Маруся Хмельная - Будь моей няней

— Несомненно! — заверила я. — Вы разожжете искру, которая никогда не погаснет и превратится в пламя, — польстила я ему на всякий еще раз и перешла к делу: — А вопрос у меня такой, у меня есть знакомая, которая передала свой магический дар тому, кто его не имел. Обладатель ее магии умер, и магия должна была с его смертью вернуться к ней. Но она не вернулась. Значит, он ее передал кому-то другому, хотя не должен был. И теперь знакомая хочет найти того, у кого ее магия, и выяснить, как это получилось. Скажите, как ей найти носителя своей магии? Есть ли такие способы? Если кто и знает ответ на этот вопрос, то только вы.

— Милая мэлл, вы знаете, каков процесс добровольной передачи магии?

— В общих чертах.

— В общих чертах… Хорошо, знаете ли вы, что вопрос передачи магии рассматривается Советом? С тем, кто готов отдать свою магию, проводится не менее трех собеседований с подробными разъяснениями последствий его решения и вердиктом, осознает ли свои действия лишающийся магии, и действительно ли добровольно он их лишается, а не под принуждением. Чтобы исключить такие случаи, которые имели место в прошлом и бросили тень на магов.

— Нет, в такие детали я не вникала.

— А зря. Потому что за последние пятьдесят лет нет ни одного официального зарегистрированного случая добровольной передачи магии. И если ваша знакомая это сделала, то таковая акция была незаконной. И она должна обратиться в комиссию по магическим правам и нарушениям.

— Боюсь, моя знакомая на это не пойдет. Но, повторюсь, вопрос в другом: можно ли найти носителя своей магии? То есть чужой. Ну, вы поняли.

— Конечно, понял. Но меня не поняли вы, мэлл Имма, это очень серьезный случай. Ваша знакомая должна прийти ко мне сама и все рассказать. Мы возбудим дело и найдем нарушителя.

— Я передам, конечно. Но если она не захочет? Официально?

— Если она не захочет, тогда я ничем не смогу ей помочь. Потому что преступлю этим закон. «Мы должны быть рабами законов, чтобы быть свободными», — говорил один древний мыслитель. [6] Высказывание принадлежит Цицерону.

— Хорошо, я вас поняла. Надеюсь, я смогу убедить знакомую, — огорченно пробормотала я.

Я попрощалась с профессором, дав обещание выпить с ним чашечку кофе в ближайшие дни.

— Милая мэлл, все, что я могу вам сказать, это то, что, если вы окажетесь рядом с носителем своей магии, вы почувствуете. Те, у кого ее забирали, описывали это как чесотку и жажду деятельности — куда-то пойти, что-то сделать. А что — не знали сами, — сказал он мне напоследок.

— Спасибо, я передам знакомой.

Ну вот, еще одна надежда вдребезги.

Что мне это дает? Ничего. Не ездить же мне по всему королевству всю жизнь. То, о чем сказал профессор — что я почувствую свою магию, — я и без него знала. Именно так я и чувствовала себя рядом с Лероем, когда отдала ему свою магию.

Да, такова история наших отношений с Лероем. Как я уже упоминала, иногда и у герцогов рождаются слабые дети, не владеющие магией. А у безродных — сильные маги. Такова шутка богини. Никаким родственником герцог мне не был. Хотя кто знает… Но мама была твердо уверена в том, что магией в нашем роду наследил ее отец, какой-то там барон, любивший азартные игры, вино и бордельных девок. Он спился и умер, оставив по всему королевству кучу бастардов. В том числе и моей бабушке, молоденькой и глупенькой на момент встречи подавальщице в заведении, в котором тот встречался со своими кредиторами.

Герцог просто случайно услышал о босоногой девочке в приморском курортном городе с сильным активным даром. И у него созрел план взять девочку к себе, привязать к сыну, дать ей все то, чего она не имеет, постоянно напоминая об этом, чтобы была благодарна и понимала, как ей повезло с благодетелем.

Наблюдать, как план претворяется в действие просто потому, что девочка и сын привязались друг к другу. Почаще унижать единственного наследника на глазах девочки, все время давя на то, что тот лишен магии и поэтому ничтожество. Чтобы девочка как можно больше сочувствовала своему бедному и несчастному другу. Ведь у девочки активная боевая магия, которая ей не нужна. Королевство давно ни с кем не воюет. А даже если бы воевало, такая сила нужнее была бы хорошему воину, чем обычной девчонке. А в мирное время так и подавно.

Если бы сын герцога имел первородную стихийную силу магии огня, все бы восхищались, но на что она босоногой девчонке? Одни проблемы от нее. Вот была бы какая иная, созидающая, бытовая или целительская — другой разговор.

Как-то уставшая и вымотанная мать попросила воспользоваться силой и подсушить белье. Стояла затяжная зима, уголь для печки давно закончился, и в каморке было влажно и сыро. Белье не сохло, а значит, не стоило ждать и денег. Я не умела обращаться с огнем в том возрасте, да и никто не учил. И в результате спалила белье. Мать избила меня тогда так, что я еще долго отхаркивала кровь из легких и не могла встать с кровати, чувствуя себя так, словно меня переехала карета. С тех пор у меня остался шрам под ребрами с правой стороны. На память о том, что магия — зло, а не добро.

Той девочке не нужна была магия. А бедному несчастному Лерою, которого так же не любил отец, как ее — мать, только по обратной причине: за отсутствие дара — магия бы облегчила жизнь. Отец бы полюбил его, общество приняло, и он занял бы тот статус, который полагался ему при рождении.

Сначала я не понимала, что спектакли разыгрываются только для одного зрителя: меня.

— Ты ничтожество! Как мог уродиться у меня такой сын! Ты предаешь все наследие славных предков. Все они были сильными магами и героями. А ты… выродок. Уйди с глаз моих!

Крики герцога раздавались по всему дому, в те моменты, когда рядом не было слуг, которые могли бы потом разболтать о постоянных скандалах в доме герцога.

Зашуганный, бледный, ничего не понимающий Лерой забивался в угол своей комнаты, закрывал голову руками, чтобы не слышать оскорблений отца.

Когда мы впервые встретились, он нагрубил мне. Он бежал по лестнице от оскорблений отца, а навстречу ему попалась я, свидетель его унижений.

— Отойди, чего столбом встала. Поросенок чумазый, умылась бы, что ли. Не в своем бараке живешь, — толкнул меня белобрысый мальчишка, который пытался скрыть слезы, выступившие на глазах.

— Тебе полегчало? — бросила я ему в спину.

Тогда он убежал. А потом пришел извиниться.

— Прости, — буркнул он. — Я был не в настроении и сорвался на тебе. На…

Он протянул мне в руке какую-то скомканную меховую игрушку, видимо, из своих запасов. Но мне было приятно получить и такую. Я расправила ее. На меня черными бусинками уставился игрушечный толстый щенок, ставший моей любимой игрушкой на долгие годы. Пока я не покинула герцогский дом.