Дарина Ташкеева - Меня зовут Чикачирони

– Сегодня в восьмой день и седьмую ночь от месяца Наннары ваш царь сделает объявление.

– Слава! Слава! Слава!

– Внемлите! Говорит благословенный наш Саргон!

– Слава моему народу! Боги даровали мне самых преданных слуг и людей, и я молюсь за каждого господина и невольника, чтобы облегчилась их ноша по их возможностям – говорил правитель своему народу, дабы все были уверены в его любви и преданности, а затем продолжил. – Сегодня в восьмой день и седьмую ночь от месяца Наннары, я объявляю о женитьбе моей единственной дочери – наследницы Энхедуанны на главном визире Энлильского совета – Наримане. По этому случаю, будут проведены недельные празднества, розданы угощенья сиротам и невольникам, а в главном храме на реке Тигр будут проводиться песнопения на рассвете и на закате, просим всех разделить эту благую весть с нами! Помолимся и пожелаем праведного и многочисленного потомства для молодожён!

– Слава Саргону! Слава Богам!

Когда царь аккадский закончил свою речь, он ещё долго слышал ликование толпы. И ему, не только как правителю, но и как любящему отцу, было важно узнать о состоянии своей дочери в такой важный для всего государства день.

Саргону древнему удалось сделать невозможное. Он был любим не только народом, но и своей семьёй, хоть и семьёй он считал только свою дочь, преданного слугу Леата, и уже теперь не просто друга, а зятя – Наримана. Окружение не большое, зато преданное, ведь некоторые его предшественники не имели и того малого. С матерью Энны были весьма трудные и тяжелые отношения. Они были счастливы только первые пять лет, и ещё два года после рождения Энны, но, когда выяснилось, что царица больше не может рожать, а для царя необходим сын для продолжения рода и правления, то в этот момент отношения с Ташлултум стали очень натянутые. Он делил ночи с наложницами, а любая беременность прерывалась по приказу царицы. Саргон решился на отлучение жены от двора. Но как полагалось обычаям, с матерью уезжает и ребёнок. Так спустя всего год, его жена и любимица-дочка вернулись. При всём могуществе Саргона, ему было спокойнее с чадом под одной крышей. Отдав распоряжение на отдельные покои в другой части замка для матери его ребёнка, он смог найти приемлемое решение для себя. Отдалиться от когда-то любимой женщины, и никогда не разлучаться со своей единственной дочерью.Так одна из женщин повлияла на ход истории, где после продолжительных разъяснений и уговоров в Энлильском совете, все сошлись на том, что наследник будет. И им станет их дочь. Саргон безмерно любил Энну, но тех поступков и угрозы её матери не смог простить до сих пор.

По пути в покои Энны, и думая о предстоящих торжествах, его мысли заняты были лишь тем, чтобы всё прошло как можно лучше, а любимая дочь была счастлива.

– Ох! Дорогая, как же ты прелестна! Я и не знал, что красный цвет тебе настолько к лицу! Выглядишь как расцветшая роза!

– Папа! Как ты неожиданно! Как я рада тебя видеть! Я слышала ликование толпы, и могу сказать, что я страшно взволнована!Ты сам как, Па? С матушкой не виделся?

– Ты же знаешь, что она будет только на вечернем торжестве по моему распоряжению.

– Да, понимаю. – с грустью согласилась Она.

– Ты молилась Богам о том, чтобы ваш брак был самым достойным на памяти нашего государства?

– Конечно, отец.

– Ну и славно! Выпей за ужином вина, Леат нашёл превосходное, не помню откуда, но вкус отменный.

– Да, слушаюсь.

– Я отлучусь, уж очень много дел, до свидания, Энхедуанна.

– До свидания.

Этот короткий диалог был проявлением нежности, которая подтверждала отцовские чувства к своей дочери. И Она это понимала, а потому не докучала неуместными вопросами и упрёками. После ухода отца, она обратилась к своей преданной подруге.

– Что ж, Аббаль, настал тот день, который предсказали те упавшие звезды. Я выхожу замуж.

– Да, госпожа, мне даже не верится. – с приятным волнением отозвалась преданная служанка. – Я купила цветочной воды, как вы и просили, госпожа, решила открыть новый пузырёк как раз к такому дню. Торговец сказал, что если добавить сушёный бадьян, и три капли в напиток перед сном, то можно забыться таким дивным сном, что может показаться, что Ваша душа воспарит над телом. Не знаю, правда ли, но запах дивный, да и продавался в одном образце, подумала Вам понравится, госпожа.

– Ах, Аббаль, ты права, запах изумительный. Давай-ка мне, положи в мои спальные принадлежности, как-нибудь попробую на сон грядущий. Как я счастлива, Аббаль! Жаль только, что матушка отлучилась.

– Вы же знаете, что распоряжения правителя не подлежат вопросу и сомнениям.

– Да, знаю. И очень рада, что из любви ко мне он все – таки с ней видеться, хотя только и по особым случаям. – сказала Энхедуанна, желая сохранить в себе доброе расположение духа, ведь сегодня Её жизнь менялась, и Она знала это.

– Что ж, дорогая моя, я так рада, что со мной любящие меня люди в этот день и ещё больше я жду встречи с моим будущим супругом. Дай мне свои ладони, хочу запечатлеть этот момент, потому что грядёт что-то по-настоящему великое, и это что-то совсем скоро изменит наши жизни.

Энхедуанна взяла Аббаль за руку и смотрела на неё с нежной улыбкой, хоть обе и понимали, что через мгновенье уже ничего не будет как раньше, но были уверены в том, что их дружба сохранится.

Так Аббаль проводила свою госпожу до Большого зала, и как только двери для Энхедуанны открылись; началось торжество, самое пышное за всю историю аккадского государства.

Меня зовут Чикачирони. Я видел их лица. Видел, как господа вместе со своими слугами плескались в вине, а молодая невеста с женихом смотрели на всех с гордостью, а друг на друга с нежностью. Я слышал, как царица весь вечер жаловалась своей служанке, что не может подойти к молодожёнам из-за царя, который распорядился, что Ташлултум сможет подойти к ним только после его ухода. Я был там, но никто не видел меня. Пусть я и пил только кокосовое молоко, я видел, что аромат изобилия вин и угощений вскружил голову всем присутствующим гостям из разных уголков света.

Праздник всё не утихал, и вскоре Большой зал был покинут молодожёнами.

Нариман держал руку юной жены так, словно он нёс хрустальную розу, которая расцветёт только в их покоях. Он не боялся и осознавал ответственность их союза, где счастье наследницы и его карьера будут зависеть от его доброго отношения. Двери отворились и слуги покинули спальню, полную свечей и фруктов. Нариман затворил окна от ветра и обратился к своей дрожащей юной супруге.

– Приказать подать вина?

– Не стоит, а то я охмелею. – с дрожью в голосе произнесла Она.

– Если не ошибаюсь, на торжестве вы выпили только три бокала. Разве можно охмелеть с трёх бокалов?