Татьяна Смирнова - Время надежды, или Игра в жизнь

Надежда закрыла шкаф, подошла к столу, взяла в руки толстый учебник по основам марксизма-ленинизма, пролистала, покачала головой и положила обратно.

– Да уж… Было дело… Страшно вспомнить.

Задержавшись у окна, осторожно отодвинула занавеску – и даже слегка отпрянула: улица, по которой проносились редкие автомобили, стала словно шире; исчезли красивые вывески и рекламные щиты; в зоне видимости не было ни одного многоэтажного дома – они, как грибы после дождя, появились только в конце 90-х, нависнув над их старенькой пятиэтажкой. И только люди всё так же спешили по своим делам…

Из-за двери раздался звонкий женский голос:

– Ну, если музыку включила – стало быть, проснулась. Надежда! Нет ничего противнее холодной яичницы! Но ты её заслужила!

– Мамочка моя… – прошептала девушка. – Сейчас… Сейчас я вас с папой увижу снова молодыми… А впереди – целая жизнь! И всё теперь можно исправить…. Боже, какое счастье! Как здорово!

Надежду охватило чувство эйфории – она закружилась по комнате, подлетела к зеркалу и, вертясь в разные стороны, принялась с удовольствием себя рассматривать. Затянула по фигуре ночную сорочку, встала на цыпочки, представляя, что на ней высокий каблук.

– Вот это да! – прошептала она с восторгом. – А я и не знала, что была такая хорошенькая… Жаль, что Максим меня не видел… Ну, ничего, теперь мы это исправим!

Надежда подняла волосы, изобразив причёску, затем растрепала её – и осталась такой же очаровательной.

– Вот что значит молодость… Что с собой ни делай – всё равно красавица. Сбылась мечта миллионов женщин – иметь мозги 45-летней тётки и внешность 18-летней девушки! Или сколько мне сейчас?.. Ага, судя по календарю, даже восемнадцати ещё нет. Ну, держись теперь, Максюшенька! Я к тебе иду-у-у!..

Надя поддёрнула ночную сорочку повыше и восхищенно ахнула.

– А ножки-то, ножки какие! Гладенькие… Никакого даже намёка на целлюлит! Надо же… Я была, оказывается, о-го-го! А все говорят: в кого у вас такая Марина? Как в кого?! Пусть теперь только попробуют что-нибудь сказ…

Внезапно Надежда будто споткнулась. Улыбка медленно сползла с губ. Лицо исказилось болью, глаза наполнились слезами.

– Господи, Марина… – прошептала она. – Антоша… Мариночка… Антошка… Дети мои… Где вы… Вас же теперь нет… Боже, что я наделала…

К этому времени подсознание тоже устало сдерживать информацию о ночном смс-сообщении – и она ядом просочилась в воспалённый мозг Надежды.

«Когда ты расскажешь Надежде и всем про нас? – полыхнули в голове огненные строчки. – Нужно ведь планировать свадьбу, пока живот ещё можно скрыть платьем. Наш сын ждать не будет… Да-да-да, у нас будет мальчик!!! Сегодня сказали на УЗИ. Ты рад??? Надеюсь, завтра ты это сделаешь, – и сразу приступим к подготовке торжества…»

Надежда, наконец, вспомнила всё и, как подкошенная, неловко рухнула на пол. Тахта немного смягчила падение, но удара девушка всё равно не почувствовала – она потеряла сознание чуть раньше: боль, наконец, настигла её. Это была боль потери детей и боль от предательства любимого человека. Даже отдельно, каждая по себе, она могла бы сломать любого, но удвоенная, обладала поистине убойной силой…

***

В маленькой кухне у плиты хлопотала совсем молодая – не старше 40 лет – Вера Ивановна: с «химией» на волосах, ярким макияжем, в кокетливом, с рюшками, гипюровом халате выше колена. За столом с газетой «Правда» в руке сидел такой же молодой Николай Васильевич и пил чай из своей любимой огромной кружки – она была совсем новая, с целой, не отбитой ещё ручкой.

