Анна Одувалова - Замуж по подписке [litres]

Правда, под моим мрачным взглядом осекся, но, видимо, не очень верно оценил уровень опасности, потому что добавил:

– Хорошо отображает то, что пишет Марго. Девушка очень аппетитная. Ну что вы так на меня смотрите?! – удивился он. – Я тоже читал! Ай! Марта, ты зачем меня бьешь?

– Как тебе может нравиться это? – завопила она, тыча пальцем в самую запоминающуюся часть картинки.

В глазах подруги появились слезы. Мне тоже захотелось рыдать. Но только если Марта переживала, что ее скромные достоинства не соответствуют канону, покорившему Эрика, то я просто с ужасом представляла, как эта обложка завтра расползется по городу.

«Самый смелый роман в мире!» – гласил рекламный слоган на обложке.

Картинка – загляденье. На заднем плане большегрудая девица с выражением крайнего ужаса на лице, а на первом – распахнувший серый плащ мужик, стоящий к читателю спиной. Оставалось только гадать, что такого страшного увидела это порно-пародия на Настеньку под плащом эксгибициониста, куда дели бесстрашного Андрюшу и какие проблемы в личной жизни у художника, из всех сцен в книге выбравшего именно эту.

Меня закопают! И совершенно точно не будут это читать. Между провокацией и пошлостью вовсе не тонкая грань, как считают некоторые, а настоящая пропасть! В нее мы и летели всем редакторским коллективом. Вместе с продажами и роялти.

Слава всем богам, в этом мире нет блогеров! Иначе меня уже обсуждали бы в каждом «Инстаграме». Хотя здешние обзорщики куда суровее наших книголюбов, они и на столбе прокомментируют.

Еще пару часов назад мне казалось, что успех вот он, близок, но сейчас я была в шаге от истерики. А ведь редактор на первый взгляд показался адекватным человеком. Кто же знал, что у него такой «изысканный» вкус?

Марта почти рыдала и обижалась на Эрика, который искренне не понимал, почему ему не может одновременно нравиться женщина-грудь на моей обложке и Марта. Адриан задумчиво молчал, а я чувствовала, как меня накрывает паника. Хуже всего то, что пол-аванса я уже проела, то есть отыграть все назад не получится. Но и позволить, чтобы люди увидели такую обложку на выпуске с моим текстом, тоже нельзя.

– Кто знает, где можно быстро найти красивую картинку? – провыла я. – Я не вынесу, если мои читатели вынуждены будут покупать вот это. – Дайте хоть что-то! Абстракцию, пейзаж, красивую надпись…

– Могу предложить семейный портрет или «Ромашковое поле в полдень». Кстати, Марго, твоего портрета нет в галерее. Художник заказан на следующий месяц, – флегматично отозвался Адриан, которого все происходящее, кажется, забавляло.

А вот меня не очень.

– Ты серьезно? – спросила я таким убийственным тоном, что муж моего тела, кажется, даже смутился.

– Портрет все равно нужен, а «ромашки» рисовал великий Ловичелли, и они однозначно лучше, чем твои сис… – начал он, но стушевался и даже закашлялся, поняв, как двусмысленно звучит фраза.

– Мои сис… – передразнила я, – всегда со мной. А это, – я потрясла уже изрядно помятым листком, – сублимация художника и редактора. Для романтического жанра должна рисовать девочка, и точка!

– О! – Эрик наконец сбежал от Марты на противоположный край стола, там опустошил бокал вина и решил порадовать нас идеей. – У меня осталось много маминых работ. Она любила рисовать. Правда, лет в тридцать она слегка тронулась умом, поэтому рисовала свои сны и видения. Но вообще была неплохой художницей. И очень рассеянной родительницей. Я сохранил ее работы. Можем поискать в кладовке. Вдруг подойдет?

– Сомневаюсь, – вздохнула я. – Но выбора нет. Художника, который успеет быстро нарисовать что-то вменяемое, мы точно сейчас не отыщем. У нас осталось три часа на все про все.

Еда, вино, радость от публикации – все оказалось забыто, когда Эрик притащил с чердака три большие папки, забитые рисунками. Чего тут только не было! Пейзажи, портреты, абстракции, написанные красками. Зарисовки, выполненные в графической технике. Мать Эрика и правда была талантлива. Я бы с удовольствием потратила вечер, в неспешном темпе рассматривая ее рисунки.

Некоторые сцены, сюжеты и антураж были действительно очень необычными. Красное небо, несколько лун над мрачным темным водопадом, гроза над старым замком и крылатые люди среди туч, диковинные цветы, единороги, феи с ажурными крыльями.

– Это ваш мир? – шепотом спросила я у Марты.

Она все еще дулась за признание выдающихся заслуг нарисованной Настюши, поэтому Эрик благоразумно держался подальше и нас не слышал.

– Нет. Я никогда такого не видела.

Даже Адриан, казалось, весь обратился во внимание.

Я провела пальцем по одному из рисунков. Три фигуры на фоне трех лун: в центре девушка с нетопыриными крыльями и шикарными длинными волосами, а в небе – силуэт дракона. На другом холсте по сугробам важно вышагивал пушистый рыжий кот, словно не замечая стоящую рядом парочку: парня с ледяными крыльями и рыжеволосую красотку. А вот совершенно волшебная девушка в легком платье, лежащая на спине дракона.

Следующая картина заставила меня замереть. Мегаполис! Наш, привычный, но настолько не вписывающийся в декорации этого мира, что он в буквальном смысле завораживал. Вид на него открывался из окна небоскреба, а на фоне огней ночного города виднелись две фигуры: хрупкая девушка и мужчина в чем-то подозрительно напоминающем деловой костюм!

– Хочу ее! – сказала я, вытаскивая картину из пачки. – Если мне не поставят на обложку это, начну рыдать и биться в истерике. И никогда ничего больше не буду писать! – Вдруг подумалось, что это звучит не как угроза, а как надежда. – Нет, это я погорячилась. Писать буду. Но картинка идеальна, правда. Сюда бы еще надпись, нарочито небрежную, крупными белыми буквами.

– Это твой мир? – спросил Адриан.

– Да, – тяжко вздохнула я. – Или очень похожий.

Пожалуй, я немного скучала по Земле.

– Как думаешь, мы сможем убедить редактора в том, что нам нужна именно такая обложка?

– Конечно сможем. Не переживай, если понадобится, я подключу все свое обаяние, – пообещал муж.

Обаяние темного стража способно творить чудеса. В этом я убедилась, когда, не дождавшись курьера, мы всей толпой поехали в издательство, чтобы отстоять свое право на обложку. Пьера Доуша не оказалось на месте, зато обнаружились выпускающий редактор и… автор шедевра.

Редактору я продемонстрировала спектакль одного актера: страдала, просила спасти репутацию начинающего автора и семьи от перспективы разрушения.

– Вы поймите, если ЭТО, – я показала руками гигантскую грудь и спохватилась, – ой, на себе не показывают! В общем, вон то! Если бы вы нашли у супруги в ящике, как бы вы отреагировали? А если бы ваш ребенок увидел это в автобу… кхм… на улице? Что там дядя показывает тете?