Анна Кудинова - 39 долей чистого золота

Таня подошла к двери и почувствовала непреодолимое желание увидеть Виктора, она представляла его, перебирая в голове образы молодого человека, сидящего за стенкой. Ей виделся худощавый паренек с белой кудрявой головой, похожей на раскрывшийся после цветения одуванчик, с курносым носом и щербинкой на передних зубах. Пусть он будет таким. Ничего не сказав, Таня вернулась к своему месту у секретера, села на пол, облокотилась, поджав ноги в коленах, и раскрыла дневник.

« " Некоторое время " – со слов доктора Андрея Сергеевича – заняло полгода. Хорошо, что я сразу не знала об этом, иначе выдержать их было бы куда сложнее. В день выписки за мной приехали родные и друг нашей семьи Михаил, которого я до настоящего момента ни разу не видела. Миша – как его все называли – был два метра в высоту и примерно столько же в объеме, лицо его в точности походило на морду сенбернара – золотистые глаза, непонятно что отражающие из-за красных нижних век, и брыли, свисающие до шеи вместе со вторым и третьим подбородками. На голове – взлохмаченные волосы, а сзади зафиксированные подушкой пролысины, оставленные примерно несколько дней назад. Рубаха в синюю крупную клетку еле-еле сходилась в области живота, образуя овальные щели между пуговицами, из которых проглядывали волосы и пупок. Стойкий запах перегара наполнил небольшую больничную палату уже через несколько минут после прихода гостей, в то время, когда меня уже пересаживали в кресло, чтобы проводить к выходу. На мне было сиреневое широкое платье с кружевами и белые валенки сорок пятого размера – больше ничего на больную ногу пока не налезало. Моему удивлению не было предела, пока я не узнала, зачем пригласили друга семьи, с которым до сего момента мы не встречались, в столь важный для меня день. Оказывается, доктор рекомендовал еще несколько месяцев поднимать и спускать меня по лестнице в вертикальном положении, а для этого нужна сила сильная – совсем такая, какая есть у Миши. Затем-то он и приехал ко мне в больницу, любезно согласившись в буквальном смысле взвалить на себя все мои перемещения. Это обстоятельство, преподнесенное как факт, заставило меня волноваться и испытывать неприятные чувства, представляя телесный контакт с Мишей, но я ничего не сказала, а лишь улыбнулась, когда нас представили друг другу.

Время научило меня ценить то, что дает мне жизнь, хоть я и была до сих пор трупом, погруженным в пучину комплексов, страхов и шизофренических видений, наполнивших мою жизнь до краев, но я все же старалась включаться в реальность и радоваться происходящему.

Медсестра осмотрела палату в поисках забытых вещей и, не обнаружив таковых, толкнула коляску вперед к двери, в то время как я, сидя в ней, вдыхала запах свежих хрустящих тюльпанов, окунувшись в них с головой, в прямом смысле пытаясь заглушить запах перегара. В дверях показался Андрей Сергеевич, он широко улыбнулся и, сделав шаг вперед, присел у моих ног, приблизительно так же, как присел бы человек, желающий сделать мне предложение руки и сердца, только вместо кольца в руке он держал мою выписку и сменный хирургический бинт.

– Не забывайте вытягивать ногу вперед, – повторил он свои предписания, покручивая мою лодыжку в разные стороны, – вот так (потянув мою ногу и сделав мне больно в такой приятный романтический момент).

Я выглянула из-за букета и посмотрела на него. Прямо ему в глаза. По телу пробежал острый тонкий электрический разряд и остановился в ноге, сжатой его сильными горячими руками.

– Хорошо, – ответила я и кивнула головой, не отводя глаза.

То ли он был потрясающе красив, то ли мне так казалось в силу испытанного мной стресса. Возможно, это всего лишь моя душа трепетала от желания быть заполненной любовью и заботой.

– Тогда я жду вас через две неделе на приеме, – доктор поднялся с колен и, улыбнувшись, вышел первым.

Для меня это было что-то вроде назначенного свидания, и я стала планировать, что надену в этот день, пока меня везли по коридору к выходу.

