Анастасия Сопик - Двойственные души

Сокровенные мысли, что тревожат тебя. Необдуманные поступки. Когда-либо допущенные по молодости ошибки. Все как на ладошке.

Да. Тогда-то я и понял…

Все непременно получится! С тобой у меня не возникнет проблем, я уверен.

Я приду к тебе со скрипом в будоражащей тишине, с беспричинным сквозняком ворвусь в размеренную жизнь. Приду худшим кошмаром, уйду заветной мечтой.

Заберусь глубоко под мягкую кожу. Вцеплюсь клешнями в хрупкие позвонки. И не отпущу…

Пока не добьюсь результата.

А он, я убеждён, не заставит долго ждать. Я уже точно знаю, что делать.

Берегись, детка! Ты плывешь в лапы к голодному зверю.

Заранее прошу прощения за возможный дискомфорт от моей скромной персоны. Ничего личного, просто ты мне подходишь. Этакий беспроигрышный вариант.

Сыграем?

В день вашего приезда тучи нависали над городом. Пасмурное небо разразилось дождем. Мелкие капли живо барабанили по переднему стеклу, исчезая за щетками дворников. Исчезали с ними и твои надежды. Ты не смела позволить себе жалеть, но первые сомнения успели закрасться в голову.

Мокрый асфальт плавно простилал дорогу в неизведанный путь. Навигатор указывал на дисплее синим треугольником место расположения. Но тебе было неспокойно. Странное предчувствие закралось глубоко внутри, будто едешь не в том направлении, не в то место. В противоположную сторону от прежней жизни. Дальше, дальше…

Прямо ко мне…

Приезжайте! Приезжайте, гости дорогие!

Мы уже заждались.

Я слышал, как оборвалось твоё сердце, когда машина свернула на обочину. С лёгких будто выкачали воздух, замёрзшие ладони вцепились в сиденье. Миг, кратчайший миг, обрушивший светлые надежды, я помнил его до сих пор.

Против всех твоих ожиданий Чарльз заглушил двигатель.

На тебя смотрел побитый временем и жизнью особняк. Выглядывал из тени веток пустующими глазницами окон. Холодные стены сероватых оттенков внушали недоверие, массивные колоны, поднимающиеся с крыльца до второго этажа, отталкивали.

Где мы? Что здесь делаем?

Видимо, Чарльз сбился с пути.

Заблудился. Сейчас он достанет карту, ещё раз тщательно ее изучит, и мы поедем дальше.

Такими были твои мысли.

– Ну вот мы и приехали, – подтверждая твои опасения, дрогнувшим голосом произнёс тот.

Или не поедем…

Это тот дом?

Все твое естество напряглось.

Серьёзно?

Выйти из машины ты не решалась, впрочем, как и сам Чарльз.

Он боялся… Боялся встречи со мной…

Агнес опередила вас всех:

– Он похож на старинный замок! – на удивление радостно воскликнула она.

Ее тоненькие пальчики, не задумываясь, легли на дверцу машины, и прежде, чем вы успели остановить ее, Агнес выпорхнула наружу.

Тогда вы поняли, этот момент – точка невозврата. То, что кардинально испортит, изменит ваши жизни.

Поняли, каждый по-разному, по своим личным, лишь самим себе понятным причинам.

Двое суток ты драила три этажа. Нескончаемая пыль затягивала в недра усталости. К пальцам липли паутины.

Этот дом незаметно вползал в твою душу и тело, отбирал законное право голоса. С каждым разом ты ощущала свою слабость перед величием особняка.

Чарльз разместил объявление на сайте о продаже усадьбы, развесил постеры по городу, но звонки не спешили поступать.

Третий день здешнего пребывания, с восходом солнца до последней звезды, ты провозилась в саду. Трава была по пояс, нестриженые кусты разрослись по стенам особняка.

Дом навевал беспокойство.

Высокие потолки, винтовая лестница, комнаты на втором и третьем этажах.

На первом находился холл в готическом стиле, украшенный керамической плиткой тёмных орнаментов. Рельефные дверные полотна выделяли кухню.

Две большие гостиные с хрустальными люстрами отнимали главное внимание. Одна зала была светлая. Высокие окна выходили на западную сторону, что позволяло зеркальной стене напротив провожать солнце. Белый рояль, колонны, изысканные статуэтки из слоновой кости придавали помещению должного шарма.

А другая зала была тёмная. Выдержанная в мрачных тоннах, с кожаными диванами и камином посередине. Старинные картины британских монархов осуждающе посматривали на жильцов своими злобными суженными глазищами.

– Мы можем выставить эти портреты на аукцион, – поделился Чарльз свою идеей. – Сойдут за антиквариат. И эти статуэтки из Японии моей бабушки. Это император Мейдзи, пять сантиметров. Белый нефрит! О, а это Хотей, один из семи Богов удачи… Думаю, мы сможем получить что-то за них.

– Но это же твоя семейная реликвия? – постаралась остановить его ты.

– Это не имеет значение.

Разговор на этом был окончен.

Далее Чарльз всерьёз занялся аукционом.

Стало понятно, вы задержитесь в этих кроях дольше, чем планировали.

Прямо так, как планировал я…

Ты не узнавала своего прежнего мужа.

Переезд сюда в Браун давался Чарльзу особенно трудно. Звонков все ещё не поступало. Ты видела, что-то гложет его внутри. Что-то сильнее, чем непогашенный кредит и трудности на работе.

Ты думала, это встреча с воспоминаниями о бывшей жене так тяжело сказывалась на Чарльзе. Но так и не решалась спросить.

Все чаще Чарльз бывал не дома, занимался аукционом, прогуливался, либо развешивал новые объявления. Пропадал за рюмкой виски в местном кабаке…

Тебе это нравится все меньше.

– Я видела его, – сообщает дрожащий женский голос по ту сторону трубки. – В Брауне…

Этого не может быть…

– Женщина, Вы ошиблись номером!

– Он жив… Он шел по улице Таун Стрит.

Не может быть…

Звонок…

Чарльз не мог забыть тот напуганный голос.

По правде, это была чуть ли не основная причина, подтолкнувшая Чарльза вернуться сюда.

В Браун.

Ко мне…

Каждый отход ко сну теперь напоминал ему погружение в логово к Дьяволу.

Нескончаемый кошмар.

Со лба стекает липкий холодный пот. Мокрая подушка обдаёт жаром затылок. Пульс бьется в ушах.

Кап… Кап… Кап…

Оживленно барабанят капли.

Перед глазами всплывают яркие кадры зияющей багровой раны на белоснежной коже. Бездыханное тело замирает, и только оживленный ручеёк тягучей, липкой жижи без конца капает струйками на паркет…

Это дождь.

Просто дождь.

Моросит прозрачными невинными каплями по оконным стеклам. Спи…

«Я его видела… В Брауне…»

Ах, Браун…

Можно уехать из Брауна. Но Браун никогда не оставит тебя…

Десять лет и двадцать три дня с той роковой ночи. Десять лет терапии, неисчислимых таблеток. Панических атак, бессонниц, маний преследования....

Он почти справился. Даже научился с этим жить.

Работа отвлекала.

Но стоило ему вернуться Браун, все возобновилось вновь.