Алёна Стимитс - Волшебный дар Аллочки

А вот престарелый Лев Маркович, напротив, отнесся к Даниному фиаско сочувственно. Он симпатизировал «Даньке». В молодости Маркович ох как любил приударить за смазливым личиком. Но нынче силы были уж не те, и он предпочитал просто наблюдать, как это делают другие.

Был еще завхоз, Тигран Альбертович, мужчина неуравновешенный и вспыльчивый. Он обладал особым даром – конфликтовать по любому поводу. Мгновенно заводился, потом так же стремительно остывал и делал вид, будто ничего не произошло.

К Аллочке он относился благосклонно и всячески ее опекал. Она одна могла найти подход к Тиграну во время его очередного эмоционального взрыва.

В спокойном состоянии Альбертович был весьма дружелюбен, но, поскольку никто не знал, когда может произойти следующий бурный выплеск, окружающие предпочитали держать дистанцию.

– Аллочка Петровна, цветочек вы наш, – проскрипел завхоз, – конечно, вы прекрасны всегда. Данила Андреевич именно это хотел сказать.

Даня недовольно засопел за своим столом.

– Чаек уже готов, жена сегодня испекла пахлаву… – бубнил дальше Тигран.

Он принялся хлопотать: полез в свой рюкзак, стал вытаскивать какие-то свертки и любовно раскладывать их на столе.

– Тигран Альбертович, – послышался строгий голос из соседнего угла, – вы еще прийти не успели. Обеденное время позже. Займитесь-ка делом.

– Конечно, Евгений Рамзесович, ща мы, быстренько…

Завхоз имел любопытную привычку соглашаться с собеседником и при этом игнорировать услышанное. Он схватил чайник и начал суетливо разливать воду по чашкам: себе и Алле Петровне.

– Благодарю вас, Тигран Альбертович, – сказала Аллочка каким-то неестественно холодным тоном, – мне ничего не нужно.

Завхоз опешил. Прежде она никогда бы не отказалась попить чайку.

«И правда, как подменили», – подумал он.

– Ну, тогда позже попьете, – не унимался Тигран, все в той же характерной для него манере.

Пока он собирал все по своим пакетикам, Аллочка сидела и думала:

«Надо бы сделать это сегодня, после работы».

Нет, это она не про чай.

Алла Петровна вспоминала необычный сон, который она видела этой ночью.

«Странно. Я падала, падала, как в бесконечность…»

Провалившись на самое дно сна, Аллочка осмотрелась.

Повсюду был густой туман, но в нем она смогла разглядеть пожилую даму, которая сидела в воздухе и вязала шарф. В привычной реальности это могло бы показаться удивительным, однако для сновидений парящие в воздухе люди – вполне обычное явление.

– А я ждала тебя, – сказала женщина, даже не взглянув на Аллочку. – Пришла пора передать тебе дар. Он твой по праву.

Аллочка молча стояла и наблюдала, как та провязывает ряд за рядом, быстро перебирая спицами.

– Что это вы вяжете? – зачем-то спросила она.

– Завтра тебе нужно пойти к бабе Наде из соседнего подъезда, – словно не слыша вопроса, продолжила незнакомка.

– Зачем? – изумилась Аллочка. – У нее там целая квартира котов. Запах стоит неимоверный. Мы уже и полицию вызывали. Ничего с ней сделать не могут! От котов этих только вонь и грязь.

Аллочка беспорядка не любила и кошек тоже не жаловала. Своенравные больно! То ли дело собаки.

Она хотела еще что-то сказать, но тут вязальщица, наконец, отвлеклась от своей работы и посмотрела на Аллочку, да так, что той стало не по себе, словно таинственная дама заглянула внутрь и прочитала все содержимое ее головы.

«Не ведьма ли?» – промелькнуло у Аллы Петровны, но даже сама эта мысль вызывала страх. Проще было не думать.

– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. Что за дар? – с недоумением спросила Аллочка.

– Прабабка твоя должна была передать его раньше. Да не получилось, – непонятно ответила женщина. – Чтобы активировать дар, нужно купить ошейник, – продолжила она.

«Активировать» прозвучало как-то неуместно, словно Аллочке продавали пакет услуг сотовой связи. Она пыталась осмыслить полученную информацию, а меж тем дама продолжала:

– Ошейник наденешь на кота бабы Нади. Поймаешь самого дружелюбного.

Инструкция была окончена, и вязальщица снова уткнулась в свой шарф.

– Нет, подождите, что все это значит?! Я не буду покупать никаких ошейников и уж тем более не собираюсь ловить каких-то там котов! – ошеломленно зачастила Аллочка.

– Счастливой-то хочешь быть? – пропустив мимо ушей всю эту тираду, с лукавой улыбкой поинтересовалась рукодельница.

В этот момент из ниоткуда вдруг возник белый осел, который подошел прямо к ней и уткнулся мордой в облако. Хозяйка потрепала его за ухом. В ответ он издал короткий звук, похожий на ржание.

– Ну, иди! Я скоро приду, – велела она ему.

Осел повернулся и побрел во мглу, покачивая головой.

– Счастливой быть – хочу, – уверенно и громко сказала Аллочка, глядя, как толща тумана съедает ослиный хвост.

– Иди-ка сюда, – женщина опять пронзительно взглянула и поманила пальцем.

Аллочка подчинилась. Подойдя ближе, она почувствовала, как пульсирует воздух вокруг вязальщицы.

– Дай руку! – приказала та.

Совершенно неожиданно для себя Аллочка вдруг наполнилась безграничным доверием. Она протянула руку и дотронулась до шарфа. Он был мягкий и приятный на ощупь. Поверх ее руки легла другая, шероховатая.

– Ну вот и все, – сказала незнакомка, и взгляд ее потеплел. – Теперь ты избранная.

«Надо бы сделать это сегодня. После работы…»

Алла Петровна чисто автоматически перебирала какие-то бумаги на своем столе, но мыслями была еще там, в своем необычном сне.

«Интересно, кто была эта женщина? Ее лицо кажется мне таким знакомым…»

Аллочка мучительно пыталась вспомнить.

Из состояния задумчивости ее вывел голос Евгения Рамзесовича:

– А мы, Алла Петровна, ждали ваш квартальный отчет еще вчера.

Обычно, когда говорят «мы», предполагается наличие по крайней мере двух человек. Однако в случае с Евгением Рамзесовичем дело обстояло иначе. Он сам, единый в своей плоти, и был олицетворением этого коллективного «мы». Вероятно, таким образом он хотел повысить свой авторитет и влияние, ведь когда на тебя давит масса, то это совсем не то же самое, что давление отдельного индивида.

В любой другой момент, услышав строгий голос Рамзесовича, Аллочка сжалась бы и пролепетала что-нибудь в свое оправдание. Но не сейчас. Она расправила плечи, без тени страха взглянула в сторону сурового замдиректора и четко произнесла:

– Зарплату на неделю задерживают, а отчет вчерашним днем просят.

Сказанное прозвучало очень безлично, совсем не в адрес Евгения Рамзесовича, но в кабинете мгновенно воцарилась кристальная тишина. Стало слышно, как муха упрямо бьется в стекло, силясь вырваться наружу.