Мне ужасно хотелось домой, в свою маленькую уютную квартиру, где было так, как нравится мне, где можно было закрыться ото всех и не вылезать из постели несколько дней, в маленький мир, принадлежащий только мне одной. Но, увы, это было невозможно: перемещаться без помощи посторонних никак не получалось. Чтобы помыться, мне приходилось прибегать к помощи одного, а то и двух людей, сложно представить, насколько это невыносимо.

Итак, я приехала жить к родственникам, меня привезли и сгрузили в предварительно подготовленную для меня отдельную комнату, которая изначально планировалась как большая гардеробная. Также она соединяла две части квартиры, принадлежавшие разным хозяевам. Миша с легкостью выполнил возложенную на него миссию и, загрузив меня на спину, словно большой походный рюкзак, поднял по лестнице на второй этаж. Неприятные ощущения от этого были несравнимы с тем, что я стала обузой для семьи своей сестры. У них вот-вот на свет должен был появиться малыш, а я со своим недугом вторглась в их жизнь и повисла как дамоклов меч и, возможно, даже изменила некоторые планы. Я чувствовала это, хотя никто не подавал даже вида, все радовались моему появлению в доме, создавая призрачность благополучия».

– Я ее очень понимаю! – прервала Таня чтение. – Очень! Я тоже была обузой для своей сестры, когда умерла мама, а затем отец, она делала вид, что любит меня, но в душе носила обиду на жизнь, за то, что та лишила ее преимуществ молодости, всучив опеку надо мной, при том, что я была очень непростым ребенком. Точнее сказать, мы просто очень разные.

– А я не сложный! – заявил Виктор. – Я многое делаю по дому и стараюсь не напрягать мать своим присутствием. Порой она по нескольку дней не замечает меня, занимаясь устройством своей личной жизни.

«Я лежала на кровати, уставившись в потолок, в уютной маленькой комнатушке без окон, не отличая день от ночи, не видя дневного света и блеска солнечных лучей, до тех пор, пока в дверном проеме не появлялся огромный силуэт моего носильщика с разящим смрадом спиртного. Он выносил меня на улицу, сажал на лавку, а сам садился на другой конец и, отвернувшись в сторону, закуривал сигарету. Мы почти никогда не разговаривали, думаю оттого, что не находили общих тем, а давиться дежурными фразами только ради того, чтобы что-то сказать, нам обоим было не нужно, в этом мы были солидарны. Время прогулки зависело от погоды и моего желания – иногда мы сидели часами, за это время Миша несколько раз успевал закинуть голову кверху и захрапеть. Храп его длился недолго, становясь все громче и громче, отчего, собственно, и происходило пробуждение. Затем он встряхивал головой, шлепал губами и снова закуривал сигарету. Я тоже иногда закрывала глаза, но не для того, чтобы похрапеть, а только лишь от яркого солнца, от которого мои глаза успели отвыкнуть за время пребывания дома. После прогулки Миша затаскивал меня обратно в комнату и, наследив грязными ботинками, уходил на кухню поболтать со своими друзьями. Я никогда не присоединялась к их посиделкам – им и так хватало меня более чем. Стараясь вести себя тихо, я закрывалась в своем склепе и думала о своей жизни, знала наперед многое из того, что произойдет со мной в будущем, но почти ничего о том, чем закончится каждая из происходящих со мной историй. Я зажмуривала глаза и пыталась перенестись обратно в тот день, когда со мной произошла трагедия, уводя себя от этого момента в разные стороны. Я пыталась вернуться обратно и изменить этот день в целом – можно было остаться в кровати и целый день провести под одеялом, не вылезая даже на перекус. Зажмурив глаза, я старалась оказаться там, старалась так сильно, что мне даже слышался громкий протяжный гудок электропоезда, но, очнувшись, я оказывалась там же, где и была, – на своей кровати, в склепе, освещенном слабым светом ночника, с двойным переломом большой и малой берцовых костей, который сделал мою ногу короче на несколько сантиметров. Я знала, что, когда я начну ходить, часть разницы оттянет на себя тазобедренный сустав, облегчив передвижение, но перекосив при этом мое тело так ужасно, что мне не захочется смотреть на себя в зеркало. Я стану хромая и перекошенная. И мне надо вернуться обратно и изменить это, я же могу, точно могу это сделать, нужно просто понять как».