Бьянка Скардони - Порочность [ЛП]

Жестокий мир вокруг меня растаял, и вместе с ним ушло всё то плохое, что было в моей жизни: подземелье, в котором я была заперта, запах гнили и смерти, вечно витающий в воздухе, мучительная потеря парня, которого я любила. Здесь была только я и моё лекарство. Моя панацея. Моя передышка от нескончаемой боли, дождём обрушившейся на меня.

В этот краткий миг я была свободна, как ветер.

Пока он пил, у меня перед глазами начали появляться крошечные чёрные точки, размывая окружающий мир, в котором я обречена жить. И я радовалась им, ютилась в них, пока не осталось ничего, только кромешная тьма умиротворяющего завершения. Я рухнула на пол грудой безжизненных конечностей.

Я хотела закричать ему, чтобы он взял ещё. Чтобы он дал ещё. Чтобы выбил дверь и отдал мне всё это до конца. Но я не могла говорить. Не могла даже пошевелиться. Я была в коматозном состоянии, где не было ничего. И было всё.

— Ещё увидимся, ангел, — услышала я его слова, снова оказываясь во власти сна.

Я очнулась одна, в темноте, некоторое время спустя. Я не знала точно, сколько прошло времени, но мне было холодно и одиноко, как никогда раньше. Лицо Доминика мелькнуло в моей голове, и я поняла, что хочу увидеть его вновь, зная, что только он может избавить меня от этого кошмара. Я посмотрела на дверь, надеясь, что он стоит там, охраняя мой сон, и собирается дать мне новую дозу чудесного лекарства, но нет.

Подтянув колени к груди, я обхватила себя руками в поисках тепла и разочарованно уставилась в пол. Не успеваю я горько вздохнуть, как что-то на полу темницы привлекает моё внимание. Яркие, насыщенные цвета выделялись на фоне мрачной и безжизненной картины грязи и бетона.

Еда!

Я метнулась на четвереньках через всю камеру, как дикое оголодавшее животное. Я даже не пыталась осмотреть, что там было. Я просто хватала с пола всё, что казалось съедобным, и запихивала себе в рот. Сладкий нектар прокатился по языку, дразня все вкусовые рецепторы, даже те, о существовании которых я и не подозревала.

Мои глаза блаженно закатились, когда я проглотила то, что накопилось во рту, и стала набивать заново, едва прожёвывая, сжирая всё, что было в моих руках. Не помню, чтобы еда хоть когда-нибудь была такой вкусной, такой потрясающей, такой волшебной. За считанные секунды всё закончилось, целиком и полностью поглощённое ненасытным зверем. И я уже чувствовала себя лучше. Полной сил.

И надежд.

Доминик справился. Он реально это сделал, и осознание этого только усилило мою потребность в нём.

Эм, потребность в нём? Я запнулась на своей мысли. Какого хрена я так подумала? Твою мать, Джемма, соберись!

Я замотала головой, словно это могло вытряхнуть чужеродную мысль из моей головы.

«Это просто кровная связь», — напоминаю я себе. Просто разум играет со мной, с моим сердцем. Снова. Я повторяю себе правду снова и снова, как некую извращённую современную мантру. Я должна её помнить, цепляться за неё, как за спасательный круг.

Доминик — вампир, а я воин. Мы не друзья. Мы никто друг другу. Любые чувства, которые я могла к нему испытывать, ненастоящие. Они навязанные. Я это знаю. Я в это верю.

И всё же каждый раз, когда я закрывала глаза, он был рядом, напоминая о своём существовании, заманивая к себе.

Окей. Ладно. Неважно. Я пыталась убедить себя, что это не имеет значения, отползая в уголок камеры и снова подтягивая к себе колени. По крайней мере, теперь у меня была надежда. Что-то, за что можно держаться.

Мой план воплощался в жизнь в полной мере и должен был сработать. Я собиралась набраться достаточно сил, чтобы выбраться из этой адской дыры и вернуться к Трейсу. Ну и что, что таким непростым путём? Это ничего не значит. По крайней мере, так я продолжала твердить самой себе. Главное, что Энгель своего не получит. Я буду смеяться последней…

Просто он об этом ещё не знает.

Следующие несколько дней переплелись между собой в один выцветший гобелен, где редко встречались яркие краски в виде приходов Доминика, тайком пробиравшегося ко мне в подземелье. Я поймала себя на том, что считаю минуты до нашей новой встречи. Поначалу во мне говорило одиночество — изоляция от всех подталкивала меня к нему и его уникальному чудо-лекарству. Но шло время, дни сменяли друг друга, и я уже не была так уверена.

Его привлекательное лицо почти непрерывно стояло перед моими глазами, даже когда я не хотела о нём думать. Даже когда я заставляла себя о нём не думать. Всё исходящее от него было опасно. Даже мои заветные мечты о Трейсе постепенно сменились снами о Доминике. И постепенно меня перестало это волновать. В конечном счёте только благодаря драгоценным мгновениям с Домиником я способна вынести своё пребывание здесь.

Даже то, как Энгель опустошает меня каждый день.

К сожалению, обстановка на этом фронте перешла из категории «плохая» к «ужасной». Когда Энгель понял, что кровная связь между нами формируется недостаточно быстро, он решил ускорить игру. Его ежедневные подпитки удвоились. А затем утроились. С каждым разом становясь всё более и более неконтролируемыми. Всё жаднее и отчаяннее. И на каждую его подпитку Доминик должен был выпить больше, превращая мои дни в вечно пограничное состояние между обмороками и бодрствованием.

Доминик и дальше тайком приносил еду для меня, но зачастую этого просто не хватало. Мне нужно было больше, чтобы успевать восстанавливаться между опустошительными подпитками. Больше еды. Больше сна. Больше всего. Увы, всего этого было чертовски мало в этом богом забытом месте. Несколько раз Доминик предлагал мне выпить его крови, чтобы быстрее исцелиться и начать восстанавливать свои силы, но я решительно отказывалась. Мне говорили, что кровь Воскрешённого обладает мощными целебными свойствами, но я не была уверена в побочных эффектах. Насколько я знала, один глоток превратил бы меня в одного из этих монстров, которых я ненавидела больше всего на свете.

Такая судьба была хуже смерти.

— И почему ты всегда такая упрямая? — спросил он в один из своих ночных визитов.

— Я не упрямая, Доминик. Я просто… не хочу этого.

Он прищурил глаза, окидывая меня взглядом.

— Чего ты боишься?

Я не стала отвечать. Не знаю, как это объяснить, не обидев его.

— А, понятно, — что-то промелькнуло в его глазах. Что-то сродни грусти, но оно исчезло почти так же быстро, как и появилось. — Ты боишься стать такой, как я, — заключил он, когда я не ответила.

— Ну да. То есть нет, — я встряхнула головой и попыталась снова: — Я просто не хочу рисковать ещё сильнее.

Он кивнул, обдумывая мои слова.

— Знаешь, есть вещи и похуже обращения.

— Да? Например? — с сомнением спросила я.

— Например, перестать существовать вовсе, — его тёмные глаза впились в меня, отмечая, как я съёживаюсь под его пристальным взглядом. — Или провести остаток своей жизни в этом подземелье.