Марина Залесская - Предсказанная любовь

– Все хорошо, mela en' coiamin [3] Мой возлюбленный – эльфийск. , всё прошло, мне уже не больно.

Она целовала его неумело, гладила по груди, шептала незнакомые певучие слова.

Он провел пальцем по прикушенной, но почти зажившей губе.

«Как быстро зажила ранка, странно», – подумал он.

И это была последняя мысль, а дальше его опять захлестнул поток, и даже тихий стон не остановил его. Очнувшись, он посмотрел в затуманенные глаза, однако свечение пробивалось даже сквозь туман, ослепляя его. Девушка опять прикусила губу, и было не понять – от боли это или от страсти. Она лежала под ним молча, горячие руки её обнимали спину, в глазах блестели слёзы. Он стер слезинки губами, потом расцепил её руки, лег рядом. В пустой голове гулял ветер, думать не хотелось, он и не думал. Спустя несколько минут посмотрел на девушку. Она уже спала. Лицо её осунулось, заострилось, и побледнело, под длинными ресницами залегли глубокие тени. Спала она тихо, положив, как ребёнок, ладошку под щёку и выглядела ангелом. Чувствуя непривычную, давно забытую нежность, он подобрал упавшее на пол одеяло, укрыл её, лег рядом и вскоре уснул.

Утром его разбудило пение. Чистый хрустальный голосок выпевал что-то на незнакомом языке, летел, звенел колокольчиком. Он окончательно проснулся, сел и огляделся. Девушки рядом не было. Простыня с красным пятном напомнила ему о вчерашней ночи. Он сердито содрал её и бросил в угол. Достал и постелил чистое бельё. Он специально тянул время, надеясь, что девчонка исчезнет, а он вскоре забудет о своём поступке. Даниель не понимал, отчего он так накинулся на неё и разбираться не хотел. Он приехал отдыхать и будет отдыхать. Раз девушка сама не уходит, он сошлётся на срочную работу, вызовет ей такси и отправит домой. Он подождал ещё немного. Девушка не уходила, она звонко пела прекрасную старинную песню на незнакомом языке. Он надел штаны и, не найдя футболку, вышел без неё. На кухне пахло свежезаваренным кофе, а девушка стояла возле плиты и что-то готовила на небольшой сковородке. Лицо умытое, волосы убраны в хвост. Его футболка была на ней. Юная и свежая, она была похожа на сбежавшую с уроков школьницу, и смотреть на неё было приятно и в тоже время тревожно.

– Что ты пела? – спросил он, оттягивая разговор.

– Я пела балладу об Elenya Tuilindo , о Звёздной Ласточке, – сияя глазами, ответила девушка.

Улыбнулась ему и продолжила:

– Я приготовила омлет. Ты будешь завтракать?

Ему хотелось послушать балладу про ласточку, но пахло так аппетитно, и он вспомнил, что вечером ничего не ел.

– Буду, только умоюсь.

И пошёл в ванную комнату. Внимательно рассмотрел себя в зеркале: отражение выглядело моложе лет на десять, глаза блестели.

«Видимо, Мирослава поделилась своим избытком юности», – подумал он. Он попытался снова разозлиться, но уже не получалось. Она так нежно и чисто пела, похоже, что она совсем не сердится на него. Вот и хорошо. Потом будет подружкам рассказывать про необыкновенную ночь со звездой.

«А ведь она не будет ничего рассказывать, – понял он. – Я специально думаю про неё плохо, чтобы не было стыдно отправить её восвояси».

Вернувшись на кухню, он подошёл к столу, где его ждала чашка горячего крепкого кофе. На тарелке лежал золотистый омлет, свёрнутый рулетом. Рулет был порезан на ломтики, присыпан мелко накрошенной зеленью, на разрезе переслаивались ветчина с сыром. Вилка и нож лежали на салфетке. На нагретой, порезанной пополам булочке тонкий слой сливочного масла. Накрыто красиво и аккуратно, как в хорошем ресторане. У девушки лежал такой же омлет, а чашку с горячим кофе она держала обеими руками и смешно дула на неё, пытаясь остудить горячий напиток. Омлет ему понравился: вкусный, ароматный и сытный.

– Как ты научилась готовить? Закачала в голову кулинарную книгу? – спросил Даниель, разрезая омлет.

– Нет, я училась у настоящего повара. Уметь готовить – это полезный навык. И совсем не трудно. Надо всего лишь представить себе, каким ты хочешь видеть конечный результат, взять хорошие продукты – и, – она улыбнулась, – вуаля, готова вкусная еда.

Он помолчал. Ему совсем не казалось, что это так просто. Сам он умел сделать простой бутерброд, а современные девушки и вовсе не считают умение готовить полезным навыком. Мирослава опять удивила его.

Его молчание затянулось. Даниель думал о том, что пора как-то всё сворачивать, а на душе скребли кошки.

Мирослава внимательно посмотрела на него. Потом встала, вымыла посуду, поставила её в шкаф, убрала лишние булочки и масло в холодильник. И ушла в спальню. Она вернулась в своём белом платье, и сказав: «Мне пора уходить», пошла к двери. Взяла свой рюкзачок, возвратилась, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку нежными прохладными губами:

– Спасибо за всё, Даниель.

Повозилась с замком входной двери и убежала, уже не оглядываясь.

Он сидел и смотрел в окно веранды, как мелькает среди деревьев белое платье, как подпрыгивает рюкзак на тонких плечах. Душу грызла тоска, сердце ныло. Он не мог понять, почему ему так плохо. Он хотел, чтобы она испарилась, и девчонка ушла сама, избавив его от объяснений. Но куда же она пойдёт, без денег, без документов, без верхней одежды, даже без телефона? Он уже успел присвоить себе эту чудесную девушку, а она ушла. Оставила его. Просидев ещё несколько минут, он вскочил и помчался за ней, догонять. Зная, как быстро бегает Мирослава, он прибавил скорость, но не нашёл её нигде, и сердце его закололо от бега и от потери. Он пробежал ещё метров тридцать и наконец-то увидел её. Она стояла на каменной ограде и смотрела вдаль.

– Мири, Мири, – закричал он, – подожди, не уходи.

Девушка повернулась, но не спрыгнула с ограды. Даниель подбежал к ней и, задыхаясь, обнял голые, уже замёрзшие ноги. Прижался к ним, выровнял дыхание.

Она смотрела на него бархатно-серыми глазами и молчала.

– Я буду здесь ещё десять дней, оставайся. Потом я отвезу тебя, куда скажешь, – предложил он.

Девушка не двинулась.

– Отпуск закончится и у меня начнётся подготовка к большим гастролям и сами гастроли. Если захочешь, можешь поехать со мной, но я буду сильно занят, – сделал он щедрое предложение.

Она молчала.

– Ерунда какая-то, всё не то, – растерялся Даниель.

– Мири, пожалуйста, останься со мной, не уходи, – он все-таки нашёл единственно правильные слова.

И она, наконец-то, засияв глазами и улыбкой, спрыгнула прямо в его объятия.

Он выдохнул, погладил девушку по плечам, по волосам, по щеке. А она обнимала его и молчала.

– Мири, пошли домой.

И опять, как вчера, она положила свою ладошку в его руку и пошла рядом. Сердце его больше не кололо и не болело. Он вёл к себе домой свою девушку и был счастлив.