На столе в одиноко стоящей тарелке совсем остыла яичница. Вера Ивановна, наливая себе чай, укоризненно поглядывала на третью – пустующую – табуретку. Только она собралась что-то прокричать в сторону комнаты дочери, как вдруг оттуда раздался дикий, нечеловеческий крик.

Вера Ивановна, чуть не ошпарившись, с грохотом уронила чайник на плиту; Николай Васильевич вскочил, опрокинув свой стул, – его любимая кружка, которая, хоть и без ручки, в прошлой их жизни благополучно «дожила» до 2010 года, упала на пол и разлетелась на мелкие осколки…

Сшибая друг друга, Вера Ивановна и Николай Васильевич выбежали из кухни, ворвались в комнату дочери и увидели её, свернувшуюся в позе эмбриона, на полу. Надежда выла, как раненый зверь.

– Надя, что с тобой?! – закричала Вера Ивановна. – Что случилось?! Где болит?! Скажи что-нибудь!

Николай Васильевич поднял с пола бьющуюся в его руках дочь и положил её на тахту.

– Потерпи, потерпи, девочка моя, – приговаривал он дрожащим голосом. – Сейчас «неотложку» вызовем…

На тахте Надежда вдруг обмякла. Она безучастно смотрела в потолок, и только слёзы ручьём текли из глаз – будто кто-то забыл закрыть кран.

Николай Васильевич кинулся к телефону. Вера Ивановна трясущимися руками налила в стакан воду из графина, протянула было Надежде, но поскольку та никак не реагировала, то залпом выпила тепловатую жидкость сама.

Слышно было, как Николай Васильевич кричит из другой комнаты:

– Алло?! «Скорая»?! Срочно! Не знаю, что случилось! Девушка, 17 лет! Ей больно, она кричит! Ничего конкретно не кричит – просто кричит! Да, именно! Адрес? Первомайская, 12, квартира 36! Срочно приезжайте!

…Надежда лежала на тахте, укрытая по шею одеялом, и тяжело дышала; лицо покрылось испариной. Рядом собирала свой чемоданчик пожилая женщина в белом халате – врач «Скорой». На табуретке рядом с тахтой валялись пустые ампулы, кусочки ваты с капельками крови.

Вера Ивановна и Николай Васильевич в тревоге застыли у двери.

– Сейчас она хорошо поспит, – сказала врач, захлопывая чемоданчик. – Никаких внутренних повреждений нет. Похоже на нервный срыв. Может, перед сессией перенапряглась – такое у студентов бывает. Обязательно обратитесь к вашему участковому невропатологу… Да, и, кстати, на календарь свой обратите внимание – сегодня уже понедельник, 16 мая. А у вас всё ещё воскресенье, 15-е. С толку сбивает…

– Да это Надюшин – она обычно сама листочки по утрам срывает, с детства привыкла, а сегодня – сами видите – не до этого было… – зачастила Вера Ивановна.

– Вижу, что не до этого… – Врач повернулась к Наде, которая, прерывисто дыша, лежала с закрытыми глазами. – Ну вот, напугала родителей, красавица. Разве так можно? А главное, на пустом месте…

– Я только что похоронила своих детей… – не открывая глаз, еле слышно прошептала Надежда. – А муж предал меня…

– Что? Что ты сказала? – не расслышав, переспросила врач.

– Я только что похоронила своих детей… А муж меня предал…

Вера Ивановна бросилась к дочери, наклонилась над ней.

– Наденька… Ты что это… Что ты такое говоришь…

– Я только что похоронила своих детей! – отчётливо произнесла Надежда, а затем закричала, вырываясь из рук отца, который пытался её удержать. – Я похоронила своих детей! Их нет! Их больше нет! Моих детей больше нет! А Макс предал меня! Мы хотели дочку! А теперь у него будет сын! Я не хочу жить! Господи, зачем это всё?! Зачем?! Я так не хотела! Мне так не надо! Я не хотела так! Не хотела! Верните моих детей! Верните мне их! Чёрт с ним, с Максом, но верните мне моих детей!