Аврора Каэрос - Демонострой. Его нелюбимая жена

– Чтоб их черти драли, кто до такого додумался?

– Тот, кто хочет сорвать свадьбу.

– Дочка, это, как минимум, две трети верховных семей, у кого есть дочери, но слово Люцифера…

Я перебила ее:

– Видимо, кто-то в Аду возомнил, что может идти наперекор словам Владыки.

– Мы можем пожаловаться ему, – сразу предложила мама, но что-то мне подсказывало, что это нас не убережет. Меня не убережет. В таком поступке чувствовалась женская мстительная рука, а значит, на меня открыла охоту одна из высших демонесс. И дело было не в похоти или ревности, дело было в самом Самаэле. За демонов в Аду никто не дрался, потому что женщин здесь было гораздо меньше. Это нонсенс. Тем более никто не будет рисковать так своей головой и своим родом, учитывая, что свадьба не накладывает ограничений в выборе постельного партнера. Брак в Аду – договор, соединение родов, выгодная сделка. Никто его здесь не смешивает с чувствами. Оттого такой поступок кажется странным и нелогичным… Если не принять во внимание имя и статус жениха.

– Нет, мы должны сами найти виновницу. А платье оставим, как доказательство.

Смотреть на красивую изорванную ткань было даже больно. Будто не ткань, а меня хотели разорвать на куски. На платье не осталось ни одного целого участка: все было распорото, изорвано, изуродовано.

Целой, как ни странно, осталась темно-синяя фата. Он висела за платьем, словно насмешка. Злодейка забавлялась. Но не на ту напала!

Я прищурила глаза и повернулась к маме, которая потянулась к изодранному краю.

– Мам, не смей. Оно может быть отравлено!

Мама сразу резко одернула руку и прижала к груди.

– Прости, сглупила. Лучше попросить Мефа запечатать его… Меф, иди сюда! У нас тут проблемка.

– Мало бриллиантиков на платье? – крикнул в шутку папа, явно дожевывая свой бутерброд. Он подошел бесшумно. То, что он в комнате, мы поняли по тихому скрипу двери. – Что за…? – не договорил он и перевел взгляд на меня. – Калео, что случилось?

– У нас завелся враг, дорогой, – пояснила за меня мама и стерла крошку из уголка рта своего супруга. – Дей Лиссам пора надевать военные латы. Расслабились.

– Понятно, – сухо ответил он и сжал в тонкую линию губы. – Платье я запечатаю, но что же делать с нарядом? Свадьба через пять часов.

– Мам, а бабушкины платья сохранились?

– Наверное, я точно не помню, что забирала сюда. Ты хочешь взять что-то у нее, но оно же все старое?

– Мы его усовершенствуем.

Платье нашлось быстро. Все-таки у бабушки был хороший вкус. Бордовое, в полном соответствии цвету дома дей Люттов, красивое и с фирменным корсетом, который Агнесс развязывала, открывая одну грудь.

То же самое планировала сделать и я. Нет ничего слаще мести своему врагу. Если эта злодейка посягнула на мое одеяние в надежде испортить столь важный ритуал, то ее, как минимум, должен ждать сюрприз. И пусть подавится своей желчью!

Мы аккуратно осмотрели платье, освежили мягкими щетками, сбрызнули его тончайшим ароматом духов, которое накрыло ткань невесомым покрывалом, и приготовились к примерке. Я была выше бабушки и крупнее в груди, но второе я решила развязыванием корсета и оголением левой груди, а вот первое простому решению не поддавалось – платье доходило до щиколоток и выглядело так, как и выглядят все короткие платья.

– Ты пойдешь с головой грудью? – крайне удивилась мама. Такой фривольности она от меня никогда бы не ожидала. Как и все наши гости. И та злодейка, которая сейчас надеется, что я реву в своей комнате. И это было просто замечательно!

– Я нанесу на нее три цвета: золотой, серебряный и пурпурный. В честь наших богинь-созидательниц.

– А это будет красиво! Мне нравится! Но что же нам делать с длиной? – Мама присела на корточки и провела пальцами по подолу. Подходящей ткани для пошива у нас, естественно, не было, да и отдавать в салон было слишком рискованно, а если какая-то из швей подговорена? Тогда я могу лишиться и второго платья. Нет уж, будем решать все дома.

Я постукивала пальцем по губам, пока раздумывала, как же выйти из этой ситуации, и, стукнув себя в десятый раз, вдруг нашла выход.

– Мам! – возбужденно вскрикнула я. – У нас же есть нетронутая фата! Темно-синяя, почти цвета индиго, в полумраке вечера она станет черной и мерцающей. Мы можем укоротить платье бабушки до колен, а сверху пустить фату, словно шлейф.

Мама замерла, представляя себе досконально то, что я предложила, и глаза ее загорелись огнем.

– Это идея на миллион, Кали! Ты просто гений! Пошли быстрее воплощать! – Мама схватила меня за руку и понеслась в зимний сад, где мы собирались закончить наши приготовления: макияж и прически под руками мастера по красоте.

Там же уже ожидало мамино платье.

Теперь больше никто ничего не испортит!

Самаэль стоял около котла с красной, как говорили в Аду, огненной водой и подкидывал носком туфли камешки на садовой дорожке. В этот раз он сам настоял, чтобы из гостей были только самые родные и близкие. Ему хватило помолвки с ее пошлым сбродом из верховных. Он не любил демонические традиции и следовал им только в рамках протокола, чтобы соблюсти видимость приличий. Но Калео сразу же после церемонии получит от него заверенные документы брачного договора и перечень ограничений. Ни блуда, ни праздности в своей семье он не допустит.

Он поднял взгляд на двери, что вели из сада в дом, и сжал в нетерпении губы – невеста немного задерживалась. Гости тихо переговаривались, наслаждаясь зеленью и живыми цветами, каждый из которых оплатил Самаэль, стараясь порадовать будущую фермуар, но слабо верил, что после получения брачного договора Калео будет рассыпаться в благодарностях. Он, по сути, своей волей превращал ее в послушную жену, а демоницы такого не прощали.

«Она не демоница», – напомнил себе Самаэль, и краешки его губ дернулись в улыбке, когда он представил Калео, застрявшую на ограде Академии. Ему почему-то нравились ее воинственность и упрямство, а еще дерзость и сила характера. И глаза… Синие бездны озер, что он видел лишь на Земле. Она была прекрасней любой демоницы. И Самаэль ей любовался. Он кинул взгляд на подушку с ожерельем из сапфиров и бриллиантов, которую разрешил держать Робиусу, а потом посмотрел на самого полудемона, тот отчего-то был напряжен и пристально рассматривал гостей. Самаэль невольно обернулся, пытаясь угадать направление взгляда друга Калео, но там были его родители, да несколько старых семей, с которыми дружили дей Лютты и дей Лиссы. Даже Агата дей Морт пришла, нарядившись в темно-синее платье и убрав волосы под такого же цвета шляпку. Что-то дернуло внутри, и верховный отвел глаза, не давая повода поймать себя чужим взглядом. Что-то в облике Агаты его напрягло.