моё прикосновение — для него проклятье. Одному Богу известно, что ещё он увидит, услышит или почувствует, и не сломит ли его это ещё больше.

— Линли любила эту дрянь, — произнёс Трейс, взяв в руки банку газировки. — Я постоянно ей говорил, что она угробит своё здоровье, если продолжит пить в таких количествах, но ей было всё равно.

Я ничего не ответила. Я забыла, как говорить, как двигаться, как дышать.

— Если бы я знал, что будет, то купил бы ей пожизненный запас, — он издал смешок, но в нём не было веселья. — Ну разве жизнь — не сука?

Он поставил банку обратно и взял другую с полки ниже.

Мне хотелось исчезнуть.

— Будешь что-нибудь? — неуверенно спросил он, по-прежнему не глядя на меня.

— Нет, спасибо, — качнула головой. Слёзы жгли веки, грозя пролиться.

Он захлопнул дверцу холодильника и пошёл между рядами товаров.

— Трейс, подожди, — взмолилась я, быстрым шагом догоняя его. — Прос…

— Не надо, — он резко остановился и развернулся ко мне лицом. Его челюсть была напряжена, а губы сжаты в жёсткую, непреклонную линию. На это уже было больно смотреть, но его глаза… Его глаза отражали, как он разорван на куски и вывернут наизнанку. — Ни одного грёбаного слова об этом, Джемма.

Его ядовитый тон ранил сильнее пощёчины.

— Пожалуйста…

— Я серьёзно, — сказал он, делая шаг ко мне. Он стоял так близко, что носки его ботинок почти наступали на мои. — Я максимально близок к тому, что бы вырвать его блядское сердце из груди. Понимаешь, о чём я говорю?