Юлия Цыпленкова - По ту сторону мечты

А потом заговорила Ашит. Негромкий звук ее голоса поплыл сквозь темноту, словно туман над озерной гладью. Моя мать говорила с Богами на их языке, древнем, как само мироздание. И сердце отозвалось на ее слова — бум… Нет, не сердце, это запел свою песню хот, а сердце вторило ему. Бум… бум… бум… Голос шаманки стал громче, слова отчетливей, но смысл их по-прежнему понимали только Великие Духи. Бум… бум… бум…

Кто поджег поленья, я так и не поняла. Мне показалось, что они вспыхнули сами по себе. А может, так и было, потому что никто не шевелился, лишь заклинания Ашит и ее хот продолжали нарушать тишину…

— Сын, я устала, — отчетливо донесся до меня громкий шепот Селек. — Я хочу уйти.

— Танияр, зачем ты собрал нас? — вдруг ожил Архам.

— Смотри и слушай, брат, — негромко ответил алдар и вновь замер.

— Архам! — вдруг взвизгнула старшая каанша. — Уведи меня!

— Чего-то боишься? — спросил ее Танияр.

— Я ухожу, — бросила Селек, но так и не сдвинулась с места, потому что к ней и к сыну подступили ягиры. — Предатель! — закричала каанша. — Сынок… — призыв ее вдруг оборвался, и женщина повалилась на землю без чувств.

Архам порывисто опустился перед матерью на колени, приподнял ее, и она застонала. В этот момент я ощутила прилив здорового скептицизма и с усмешкой покачала головой. Но трюк удался, и каан, подняв мать на руки, решительно сделал шаг прочь, однако дорогу ему заступили воины, и Архам рявкнул:

— Танияр!

— Смотри и слушай, — только и повторил алдар.

— Сынок… — простонала Селек.

И в этот момент огонь взвился к небу ворохом искр. Голос шаманки наполнился силой, хот зазвучал чаще и громче. Я потеряла всякий интерес к каанскому семейству и теперь смотрела только на Ашит. Она шла вокруг костра, притоптывая в своем замысловатом танце. Бум-бум-бум — нарастал грохот хота. Подняв взор к небу, я увидела, что оно вдруг стало чистым. Звезды засияли яркой россыпью, переливаясь, будто зимой в морозном воздухе. Я даже ощутила дыхание зимы, и взор мой заметался в поисках Белого Духа, но не нашел его.

Я снова посмотрела на землю, и глаза мои расширились, потому что по траве полз иней. Клянусь! Я видела его! От костра шел жар, но земля вокруг него покрылась изморозью, сияя огоньками в ледяных гранях. А потом шаманка выкрикнула:

— Пробудись! — и пламя опало.

Огонь не погас, остался гореть на нижних поленьях, но совсем исчезло его тепло. Зато ледяное дыхание зимы среди летнего дня стало почти невыносимым. Но вот еще мгновение, и дорожки инея поглотили поленья, не погасив огня, поднялись по обугленным деревяшкам, и вместо дыма над костром появилось слабое кружение снежинок. Оно поднялось, казалось, к самому небу, и опало… оставив вместо себя мужчину.

— Отец, — почти одновременно выдохнули Танияр и Архам.

А я впилась взглядом в павшего каана. Он был еще далеко не стар и так же высок, как его сыновья. И у него были такие же волосы, белее снега, и такие же синие глаза, как у моего воина. Пожалуй, глаза оставались самым ярким на лице призрака. А еще он не был полупрозрачным, как мне думалось. О нет, фигура Вазама обладала плотностью, только кожа его была почти такой же белой, как и волосы, губы серыми, взгляд пустым… Жутко.

— Говори, — велела Ашит.

— Танияр, — без всяких эмоций произнес призрак, — ты звал меня. Спрашивай.

Алдар выступил вперед. Он опустился на одно колено перед отцом, приложил ладонь к груди и склонил голову:

— Прости, что нарушил твой покой, — сказал Танияр. После посмотрел на мертвого каана: — Отец, есть ли среди нас тот, кто виновен в твоей смерти?

Признаться, я мысленно аплодировала. В отличие от меня, алдар умел задавать правильные вопросы. Не имя убийцы, иначе Вазам назвал бы того, кто спустил тетиву, а виновника, настоящего виновника. Не указал, не обвинил, не потребовал подтверждения, а всего лишь спросил — есть ли здесь тот, кто виновен в его смерти.

— Есть, — ответил призрак.

— Назови имя, отец, — попросил Танияр.

Призрак остановил взор на Архаме, томительное мгновение он глядел на младшего сына, после опустил взгляд ниже и, протянув руку, указывал:

— Селек.

И словно круги на воде от брошенного камня, по поляне понесся тихий гул голосов, донося тем, кто не расслышал, имя настоящего виновника.

— Что? — переспросил нынешний каан. — Как мама может быть виновной в твоей смерти, отец?

Теперь я аплодировала Архаму. Вопрос показал, что он не был замешан в козни матери, но помимо воли помог брату в обвинении.

— Сговор, — ответил Вазам. Ни на его лице, ни в голосе не отразилось ни единого чувства.

Он не переживал момент предательства, для мертвого это уже не имело смысла, просто констатировал. И в эту минуту я безоговорочно поверила, что призрак солгать не может. Ему попросту не зачем это делать. Ложь нужна живым.

— Тебя убили по приказу Селек? — и вновь Танияр верно поставил вопрос, не оставив места более развернутому ответу.

— Да, — сказал Вазам.

— Она сговорилась с пагчи?

— Нет.

— Тебя убил не пагчи?

— Нет.

Вот теперь я затаила дыхание, потому что следующий вопрос подразумевал тот ответ, который укажет на илгизитов, и тогда сохранить тайну о том, что нам известно много больше, не удастся даже на короткий срок.

— Убийца из нашего тагана? — спросил Танияр.

— Был в нашем тагане, — вновь ответил призрак.

— Пришлый?

— Нет.

Я недоверчиво хмыкнула, но развить свою мысль не успела, потому что Архам воскликнул:

— Как мама могла сговориться с кем-то? Ты держал ее взаперти!

— Значит, у нее был помощник? — встрял Танияр.

— Да, — ответил Вазам.

— Кто он? — спросил алдар, потому что ответ мертвого каана шел вразрез с нашими догадками: — Он здесь?

Призрак оглядел иртэгенцев, а потом снова посмотрел на старшего сына:

— Его здесь нет.

— Имя! — гаркнул Архам.

Я впилась взглядом в призрака, как, наверное, и все, кто слушал его сейчас.

— Хынчен, — произнес Вазам.

— Кто выстрелил в тебя, отец, назови его, — потребовал Архам.

— Хынчен, — повторил призрак, и я окончательно запуталась.

Если убийца из тагана, то почему ни ягиры, ни Танияр не подумали об этом человеке? Кто он вообще такой?!

— Я узнал, что хотел. Благодарю, отец, — произнес Танияр, немало удивив, потому что у меня-то как раз вопросов прибавилось, но пришлось набраться терпения. Алдар поднялся на ноги и громко спросил: — Вы всё услышали?

Нестройный хор множества голосов ответил согласием. Теперь правду знали все.

— Кому носить челык? — спросила шаманка. — Без тебя решали, теперь скажи ты свою волю.

— У меня один наследник, — произнес Вазам. — Танияр будет хорошим кааном. Его челык.

— Вы все слышали? — спросила Ашит.