Татьяна Смирнова - Время надежды, или Игра в жизнь

– Ну, всё, спать-спать-спать… – прошептала Надежда, с трудом восстановив дыхание. – Спокойной ночи, родной мой. Я тебя люблю…

Максим, раскинувшись на кровати, откликнулся сонным голосом:

– И я тебя… лю…

Следом раздалось размеренное посапывание – Надежда всегда удивлялась способности мужа засыпать на полуслове, в любой ситуации и в любом положении. «Это у меня ещё с армии!» – оправдывался Максим. Сама так не умела – даже в идеальных условиях сон часто не шёл к ней, и она часами ворочалась в кровати, борясь с назойливыми мыслями.

Вот и сейчас лежала, широко раскрыв глаза и уставившись в потолок, – думала «обо всём и ни о чём», как называл это её состояние муж. Повернула голову к Максиму: в полумраке чётко различался его профиль. Протянула руку, легонько провела пальцами по бровям, носу, губам. Максим, не просыпаясь, поцеловал ей пальцы.

Приподнявшись на локте над мужем, Надежда принялась его рассматривать, будто видела в первый раз: светлый ёжик волос, тени от длинных ресниц на щеках, морщинки у глаз… Прямой «греческий» нос – Надежда его обожала! Круглый подбородок с ямочкой посередине вроде бы должен говорить о мягкости характера, но силе воли и крепости духа Макса Орлова можно было позавидовать. Каждая чёрточка мужа была уже давно Надеждой изучена и обцелована, но она всё никак не могла на него насмотреться – в ту последнюю ночь своей старой жизни…

– Эх… – прошептала Надежда, разглядывая мирно спящего Максима. – Хотелось бы мне вернуться. Увидеть тебя молодым. Родить дочку и сына – твоих! Быть всю жизнь такой же счастливой, как в эти наши десять лет…

И добавила с запредельной болью в голосе:

– Как жаль, что это невозможно… Как же жаль…

В этот момент откуда-то сбоку раздался странный звук – Надежда даже не сразу догадалась, что это просигналил поставленный на вибро-звонок телефон Максима.

– Господи, кто ещё там в такое время? – пробормотала Надежда, дотянувшись через крепко спящего мужа до мобильника, засветившегося в ответ на входящее смс.

«Когда ты расскажешь Надежде и всем про нас? – прочитала она пришедшее с неопределившегося номера сообщение. – Нужно ведь планировать свадьбу, пока живот ещё можно скрыть. Наш сын ждать не будет… Да-да-да, у нас будет мальчик!!! Сегодня сказали на УЗИ! Ты рад ещё одному продолжателю фамилии и рода Орловых??? Надеюсь, завтра ты это сделаешь, – и сразу приступим к подготовке торжества…».

Словно издалека донёсся бой часов, хотя давно перевалило за полночь. Надежда удивилась и хотела посмотреть, что случилось со временем, но не смогла – ей показалось, что она вдруг неожиданно уснула. До сознания содержание сообщения сразу не дошло – подсознание предусмотрительно его отключило, потому что следом пришла такая душевная боль, с которой она бы просто не справилась…

Последнее, что запомнила Надежда, – странная белая вспышка, за которой последовала пустота.

1983 год. Воронеж.

В небольшой комнате, похожей на пенал, на узкой тахте, с головой укрывшись одеялом, – был виден только длинный светлый локон волос, свесившийся почти до пола, – крепко спала девушка. Неожиданно дремотную утреннюю тишину нарушили позывные «Пионерской зорьки» и звонкий женский голос из-за двери:

– Надюшка, подъем! Опоздаешь на занятия! У кого сессия на носу?

Одеяло медленно поползло вниз и из-под него показалось лицо симпатичной, совсем юной девушки – той самой, с чёрно-белой фотографии в кабинете Надежды Орловой.

Впрочем, это и была Надежда. Она лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что её разбудило. В голове бродили полусонные, как она сама, мысли: «Сегодня вторник… Встреча у губернатора… Подумать, чем угощать будущих сватов… Что-то купить заранее… Максу нужен новый свитер на весну… А мне – обувь… Или обойдусь в этом сезоне?.. Что-то типа ботиночек взять, под джинсы… Хотя нет, лучше всё-таки на каблуке…».

– Надежда! Яичница стынет! Мы из-за тебя на работу опоздаем! А у тебя скоро зачёт по марксизму-ленинизму, между прочим!

– Какой ещё зачёт? – пробормотала, не открывая глаз, девушка. – По какому марксизму… Как его там… Ленинизму. Что за прикол… Максюш, ты что-нибудь понимаешь?

Надежда открыла глаза – и уткнулась взглядом не в роскошное натяжное сооружение с мудрёной подсветкой своей спальни, а в низкий плохо побеленный потолок со старой – еще советских времён – трёхрожковой люстрой с жёлтыми пластмассовыми плафонами. «Кажется, когда-то похожая висела у меня в комнате в старой родительской квартире…», – мелькнула мысль.

Надежда резко села на жёсткой тахте, опустив ноги на пол, и недоумённо огляделась по сторонам.

Вместо изысканного интерьера своей спальни она увидела старенькую, если не сказать убогую обстановку крошечной комнаты: обычный, даже не полированный, платяной шкаф с зеркальной дверцей, деревянный стол со стулом, на спинке которого висел небрежно брошенный цветастый халатик; на столе – накрытый стаканом графин с водой; на полу в углу – большой бобинный магнитофон. Над столом – самодельная полка с книгами, старыми мягкими игрушками и всякими мелочами, а на самом видном месте – та самая чёрно-белая фотография в рамочке с выпускного бала…

На стене – обычный отрывной календарь с датой: 15 мая 1983 года, воскресенье.

Надежда с диким видом вскочила с постели. Не было никаких сомнений – это её комната в старой родительской квартире! Она вспомнила и этот шкаф, и свою узенькую неудобную тахту, и стол, за которым в школе делала уроки, а в институте готовилась к сессиям, и полку, которую папа смастерил своими руками, и даже этот магнитофон – подарок родителей на окончание десятилетки…

– Это что?! Что это?! – пробормотала Надежда в смятении. – Это же моя комната! Моя комната! Господи, да как же… Это то, что я думаю?!

Она подбежала к зеркалу: оттуда на неё безумными глазами смотрела слегка растрёпанная со сна, но совершенно очаровательная юная светловолосая девушка в длинной ночной рубашке…

– Боже, это ведь я… я… – прошептала Надежда потрясённо. – Неужели у меня получилось?.. Но как… Это ведь невозможно… Невозможно!

Медленно обошла комнату. Взяла с полки плюшевого мишку, прошептала: «Я помню тебя, малыш…», аккуратно поставила обратно. Задержала взгляд на фотографии. Присела возле магнитофона.

– Как же это включается?.. Так, что ли?

Надежда нажала большую квадратную кнопку – и комната наполнилась звуками музыки: группа «Абба», песня «Мани» – слегка подзабытая, но такая узнаваемая. Надежда улыбнулась и почувствовала себя более уверенно.

Подошла к шкафу и распахнула дверцу – на деревянных вешалках висела её одежда из прошлого века: серое зимнее пальто с чёрным кроличьим воротником – даже по виду очень тяжелое, а носить его было и вовсе невозможно; коричневый болоньевый плащик – в теплую погоду в нём создавался парниковый эффект, а в прохладную пробирал до костей озноб; белая блузка «на выход» – что называется, и в пир, и в мир; скромное синее платье – Надежда вспомнила, что они сами сшили его с Леной Савельевой. Они часто шили тогда, пытаясь бороться с тотальным дефицитом в магазинах…