Ната Лакомка - Жена палача

– Лил! – одернула ее тётя.

– Не деньгами? – спросила я растерянно. – А чем же?..

– Самими девицами, – многозначительно сказала Лилиана. – И не надо так лупить меня, тётушка! Об этом все знают, и Виоль – не невинная овечка. Да и сами подумайте – с кем еще может связаться палач? Ни одна уважающая себя женщина не согласится выйти за него. И каким образом эти грешницы-блудницы избегают прилюдной порки? Конечно, расплачиваются собой. Куда только смотрит церковь! – она досадливо взмахнула рукой и откинулась на сиденье коляски, обитое мягкой тканью.

– Это всего лишь одна из обязанностей мастера Рейнара, – пояснила тётя, сердито посматривая на Лилиану. – А ещё он прогоняет от города прокаженных, чистит сточные канавы и убирает падаль с улиц. Чтобы такие, как наша чистюля Лилиана, не страдали от болезней и зловония.

Сестра фыркнула и отвернулась.

– Какие жестокие законы, – только и смогла произнести я.

– Да, палачам в этом мире живется не слишком сладко, – сухо ответила тетя. – Но без них – никуда. Можно презирать их, можно бояться, но кто-то должен делать и эту работу.

– Жестокие законы, – повторила я. – Почему король не отменит их, тётя Аликс?

– Это не закон, – объяснила она. – Просто так живут люди, и все привыкли. Это обычай.

Обычай…

До Сартена я доехала, как во сне. Увиденное и услышанное смутило меня необыкновенно. Я пыталась понять – похож ли человек, которого я видела выходящим из реки, и который заслонил преступника от побивания камнями, на того несчастного без прав и защиты, о котором говорила тетя. Маска… зачем она ему?.. И в самом деле – прячет уродливое лицо?.. Как же несправедливо обошлись с ним небеса, если такое красивое тело венчает уродливая голова?

Но я вспомнила подбородок с ямочкой, твердый абрис губ…

Звериное лицо? Нет! Точно не звериное!..

Приехав домой, я приняла ванну, поужинала с тётей и дядей, пожелала им спокойной ночи, поднялась к себе в комнату, но мыслями находилась возле дома на холме, в зарослях огненных рябин.

Горничная закрыла ставни и потушила свечи, и я долго лежала в темноте, не закрывая глаза, хотя не видела ничего, кроме черноты.

Неужели, палач пользуется услугами женщин из Нижнего города? Это низко… и мерзко…

Уже засыпая, я вспомнила, как тетушка хвалила фьера Сморрета. Хороший человек и достойная партия… Ведь именно это нужно девушке…

Именно это…

Достойная партия…

Хороший человек…

Я увидела себя не в постели, а на деревянном постаменте посреди площади. Вокруг бушевало людское море, требуя моей казни. Я была привязана, совсем как младший Мессерер, только не лицом к столбу, а спиной, и ко мне подходил палач – обнаженный до пояса, зловеще горя тёмными глазами из-под маски. В руках у него был кнут, но он почему-то отбросил его и подошел ко мне вплотную… Так близко… Так горячо… Словно огненный поток метнулся ко мне, грозя пожрать, испепелить в одно мгновение!.. Палач медленно поднял руку и… снял маску.

Раздался женский крик – тонкий, полный ужаса, и я, вскрикнув, села в постели, уставившись в темноту.

Это был сон. Пугающий, невероятно реальный сон.

Но что меня испугало? То, что было под маской?..

Свернувшись клубочком, я постаралась не думать ни о чем, чтобы опять не начали сниться кошмары. Но как ни старалась – не могла забыть того чувства близости и огня, что охватили меня во сне.

Проснувшись утром, я с трудом могла вспомнить испугавший меня сон. Площадь, заполненная людьми… моя казнь… Какая глупость. Разве я могу совершить что-то, за что могут приговорить к смерти?

Палач…

Склонившись над тазом для умывания, я замерла, глядя на собственное неясное отражение в воде. Сон почти забылся, а вот ощущение пламени, охватившем меня при приближении палача, было очень ярким…

Опомнившись, я начала плескать водой в лицо, чтобы окончательно развеять ночные кошмары.

Тётя и дядя уже сидели за столом, и служанки расставляли чашки и тарелки, и раскладывали серебряные столовые приборы.

– Сегодня Лилиана опять устраивает дамские посиделки, – сказала тётя. – Заглянем к ней вечером, а пока можем прогуляться по парку. Ты ещё не видела наш парк – это самое красивое место в королевстве! Статуи, фонтаны…

Позавтракав, мы с тётей отправились на прогулку. Мы не спеша прогуливались по дорожкам парка, любуясь алой и золотой листвой, фонтанами, которые еще шумели, и мраморными статуями, изображавшими фей и эльфов, о которых вспоминала Лилиана.

– Доброе утро, фьера Монжеро, – из зарослей сирени нам навстречу вышел молодой человек, в котором я сразу узнала Сморрета-младшего.

Он опять был в бархатном плаще, но под ним виднелся камзол темно-красного цвета, и из поясного кармашка к петличке тянулась толстая золотая цепь от часов. Сняв шляпу и сунув трость под мышку, фьер Сморрет поклонился нам, заговорив с тётей, но глядя на меня.

– Чудесная погода, как раз для прогулки, – сказал он приятным, звонким голосом, кланяясь ещё и ещё.

Юноша был не слишком высок ростом, но хорошо сложен. Одежда сидела на нем, как влитая, и туфли были новенькие, начищенные до зеркального блеска. У него были светло-серые глаза, опушенные густыми ресницами, и я совсем некстати вспомнила слова Лилианы, что Сморрет-младший похож на девицу.

В самом деле – не личико, а картинка. Такое больше подошло бы какой-нибудь юной форкате. Я чуть не хихикнула, но сдержать улыбку не смогла.

– Вы просто гуляете или идете куда-то по делу? – спросил фьер Сморррет, явно обрадовавшись моей улыбке. – Это ваша племянница, фьера Монжеро?

– Моя младшая племянница, – подтвердила тётя важно, хотя в глазах у нее так и плясали смешливые искорки. – Виоль, хочу представить тебе фьера Элайджа Сморрета. Его отец – квартальный глава, а сам фьер Элайдж обучается в университете права. Он будет адвокатом, и уже сейчас ему прочат самое блестящее будущее.

– Вы преувеличиваете мои способности, – засмеялся Сморрет. – Мне еще два года учиться, кто знает, что будет дальше.

– Я в вас уверена, – пылко заявила тётя. – Виоль, обрати внимание, что фьер Сморрет необыкновенно скромен.

– И это, скорее, недостаток, чем достоинство, – сказал юноша. – Мне потребовалось несколько дней, чтобы набраться смелости и подойти к вам, форката Монжеро.

– Думаю, вам лучше называть ее по имени, – подсказала тётя. – У неё красивое имя, верно?

– Такое же красивое, как она сама, – подтвердил Сморрет.

– Вы совсем меня засмущали, – я почувствовала, что краснею и пошла по дорожке, а тётя и Сморрет-младший зашагали следом за мной.

Я слышала, как они разговаривали об общих знакомых, тётя справилась о здоровье матушки фьера Сморрета, а потом упомянула, что Лилиана собирает вечером гостей на чай.