Анна Кудинова - 39 долей чистого золота

Хлеба у нас не было, и мы просто сидели, наслаждаясь теплыми весенними лучами солнца.

– Я решил измениться, – начал он.

– Это правильное решение.

– Я устал быть таким, я противен окружающим и самому себе, я помню твой взгляд, когда ты увидела меня впервые в больнице, наверно, ты подумала тогда: что это за бомж пришел? Как его вообще пропустили в больницу?!

Мне стало неудобно, потому что он был прав, но я даже не подозревала, что мои мысли так легко читаются во взгляде незнакомыми мне людьми, и решила взять это на заметку, надев солнечные очки.

– А вскоре я перестал замечать эти взгляды – они стали нормой, и я привык к себе. Но сегодня утром я взглянул на себя в зеркало, и мне стало противно и тошно от вида собственной физиономии, я умывался, обдал ледяной водой лицо, пытаясь смыть его с отражения в зеркале, но, намокая, оно становилось еще ужаснее. Я понял, что так больше не могу, это просто слабость, это легкий путь, который я выбрал для себя, оправдываясь своим горем.

Он достал сигарету из пачки и, покрутив ее в руке, засунул обратно.

– Тебе тоже досталось неслабо, но ты не топишь горе в бутылке, – повернувшись ко мне, сказал он, желая продолжить, но ожидая при этом моего одобрения.

– Что произошло? – спросила я.

Он помедлил, а потом снова заговорил.

– Мы отмечали мой день рождения, я снял ресторан, хотел устроить праздник для всех, пригласил наших друзей. Моя жена была очень красива в этот день – на ней было длинное черное платье с вырезом на спине и крупные жемчужные бусы, но в этот день ее красота принадлежала не мне. Наша жизнь протекала отнюдь не так гладко, как хотелось бы, и вскоре я начал подозревать ее в любовной связи с другим мужчиной. Она хотела уйти и вот-вот было призналась мне, но я оттягивал этот мо мент, как мог, в надежде, что это временная страсть, которая скоро растает сама собой, и в нашей семье все наладится.

Я любил ее и не хотел отпускать, несмотря на разлад, остудивший былую любовь. Мы старались зачать ребенка, о котором она мечтала, но ничего не выходило, и вскоре секс для нас стал работой, не приносящей никаких результатов.

Я очертил круг подозреваемых, с кем она могла бы иметь отношения, и специально пригласил всех на праздник. Весь вечер я упорно ловил взгляды всех ее потенциальных возлюбленных, стреляя глазами, словно лазерным лучом, сканирующим насквозь их мысли, но ничего подозрительного не замечал ни в одном из них. Тогда я решил схитрить и сделал вид, что сильно напился и превратился в полную размазню, уснув на стуле в самый разгар праздника. Это сработало – очнувшись от псевдосна, я заметил хвост ее платья, завернувший за угол в сторону кухни ресторана, где находился небольшой банкетный зал. Спешно пересчитав гостей, я обнаружил исчезновение нескольких, часть из них стояли на крыльце и, дымя сигарами, весело рассказывали друг другу какие-то байки; в моем поле зрения не было только одного человека – моего институтского друга, мы познакомились во время учебы, и он, за неимением своего жилья, бывало, находил приют в моем доме, ел мамины блинчики по утрам и спал в моей комнате под моим одеялом. После учебы он удачно устроился и широкими шагами поднялся по карьерной лестнице. Его не было в моем черном списке, он пришел на праздник со святым желанием искреннее поздравить меня. Находясь в командировке, он специально выкроил время и утренним рейсом прилетел на день рождения, предупредив заранее, что сделает для этого все возможное, но на сто процентов не обещает.

Я сделал глоток вина и собрался встать из-за стола, как тут сидевший справа мой старший брат хлопнул меня по плечу и бокал, поднял собираясь сказать тост. Он говорил долго, вспоминал, желал, признавался в любви, в то время как в моей голове разворачивалась сцена, происходящая за стенкой, и кровь горячо приливала к вискам. Я представлял ее шею, плечи и шарики жемчужных бус, перекатывающиеся в чужих мужских руках. Я встал и пошел в ту же сторону, куда повернула она, – в банкетном зале было темно и тихо, я резко включил свет и увидел их вместе, они прижимались друг к другу, лямка ее платья сползла почти до локтя, волосы были взъерошены, а взгляд испуганный и виноватый. Я не знаю даже, из-за чего я расстроился больше – из-за измены жены или предательства лучшего друга, в совокупности эти факты привели меня в ярость, до сих пор мной не познанную.

Я развернулся и вышел вон, она побежала за мной, выкрикивая мое имя и поправляя лямку платья. На улице было морозно, я давил тонкую корочку льда праздничными лакированными ботинками с вытянутыми носами, она бежала за мной, неуклюже поскальзываясь и подхватывая руками подол платья, призывая меня остановиться и выслушать ее. Я остановился, ослабил душащий меня галстук и повернулся к ней – ее виноватые, мокрые от слез глаза были черными от размазанной косметики, но все еще такие же любимые, как раньше, они отражали лишь вину, но никакого взаимного чувства в них не было.

Моя ярость достигла своего апогея – я замахнулся и ударил ее со всей силы по лицу, не дав сказать ни слова, тем самым выразив всю глубину своего разочарования в ней.

От неожиданности и силы удара она упала на землю и схватилась за лицо руками, а я развернулся и пошел вперед, слыша, как сзади остановилась машина. Она села в нее, и машина с визгом колес умчалась вдаль, обогнав меня на дороге.

Больше мы не виделись. Она даже не забрала свои вещи, я собрал их и отвез ее матери, она охала и ахала, увидев меня, стыдясь поступка своей дочери, а после еще некоторое время звонила мне, чтобы узнать, как дела, бередя еще больше мои кровоточащие раны.

С ним мы тоже больше не встречались. Но я знаю, что они живут вместе, и это не дает мне покоя.

Миша перевел дух и снова достал сигарету из пачки, на этот раз тут же прикурив ее.

" А что тут такого страшного ? " – подумала я, ожидавшая услышать более трагическую историю. Такое случается в каждой третьей семье, люди достаточно быстро оправляются и стараются всеми силами стать счастливыми назло бросившей их половине. Это не отняло у него возможность жить своей прежней жизнью; не сделало его ноги разной длины, а лишь задело самолюбие. На такую трагедию надо отводить не более полугода, а не полжизни, и не превращаться в чудовище.

– Я очень сочувствую тебе, – ответила я, глядя на него через темные очки. – И все же очень рада, что ты решил изменить свою жизнь, взять себя в руки. Я уверена, что ты обязательно встретишь прекрасную девушку, с которой вы будете счастливы, – более дежурной фразы сложно было себе представить, но, к сожалению, в этот момент в моей копилке фраз ничего другого не нашлось.