Зиновья Душкова - Ангел со сломанным крылом

Любое прекрасное начинание следует предпринять в час утра. Тогда оно впитает в себя силу пробуждённых лучей, движущихся к своему зениту. Царица прошла в сад и остановилась около белоснежной скульптуры, олицетворяющей собой падшего на землю Ангела. Он упал с небес и сломал крыло… Статуя посерела от времени, впитав в себя пыль и копоть, но всё это было внешним, наносным. Внутри же Ангел был беспредельно чист и непорочен, храня тот же кристально чистый белоснежный замес… Возможно, Ангелу было безмерно тяжело оттого, что он утратил свою первоначальную белизну одежд. И серость ещё больше сковывала крылья, заполоняя уверенностью в том, что он уже лишён права вернуться в кристально чистый Мир. Он не достоин тех Небес, что ликуют в красках радужных в недосягаемой высоте… Ангел со сломанным крылом!.. Это было похоже на легенду, но царица всё же решилась предпринять великий труд и попытаться воскресить былую белизну безмолвной статуи. Она стала собирать росу с бутонов белых роз и, заключив в ладонях бесценную влагу, несла её к статуе, пытаясь напитать верхний слой въевшейся грязи… На мгновение ей показалось, что из глубин Ангельской груди вырвался вздох. Статуя как будто стала более тёплой. Но ведь Солнце ещё не взошло и лучи его покуда ещё не коснулись чела Ангельского! Царица встала на колени и начала молиться, обращаясь к Творцу Миров. Время шло незаметно, и вот уже сияющий полдень напомнил о том, что следует встать с колен и продолжить свой путь, что состоит из множества задач, которые надобно решить во дне нынешнем.

Сокол, покинувший глубину небес, вдруг спустился на плечо безмолвной статуи. Взглянув на всё ещё влажную грудь Ангела, что была покрыта падающей тенью небольшой часовни, сокол перелетел выше и оттуда стал смотреть в сторону статуи. Затем, медленно расправив то одно крыло, то другое, он резко взмыл в небеса. И уже через некоторое время возвратился на прежние позиции, сев на плечо Ангела. Решительным движением птица вонзила клюв в своё сильное крыло и, вытащив перо, уронила его на сломанное крыло Ангела. Но свежий порыв ветра смахнул лёгкое пёрышко. И тогда сокол ещё раз проделал то же самое. Удивительно, но данное перо будто вросло, сохраняя устойчивость от усиливающихся порывов ветра. Сокол будто был доволен проделанной работой, он также медленно расправил крылья, поочерёдно окинув взором одно, затем второе. Казалось, он оценивает количество перьев, которыми можно безбоязненно поделиться с Ангелом. Но здесь было главным сохранить голову на плечах, чтоб не проявить бездумную щедрость, ибо тогда он утратит способность летать. Да и Ангелу навряд ли он поможет возвратиться в Небеса при помощи своих перьев, – ведь у Ангелов крылья состоят из волокон Света, что лишь на первый взгляд видятся оперением подобным птичьему. И всё же сокол решил поделиться ещё одним пером…

Царица вновь выглянула из окна и проводила взглядом прощальный луч Солнца, уже скрывшегося за горизонтом. Серый сумрак вновь окутал землю, и надвигающаяся ночь пыталась растворить очертания отдалённых предметов. Первыми стали поглощаться те, что имели тёмную окраску, и дольше всех удерживали свои очертания те формы, что были светлы… «А как же Ангел?» – подумала царица. Она быстро двинулась к выходу и сама вдруг была поглощена обступившим её мраком. Здесь, под сенью густой листвы, было трудно удерживаться на незримых тропах, и постоянно приходилось оступаться. Но царица всё же двигалась в верном направлении, имея целью увидеть белую статую средь чёрной ночи. Как же велико было её удивление, когда, приблизившись к ней, она увидела не только светлый силуэт, но и тёмные перья, прочно осевшие на сломанном крыле Ангела. «Как ты мог упасть, Ангел мой легкокрылый?! – спросила царица, адресуя вопрос безмолвной статуе. – Люди говорят о том, что с тобой связано множество легенд». Чьи-то предки видели, как разверзлись небеса, и глазам их представилась Великая Битва, что происходила между чёрными и белыми ангелами. И один из них пал на землю, моментально окаменев. Другие же говорили о том, что этот Ангел изначально был чёрным, но, потянувшись к Добру и Свету, стал высветляться. И когда он уже готов был воспарить в небеса, чёрные собратья перебили ему крыло. А как известно, – на одном крыле далеко не улетишь… Никто не знал и не помнил, откуда взялась эта статуя, и, не зная наверняка, каждое поколение слагало свои легенды… «Я не знаю, как тебе помочь… – тихо прошептала царица. – Если бы ты мог разомкнуть свои окаменелые уста, то я бы исполнила слово твоё». Но Ангел безмолвствовал. «Здесь явно что-то не чисто!» – вновь произнесла царица, пытаясь оттереть верхний слой грязи, налипшей на плечи статуи. Это двойственное выражение заставило царицу призадуматься: «Если Ангел принадлежал Стану Чёрных, имеет ли смысл прикасаться к нему, ведь люди не только боятся, но и открыто ненавидят всё, что связано с тёмными силами? Ненависть! Разве это есть свойство светлых людей? Как странно: если они светлы, откуда в них столько негативных качеств?..» Царица погладила сломанное крыло Ангела и, отвернувшись, медленно пошла назад. Но по мере удаления от статуи она всё явственнее ощущала на себе нежный, признательный взгляд, которым провожал её Белый Ангел, погружённый в кромешный мрак.

«А если он чёрен внутри?! – блеснула мысль. – Хватит ли в мире росы, чтоб отмыть мне его добела?!» Царица встала и, подойдя к богато украшенному иконостасу, встала на колени, обратив свой взор в сторону Святых Ликов. «А если мне удастся оживить Ангела, но он окажется чёрен изнутри, – не закроются ли Врата Мира Горнего передо мной?!» – горячо воскликнула царица, и звук собственного голоса, прозвучавшего под гулкими ночными сводами, в какой-то степени испугал её саму. Но Лики хранили молчание… А как же могло быть иначе, – ведь они могли «говорить» только на языке Безмолвия. Царица вновь и вновь стала вопрошать, но вдруг в какой-то момент решительно встала и прошла к окну. Обратившись в сторону звёзд, она произнесла: «Благословите, Силы Небесные, и укрепите дух мой, во имя преумножения Света готовый шагнуть в гущу тьмы!» Затем, постояв ещё некоторое время в раздумьях, царица вновь вернулась на своё ночное ложе. «…Конечно, легче всего светить там, где и без тебя светло, но многие ли отважатся шагнуть в кромешный мрак, под леденящими порывами ветров проделать путь бесконечно долгий, длиною в вечность растянутый, и при этом не угасить светильник духа своего?..» Так, стремительно перелетая от одной мысли к другой, мятущийся разум царицы не заметил, как минуло время, отведённое для ночи, и стал зарождаться день, готовый вскрыть новую страницу Жизни…