Ксения Перова - Выбор божества

Неужели он и правда такой скверный, бессердечный парень?

Уже приближаясь к Тэрасу, Питер вдруг охнул и затормозил так резко, что в глазах потемнело.

Фэлри собирался лететь в Оморон, но исправен ли его пояс? Если тот вышел из строя после падения, эр-лан не успеет уйти от Барьера и погибнет!

Питер бессознательно дернулся, чтобы развернуться, но тут же понял, что попросту не найдет то место, где оставил Фэлри.

Беспомощно взглянул вниз, на переполненный Тэрас. Люди продолжали прибывать, толпились на улицах, даже на такую высоту доносился гул голосов, плач, возмущенные крики. Откуда-то появились облака, угрожающе сгустились и потемнели. Всего час назад небо было совершенно ясным, но грозовой фронт двигался еще быстрее, чем эмиттеры. Ветер усиливался, кружился вокруг Питера, хлестал по щекам, словно в наказание.

Он до боли закусил губу и, отбросив осторожность, опустился прямо на главной площади. При виде человека со светящимися «крыльями» за спиной люди шарахнулись в стороны, Питер отключил пояс и поспешил смешаться с толпой. Собирался поймать кого-то из местных и спросить, где бывший кабачок «Клематис», как вдруг почти нос к носу столкнулся с отцом. Тот крепко сжал его руку и отвел к стене ближайшего здания, чтобы их не затолкали.

– Я видел, как ты спускался. Где Мелл Фэлри?

Питер был так рад видеть отца и находился в таком отчаянии, что охотно повис бы у него на шее, но натолкнулся на непривычно суровый взгляд темных глаз и смущенно замер.

– Эм… мы… видишь ли… мы решили разделиться, – промямлил он, – Фэлри полетел в Оморон, чтобы попробовать образумить сегов, а я вернулся за тобой и мамой.

Сильван покачал головой, но ничего не сказал.

– Надо найти флаер, о котором говорил… Карел, и отправляться на поиски. Я прихватил мамины карты, пойдем по маршруту, который она составила на этот год.

– Сейчас почти осень, она должна была уже идти назад, – Сильван кусал губы, – Тэрас забит до отказа, беженцы огибают его и двигаются дальше, к побережью. Как мы ее найдем в такой толпе?

– В любом случае она пойдет по Древней Дороге, другого пути нет. И у нас есть флаер.

– Не можем же мы лететь на нем над Дорогой! – возразил Сильван. – На такой скорости разглядеть одного человека в толпе невозможно. И нельзя сеять панику, люди и так до смерти напуганы.

Питер невольно окинул взглядом площадь. Совсем недавно это было одно из самых красивых мест в городе, а теперь повсюду валялся мусор, люди расположились прямо на мостовой, сидели и лежали на тощих тюфяках, плащах или просто на голом булыжнике. На всех лицах застыло испуганное, озлобленное выражение, дети плакали, стоял страшный шум. Магистрат пытался что-то сделать, открыв несколько передвижных кухонь с горячей похлебкой, но ситуация уже грозила выйти из-под контроля.

– Многие города закроют ворота и начнут обороняться от беженцев, как в древние времена, – удрученно произнес Сильван, – Тэрас всегда принимал всех, такая традиция… и сейчас она может выйти ему боком.

Питер молчал. Проведенная отцом параллель с Великим Исходом неприятно поразила. Он вдруг осознал, что еще немного – и начнется хаос, в котором найти маму будет так же нереально, как Фэлри в Омороне.

Но нельзя же все бросить, даже не попытавшись?!

– Поищем флаер, – медленно произнес он, – дождемся темноты и тогда уже решим, что делать.

Сильван со вздохом кивнул и протянул Питеру его котомку.

Выбраться из города оказалось не так-то просто – пришлось идти против людского потока, который становился все гуще.

Стремительно темнело, как будто вечер решил прийти раньше обычного, лишь вдоль горизонта на востоке тянулась яркая линия света. Грозовые тучи теснились все ниже, и молния дважды расколола сухое небо прежде, чем издалека прикатили первые раскаты грома.

Питер, стиснув зубы, пробирался сквозь толпу и старался не думать о том, что гроза может застать Фэлри в воздухе – при условии, конечно, что он еще жив.

Нет, он жив, Питер чувствовал это, жив и движется к своей цели, гроза его не застанет, он слишком далеко, быть может, уже в Омороне! Надо было лететь вместе, с раскаянием думал он, если бы он не вел себя как курица, которой оторвали голову, и подумал как следует, то понял бы, что Фэлри прав.

Но тогда отец наверняка застрял бы здесь, а Тэрас слишком близко, пугающе близко к тем жутким серым полусферам, которые неумолимо движутся, не оставляя за собой ничего живого.

Надо спасти хотя бы его, если уж… если вдруг не получится найти маму…

Питер всхлипнул, чувствуя, что теряет над собой контроль. Крупные капли одна за другой начали падать на голову и плечи, защелкали по крышам, все быстрее и быстрее, и вдруг хлынуло по-настоящему. Люди вокруг заметались в безотчетной попытке укрыться; кого-то сшибли с ног, заревел ребенок, со всех сторон раздавались крики ярости и боли.

Питер крепко сжимал руку отца и упрямо шел вперед, стараясь держаться ближе к зданиям. Гроза проливалась сквозь тучи, ливень был холодный, кусачий, сумрачная пелена легла на крыши и фасады домов, которыми еще сутки назад Питер любовался вместе с Фэлри.

Каждый шаг давался с таким трудом, словно даже душа обладала непомерным весом и придавливала Питера к земле. И все-таки он шел и не остановился, пока распахнутые настежь ворота Тэраса не остались позади.

На небольшом пространстве между мостом и воротами беженцы разбили импровизированный лагерь, тут и там смутно белели самодельные палатки и навесы, густо дымили костры, погашенные ливнем. Здесь стало чуть посвободнее, чем на улицах, и Питер с Сильваном перевели дух.

– Словно из берлоги Темного Лика выбрались, – с трудом произнес Питер – губы онемели от холода, на нем не осталось сухой нитки, а дождь все не унимался.

Сильван весь дрожал, но голос его звучал ровно, словно они преспокойно сидели на собственной кухне и слушали, как снаружи беснуется непогода.

– Если флаер и впрямь на ходу, мы могли бы переправлять людей через Барьер в безопасное место. Спасти хоть кого-то… здесь много детей…

– Сначала попробуем найти маму, хорошо? – перебил его Питер, снова ощущая вкрадчивое, кошачье прикосновение паники. – Мы должны хотя бы попытаться!

Сильван поспешно кивнул, и на его лице появилось знакомое выражение безграничного терпения. В детстве, если Питер упрямо хотел что-то сделать, отец никогда не отговаривал его, а позволял убедиться на собственном опыте, что затея безнадежна.

Злость вспыхнула мгновенно, захотелось крикнуть отцу: «Ты что, уже похоронил ее? Ты ее любишь, почему же не борешься, за каким Темным сразу сдаешься, проклятый неудачник?! »

Но он сегодня уже причинил боль дорогому существу, одного раза вполне достаточно. И Питер лишь стиснул зубы и ускорил шаг, задавив в себе отчаяние и ярость.