Татьяна Смирнова - Время надежды, или Игра в жизнь

***

Надежда сидела в кресле, уставившись в телевизор. Шла программа «Время», где рассказывали о событиях 10 июня. Несколько дней назад произошла авария на Волге вблизи Ульяновска с пассажирским теплоходом «Александр Суворов», который врезался в мост. Погибли десятки человек, и ведущие новостей постоянно возвращались к этому трагическому событию. «А я ведь совсем забыла про то, что случилось 6 июня 1983 года… – с горечью думала Надежда. – А тогда казалось, что такое не забывается… Как же я смогу помочь людям, если не помню точных дат таких событий?.. Да и кто может помнить, если горе не коснулось его лично?..».

В это время Вера Ивановна, заламывая руки, ходила по комнате от окна к дивану и обратно и причитала.

– Надежда! Ты мне можешь вразумительно объяснить, что всё-таки произошло?! Почему тебя не допустили к сессии?!

– Мам, я тебе уже сто раз всё рассказала, – ответила дочь, не отрываясь от экрана телевизора. – Завалила зачёт по основам марксизма-ленинизма…

– Почему ты так равнодушно об этом говоришь?! – Вера Ивановна даже споткнулась от возмущения. – Это же катастрофа! Ты ведь отличница!

Надежда продолжала смотреть новости – теперь рассказывали о нашествии саранчи в азиатских республиках.

– Нет, мам, это не катастрофа… Я тебе даже больше скажу… Я вообще документы из института забрала. Но это тоже не катастрофа. Катастрофа – это когда почти две сотни людей гибнут по чьей-то халатности…

Вера Ивановна в смятении опустилась на диван. Всегда спокойная, доброжелательная и покладистая, дочка выдавала в последнее время такое, чего Вера Ивановна не могла представить и в страшном сне. А главное, она не понимала, что делать. Пороть? Поздно. Ругать? Бессмысленно. Не пускать в кино или на дискотеку? Неэффективно…

Надежда подошла к маме, села на диван рядом и обняла её. Вера Ивановна безучастно смотрела в одну точку, старательно изображая вселенскую скорбь. Дочь погладила её по плечу.

– Мамочка моя… Какая же ты у меня красивая. Молодая такая… замечательная… Я всё делаю правильно, мам. Вот увидишь! Всё. У нас. Хорошо. А будет ещё лучше…

Вера Ивановна сбросила руку Надежды с плеча, повернула к ней злое лицо.

– Ничего не будет лучше! Я не знаю, что с тобой происходит. Тебя словно подменили! Я тебя не узнаю и не понимаю, чего от тебя ещё ждать. Если ты считаешь себя настолько взрослой, что принимаешь, не посоветовавшись с нами, такие решения, то я умываю руки. Обеспечивай себя сама. Денег ты больше не получишь! Ни копейки!

Вера Ивановна вскочила с дивана и в запале принялась бегать по комнате. Надя, улыбаясь, смотрела на маму с любовью и снисхождением – как на маленького капризного ребенка. А Вера Ивановна никак не могла остановиться:

– Без диплома о высшем образовании у тебя широкие возможности – ты можешь разносить почту, мыть полы в подъезде, устроиться вахтёром на проходную! Да кем угодно! Мы с папой будем тобой гордиться! У нас же все профессии в почёте!

Надежда покачала головой, глядя на разошедшуюся не на шутку маму. Ей было забавно наблюдать, как та всё больше распаляется и пылает праведным гневом. Сама будучи мамой двоих детей в прошлой жизни, Надежда прекрасно понимала, что больше всего на свете маме хочется сейчас обнять её и прижать к себе, но процесс воспитания ещё не окончился.

– Не вижу ничего смешного! Если тебе не нужна профессия, зарабатывай на жизнь сама! И, кстати, будешь отдавать за квартиру свою долю! Вот так! И попробуй всё это объяснить отцу, когда он вернётся из командировки!

Вера Ивановна ушла на кухню и с грохотом закрыла за собой дверь. Тут же оттуда донеслись всхлипывания – слишком громкие и постановочные для того, чтобы быть искренними. Надежда вздохнула, подошла к телевизору и сделала звук громче: под знакомую, хотя и слегка подзабытую мелодию шёл прогноз погоды.

Всхлипывания на кухне прекратились – Вера Ивановна загремела посудой.

– Ну и правильно – война войной, а ужин по расписанию, – улыбнулась Надежда.

***

Окно было открыто настежь, и комната постепенно заполнилась звуками улицы – от этого Надежда и проснулась. Какое-то время она лежала, изучая потолок, – спешить было совершенно некуда, затем всё-таки поднялась с постели и, наступая на подол длинной ночной рубашки, подошла к календарю. Это был её ежедневный ритуал. Оторвала листок: 1983 год, 11 июня, суббота.

До 20 июля 1985 года было ещё долго, но она до сих пор не решила, станет ли разыскивать Максима в Новосибирске, или постарается провести свою новую жизнь без него. Её любовь к неверному мужу не стала меньше – она по-прежнему чувствовала свою кармическую связь с ним, но боль и обида от измены не отпускали. «Зачем мне искать его? – думала Надежда. – Чтобы снова нарваться?.. Может, Ленка была права – горбатого могила исправит?..».

Она вспоминала их последний вечер, его страсть, нежность, слова, которые он ей шептал, уносясь на вершину блаженства, а потом то смс-сообщение – и не понимала, как можно было так играть.

– Кому же из нас двоих ты врал, Максим? – тихо спросила Надежда у пространства и зажала рот ладонью – в последнее время она ловила себя на том, что всё чаще разговаривает сама с собой или со своим отражением в зеркале, и это её пугало. – Ладно, я подумаю об этом не завтра, как Скарлетт, а примерно через два года. А сейчас займёмся чем-то более полезным…

Сев за стол, она достала чистую тонкую тетрадь за 2 копейки, ручку. На мгновение задумалась.

– Итак… Не будем терять времени. Пока я при памяти… Что же у нас в стране за это время случилось? И, главное, когда? Хоть бы чего не забыть…

Надежда принялась записывать, вполголоса приговаривая:

– 1984 год – убьют Женьку… Не дай Бог, конечно… 1985 год – перестройка, Горбачёв… Виноградники вырубят… Антиалкогольная компания… 1986 год, конец апреля – Чернобыль… А в августе того же года – «Адмирал Нахимов» – это я точно помню, мы как раз в Сочи отдыхали… 1988-й год – или 89-ый?! Землетрясение в Спитаке… Межнациональные конфликты с большими жертвами в Сумгаите – год не помню… Что ещё?.. 90-ые годы – обмен денег, сгорят все вклады, талоны, ваучеры, бандиты, передел собственности… 93-й год – путч, обстрел Белого дома… «Чёрный вторник»: был точно, а когда – понятия не имею… Или четверг?.. Что-то такое было, «чёрное»… Зато дефолт 17 августа 98-го года помню хорошо. Или 19 августа?.. Нет, 19 августа было что-то другое…

Взъерошив волосы, Надежда вскочила из-за стола и заметалась по комнате.

– Что, что же ещё?! Как плохо без интернета… Кстати, он году в 2000 массово появится – будет легче… А!

Надежда бросилась к столу и схватила ручку.

– Беловежская пуща! Советский Союз развалится! 26 декабря 91-го года! Спасибо Савельевой – хоть одну точную дату запомнила! Хотя… Что с того… Разве я смогу это предотвратить…