Шарлотта Янг - Оборотень

Я сел на лошадь и, не сознавая, что делал, ездил, пока она готова была пасть подо мной. Наконец остановился в первой попавшейся на дороге корчме; тут я лежал в кустах, пока лошадь настолько отдохнула, что я мог вернуться домой. Кажется, это место называется Белая лошадь, близ Вальтама, но с тех пор хозяин там другой, так что, в доказательство моих слов, я могу привести только измученное состояние моей лошади по приезде домой, о чем вы уже слышали. Я ничего не могу сказать относительно останков, найденных в склепе; я не прикасался к несчастному после того, как сбросил его туда. Моя жена умерла через несколько часов после моего возвращения домой, где я оставался целую неделю; мне не приходила в голову мысль о побеге, хотя я с радостью воспользовался предложением моего отца послать меня за границу в сопровождении наставника. Здесь я должен прибавить, для устранения всяких недоразумений, что я посетил Париж, потому что м-ра Феллоуса, члена коллегии Магдалины, изгнанного бывшим королем и теперь ректора Порчестера, просили позаботиться о возвращении домой мисс Вудфорд, и он, находясь здесь, может подтвердить мои слова, что я не принимал никакого участия в политике. Я действительно ездил с ним в Сен-Жермен, но с единственною целью разыскать там молодую Девицу и в отсутствие бывшего короля и королевы я не имел никаких отношений с лицами, принадлежавшими к их двору. Проводив ее до Остенде, я отправился в Венгрию, где поступил на службу в армию нашего союзника, императора австрийского, сражавшуюся с турками, общими врагами всего христианского мира. Получив тяжелую рану, я вернулся на родину ничего не зная о заговорах, и по прибытии в Винчестер был поражен известием, что мой родственник невинно обвиняется в том преступлении, в которое я был вовлечен в порыве гнева, причем, с моей стороны не было никакой преднамеренной цели, кроме защиты молодой девицы. Поэтому я отрицаю всякое злое намерение в моем преступлении и требую, чтобы те лица, которые обвиняют меня в смерти Перегрина Окшота, привели доказательства, что он действительно умер.

Первой свидетельницей со стороны Чарльза была м-рис Лэнг, собственная горничная его жены, которая, не дожидаясь его вопросов, пустилась в длинный рассказ о том, какую работу ей задала маленькая мадам с этой розовой тафтой, заставив ее разыскивать образчик, как только вернулась с огней, и как она приставала к мужу, пока тот не обещал передать его м-рис Анне, как он поднялся в четыре часа и, позвав ее (м-рис Лэнг), поручил ее заботам госпожу, которая, добившись его поездки из-за этого шелка к Порчестер, может быть, соснет теперь на несколько часов.

Этой свидетельнице со стороны обвинения не было предложено никаких вопросов, кроме времени возвращения м-ра Арчфильда. Вопрос о ревности также больше не поднимался.

О появлении призрака у пруда ничего не было сказано. Анна сообщила об этом Чарльзу, но тождественность его мог доказать только Седли, и участие его в этом было слишком мучительно для него. Вызваны были три другие лица, видевшие дух: горничная м-рис Феллоус, часовой и могильщик; но из них только один могильщик видел в живых мастера Перри, и тот под присягой говорил только, что это был кто-то похожий на него; часовой поневоле должен был объявить, что это было сверхъестественное явление; а горничную обвинителю легко было убедить в том, что она и сама не знала, что видела, да и вообще видела ли что-нибудь. Из свидетелей оставался один только м-р Феллоус, который и показал о полном непричастии своего воспитанника к политическим интригам, вместе с удостоверением, вовсе не требовавшимся судом, что веселый раньше юноша внезапно изменился и сделался крайне серьезен под влиянием удара, сильно подействовавшего на состояние его ума.

Судья Гатсель сделал крайне спутанное и полное противоречий нерешительное резюме дела. Он сказал присяжным, что молодежь всегда останется молодежью, особенно когда в деле замешаны красивые девушки, и что всем было известно, что чувства обострялись, когда тори и виги жили по соседству. Затем он сделал обзор свидетельских показаний вначале, как бы склоняясь в ту сторону, что столкновение было почти случайное и что удар был нанесен в порыве запальчивости. Но потом он прибавил, что ему казалось странным и он не мог понять, каким образом эти два молодца и молодая девица сошлись в такое время, когда добрые люди еще не подымались с постелей; также скрытие трупа в склепе и состояние платья на останках казалось странным и не сходилось с тем, что говорил подсудимый, и с показаниями свидетелей. Все это отчасти имело вид заговора, в котором еще никто не сознавался. С другой стороны, подсудимый был такой видный молодой джентльмен, к тому же единственный сын, и сражался с турками, хотя и было бы лучше, если б он вместе со своими соотечественниками принял участие в войне против французов. Он сам отдался в руки правосудия, чтобы спасти своего родственника, чего не сделал бы настоящий убийца, хотя он, может быть, и ожидал, что отделается легко. Если это был несчастный случай, то почему же он не постарался оказать помощь покойному или не уверился, что он не дышит, прежде чем сбросить его в этот склеп? Хотя, с другой стороны, он был неопытен, как юноша. Что касается остального, этих видений покойного или похожего на него, то он (судья), хотя и не верил в привидения, все-таки не мог вполне отвергать это, а потому господа присяжные должны сами решить были ли это шутки, разыгрываемые юношей, оставшимся в живых, или в самом деле дух его преследовал тех, кто более всего способствовал его преждевременной кончине. Такова была напутственная речь судьи, которая скорее должна была сбить с толку присяжных.

Присяжные удалились весьма не надолго и, как выяснилось позже, в мудрости своей они скоро решили, что молодой джентльмен был заодно с этими французами, которые только и думали, как бы ввести в страну папство, кровопролитие, грелки и деревянные башмаки. Он считал пустяком зашибить камнем курицу; к чему он только не был способен после этого? Разумеется, он уходил бедного парня, как же могло быть иначе, если дух взывал о пролитой крови? Ужасное ожидание продолжалось недолго, и было прервано словами: «Виновен, милорд».

– Намеренное или ненамеренное убийство?

– В намеренном убийстве.

Подсудимый стоял спокойно, как ему, вероятно, не раз приходилось делать под турецкими пушками.

Судья спросил его по обыкновению, имеет ли он что возразить против присуждения его к смертной казни?

– Нет, милорд. Я виновен в том, что пролил кровь бедного Перегрина Окшота, и хотя я повторяю пред лицом Бога и людей, что не имел этого намерения и что это произошло в пылу борьбы, но я ненавидел его в этот момент, и потому признаю приговор справедливым. Да простит меня Бог, если человек не может этого.