Галина Герасимова - Дорогами Пустоши

— Правда? — с подозрением уставилась на него девочка.

— Обижаешь! Я разве похож на обманщика? — Целитель протянул Даяне конфету, но та не взяла.

— Мама не разрешает мне есть сладкое, — покачала она головой.

— А сама ест. — Целитель со смешком посмотрел на подтаявшую конфету на блюдце рядом с ополовиненной чашкой чая. — Ох уж эти мамы!

— Слушай, а конфета та же, что у Торфяника, — обратила внимание на необычную форму сладости Бенита.

Напарники переглянулись. Делать выводы было рано, но что мешало злоумышленнику спрятать «спящую красавицу» в шоколаде?

— Тьенна Магрена, вы говорили, что покупали Петри Торфянику сладкое. Эти конфеты? — приподнял Квон блюдце.

— Да вы что! Откуда у меня деньги на шоколад, — замахала руками женщина. — Я ему карамель брала, в лавке у соседки.

— Даяна, а ты не знаешь, откуда мама взяла конфеты? — спросила у девочки Бенита.

— Н-нет… — Девочка снова задрожала, и целитель цыкнул на них, чтобы не пугали ребенка.

Конфету Квон забрал на анализ, но зацикливаться на шоколаде напарники не стали.

— У вас сегодня были другие гости, кроме нас? — продолжал расспрашивать домовладелицу Квон.

— Никого не было, кроме ваших коллег из стражи.

— Может, вы знаете, что тьенна Леоне ела или пила?

— Я готовлю обед и ужин, а ела и пила Леоне вместе со всеми. — Магрена выглядела подавленной.

— Мы осмотрим кухню, если вы не против.

— Конечно. — Женщина побледнела еще сильнее и схватилась за живот. Наверняка решила, что и сама могла съесть отраву.

Увы, осмотр кухни ничего не дал. Хотя Бенита поостереглась бы есть шестидневный суп, покрывшийся тонкой серой пленкой. Худшее, что он мог вызвать, — несварение, а никак не снотворный эффект.

Даяна встретила их в коридоре, вцепилась Квону в руку.

— Тьен детектив, это я принесла маме те конфеты, — как на духу выпалила девочка.

— А где ты их взяла?

— У дяди Петри. Он спал, а я подошла и взяла. Всего две штучки, себе и маме. Но мама не разрешила их съесть… — Она всхлипнула и задрожала. — Вы меня теперь в тюрьму заберете? Я же воровка!

Детектив выдержал паузу, заставив девочку поволноваться, а Бениту — с трудом сохранить невозмутимое лицо.

— На первый раз прощаю. Смотри, больше так не делай! — погрозил малышке Квон, и Даяна быстро-быстро закивала. Сейчас она пообещала бы что угодно. — Ну все, беги в комнату. И не переживай, мама поправится.

Стоило девочке скрыться в комнате, как напарники переглянулись. Бенита не ошиблась, конфеты действительно были из одной партии. И если там обнаружится наркотик…

— Я доложу Форцу и затребую доступ в Пустошь, — хмуро сказал Квон. — Отравление Леоне, похоже, роковая случайность, а вот что касается Петри…

— Кто-то убрал свидетеля, — заключила Бенита.

— Или соучастника, если Петри разработал «красавицу» и стал больше не нужен, — уточнил детектив. — Меня больше беспокоит, что тот, кто принес конфеты, достаточно хитер, чтобы обмануть алхимика и убить созданным им же наркотиком.

Бенита вздохнула. Второй визит ничего не прояснил, а еще больше все запутал. Так или иначе, дело «спящей красавицы» обретало серьезный поворот.

У входа в управление пришлось притормозить: дорогу перекрыл экипаж. Старинный, не лишенный лоска кеб, запряженный парой отменных лошадей в яблоках, с дремавшим на козлах кучером в ливрее, невольно привлекал к себе внимание. Стражи оглядывались, но обходили препятствие стороной. У кеба стоял средних лет мужчина и внимательно разглядывал входящих. Его внешность почему-то казалась знакомой: волевой подбородок, щеточка усов, тонкие губы… Отец!

Бенита оказалась совершенно не готова его увидеть. Он сильно постарел, а может, это память сыграла дурную шутку? Девушка не помнила столько морщин на его лице, и виконт будто стал ниже ростом.

Мужчина тоже не бросился к служебному паромобилю, чтобы заключить дочь в теплые объятия, а безразлично скользнул взглядом. Только заметив неприкрытый интерес, прищурился, окинул девушку с ног до головы взглядом и, кажется, наконец-то узнал.

— Бенита? — все же не сдержав вопросительной интонации, сказал он.

А вот голос у него почти не изменился — низкий, с приятной хрипотцой. У Бениты комок в горле встал, стоило вспомнить, как в детстве отец ласково трепал ее по голове, называя своим сокровищем и принцессой. До похищения, перевернувшего ее жизнь. Как давно это было!

— Виконт Дениш… — Она подошла и склонила голову, хотя правильнее было бы присесть в почтительном поклоне. Но в служебной форме это выглядело бы по меньшей мере глупо.

— Ты можешь называть меня отцом, — напомнил мужчина, не делая навстречу ни шага.

Почему-то в глубине души Бенита надеялась, что их воссоединение пройдет иначе. Что он, едва завидев ее, захочет обнять. Зря надеялась! Виконт оставался спокойным, и Бенита приняла правила игры, отвечая предельно вежливо и отстраненно.

— Я постараюсь, — сказала она, понимая, что не станет так делать. Она больше не обманывалась. Для нее отцом был другой мужчина. Тот, кто помог пересилить страх, преодолел вместе с ней магическое истощение, научил драться и просто жить.

— Ты очень выросла и похорошела. Стала похожа на Мариссу, — прерывая неловкое молчание, сказал виконт. — Даже волосы стрижете одинаково коротко.

Он все же не удержался от замечания, на что Бенита пожала плечами.

— Для боевого мага длинные волосы могут стать проблемой, — пояснила она, не уточняя, что мать давно носит косы и сама пеняет дочери на нарушение придворного этикета.

Но виконт, кажется, совершенно ее не слушал.

— Я предупредил тьена Форца, что заберу тебя на вторую половину дня. Поедем домой, отдохнешь. Горничная подготовила для тебя комнату. — Он развернулся к карете, не глядя, последовала Бенита за ним или нет. Неужели считал, что после без малого двадцати лет сможет ею командовать?

— Вообще-то, у меня еще есть работа. И вопрос с жильем решен, — выпалила Бенита.

Виконт обернулся с хмурым видом.

— Прекрати! Ты не будешь жить в общежитии, и это не обсуждается. Достаточно того, что ты провела там ночь и выставила нашу семью в дурном свете. Хочешь снова нас опозорить?

Бенита будто ударилась о глухую стену. Накатили воспоминания.

— Сколько можно нести чушь?!

Отец замахивается для оплеухи и опускает руку в последний момент, поймав предупреждающий взгляд Мариссы. Матушка встает между ним и Бенитой, всем видом давая понять, что не позволит тронуть дочь.

Бенита не понимает, что происходит. Она уже неделю в лечебнице и хочет домой. Здесь скучно, кормят отвратительной овсянкой с тушеной рыбой, и каждый день приходят целители, снова и снова расспрашивая о происшествии. У нее уже голова болит от этих разговоров! А сегодня наконец ее навестил отец, но, когда она рассказала о похищении, он раскричался. Почему все твердят, что она придумывает?