Аврора Каэрос - Демонострой. Его нелюбимая жена

– Хорошо, будь по-вашему, Калео. – Его официальный тон резанул холодностью, но я не могла забрать свои слова обратно, как и проявить большую мягкость к жениху на людях. На нас и так заинтересованно поглядывали – завтра весь Ад будет знать, что Ночной Судья вел мое дело. И лучше, чтобы нас не видели вместе до суда.

Я кивнула, не поднимая глаз, и придержала папу за руку, чтобы Самаэль успел скрыться за поворотом.

– С тобой все в порядке?

– Все хорошо, папа.

Мне хотелось сказать «нет» и уйти отсюда, но я собрала волю в кулак и повела папу в зал.

Мы сели по центру круга, а точно напротив нас возвышался черный трон для Ночного Судьи. В зал вошли наблюдатели – десять человек расселись по кругу, заполняя все пространство. Затем двое огромных чертей, стуча копытами, ввели подсудимых. Ведьмаки представляли плачевное зрелище: избитые, в рваной одежде, на которой я увидела засохшие пятна крови. Их кинули в центр круга, а магические цепи моментально натянулись, приковывая их к холодному полу.

И только после этого в зал вошел Самаэль.

Он уже был в полном облачении, накинув черный капюшон на лицо и закрывая его темной дымкой.

– Всем встать! – леденящий голос прозвучал очень громко, эхом разносясь по большому темному залу. Все моментально поднялись, а я почувствовала дрожь в коленях, впервые ощутив на себе всю мощь силы верховного. Он плавно опустился на свое место и мы последовали за ним. Я скорее упала на сидение, чем грациозно опустилась. Сердце колотилось как бешеное.

Дальше процесс я не запомнила, борясь с давлением силы, которая то накатывала, то отпускала. Искоса взглянув на отца, с удивлением поняла, что и он сжимает губы слишком сильно, а это значит, что силу Судьи сейчас ощущали все, а не только я из-за своей дуальной природы.

Мое внимание вернулось лишь в конце, когда Самаэль приказал встать одному из ведьмаков и открыть татуировки их ковена на руке, но вместо подчинения, мужчина резко дернул рукой, ломая путы своей магией, которая еще в нем оставалась после пыток и развернулся ко мне. Его злые, темные глаза смотрели прямо на меня. Он молниеносно заскочил на наш уровень и уже готовился выпустить в меня магический аркан, как его грудную клетку проткнул меч. Вонзился прямо в сердце и с ужасным хрустом опустился до самого живота. Кровь брызнула на нас с отцом, но я так испугалась, что даже не закрылась рукой. Так и сидела, прикованная страхом от увиденного. Меч резко вышел из тела, и поверженный ведьмак упал к моим ногам.

Самаэль повел ладонью, и его оружие вернулось к хозяину. Он стряхнул кровь, вытер о край своего плаща и вернул в ножны. Капюшон слетел с его головы, темный туман развеялся, и все могли видеть демоническую суть Ночного Судьи: кроваво-красные светящиеся глаза без белка на заостренном лице, белые, будто выбеленные самой стужей, волосы и черные ветвистые рога.

Я подскочила с места.

– Калео, – глухо позвал меня Самаэль, но ком в горле не давал мне проронить и слово. Я смотрела на верховного демона, и в моих глазах был страх. Страх человека!

– Уходи, суд закончен, – пророкотал он на весь зал. Он тоже его увидел – страх моей человеческой половины, и что-то в его глазах потухло.

До самого дня свадьбы я Самаэля не видела. Неужели его так задел мой страх? Смешно. Его боялась половина Ада, а вторая старалась не попадаться на глаза. За руку с ним здоровались только трое: сам Люцифер и двое его братьев – Ахерон и Ваал и лишь потому, что силой данной их правящим родом они были неприкосновенны для Ночного Судьи. С остальными Самаэль дей Лютт мог творить что угодно!

И он действительно обижается, что я испугалась казни от его руки?!

Или я смотрю слишком поверхностно?

Может, Самаэль не хотел, чтобы я его боялась? Но как такое возможно…

Хотя мне бы очень хотелось видеть в нем не только титул и статус, но и просто мужчину. Позволит ли он когда-нибудь подойти к нему так близко? Папа же позволил маме. Но папа маму любил и любит…

– О чем задумалась? – спросила сонная мама, глядя на то, как я уставилась в стену, держа в руках чашку с чаем. Она запахнула легкий халат и уселась на табурет около меня. – Сваришь мне кофе? Ужасно хочу спать, – и зевнула.

– Что вы вчера с папой делали, что ты такая сонная?

– Ты точно хочешь это знать?

Я раздраженно охнула.

– Вы же старые!

– Ну спасибо! – обиделась мама и надула красивые губы. – А твой отец говорит, что я стала даже красивее.

– Папа – Мефистофель, его речи – яд. Напоминаю о талантах верховного демона, если ты позабыла.

– Это для других мои речи яд, а для любимой семьи я белый и пушистый, – сказал папа и чмокнул нас по очереди в макушки.

– Золотце, свари нам кофе.

Я хлебнула свой остывший напиток и поняла, что надо варить на три чашки. Подойдя к плите, я привычно достала баночку с кофе, турку и соль. Мне нравился именно такой вкус, а мои и не возражали, так что вскоре на столе источали вкусный аромат три чашки утреннего кофе.

– Люблю ваши земные привычки, – промурлыкал отец и с большим удовольствием принялся пить бодрящий напиток. На самом деле на демонов кофе не производил ровным счетом никакого эффекта допинга, но его вкус им очень нравился. А вот с некоторыми чаями дело обстояло иначе. Например, лаванда могла и заблокировать силу на короткий промежуток времени. Как и мята.

– А платье уже доставили? – всполошилась мама. Ничего себе они вчера с отцом отдохнули, что она даже забыла, что сама вчера встречала курьера от ателье, где мы его заказывали.

– Мам, – решила я напомнить очевидное, – вчера же ты доставку принимала.

– Ой, точно! Но я его не открывала и не смотрела, – сложила ладони мама и выразительно на меня посмотрела. – Пока не приехала наш мастер по красоте, давай его примерим?

– Хорошо, только чур не обсуждать мой фасон. Я его сама выбирала!

– На все согласна, – миролюбиво ответила мама и потащила меня в комнату, не дав допить кофе.

Оно висело на дверце платяного шкафа в черном чехле с красивой золотой печатью нашего семейного герба и пахло перцем. Я подошла и аккуратно сняла его, но чем больше я открывала само платье, тем тревожнее мне становилось. Я резко сдернула чехол и замерла с ним в руках.

Мама заговорила не сразу:

– Доченька, ты решила взять такой дизайн?

Мои руки разжались, и черная защитная ткань упала на пол.

Я беспокоилась, что мое целомудренное платье унизит Самаэля. Что ж, теперь мне не нужно было переживать об этом – оно унизит и его, и меня, и всю свадьбу, потому что такое рванье не наденет самая последняя шлюха Второго круга Ада.

– Боюсь, что мы кое-что не учли, мам.

Мама сначала смотрела на меня непонимающе, а потом осознание ситуации стало все больше расти в ее глазах. Она нахмурилась, затем прищурилась и сплюнула через плечо по ведьминской привычке.