Ирина Якубова - Легенда о солнечном свете

– Николай Сергеевич… Я… – начала лепетать девушка, кажется до неё стало что-то доходить.

Реаниматолог тёр пальцами виски и приговаривал, кажется, сам себе:

– Трупное окоченение… Трупные пятна… Какое давление? Какой пульс?

– Конечно, он давно окоченел. Вон, твёрдый, как камень. И синий весь, особенно там, со спины. Трупак стопудовый. – вставила реплику санитарка баба Катя.

И тут Маша поняла: она, горе-докторша, нашла признаки жизни у человека, умершего два часа назад, в его теле уже начались процессы разложения, и, ясное дело, спасти его не представлялось возможным.

Как Рыжов добрался обратно до больницы, и как он смог вообще идти со своими коленями, и всем остальным, что у него барахлило, никто не знает. Но придя в отделение, он первым делом принял стакан спирта. Залпом. Потом уколол обезболивающее. А потом закончилось дежурство.

Ещё до утренней планёрки об этом инциденте уже знала вся больница. На конференции даже появился главный врач, чтоб посмаковать подробности. Многие доктора открыто посмеивались над Марией, другие по-доброму смеялись над многострадальным Рыжовым. В целом, было весело. Главный врач, подсев поближе к Марии, без малейшего упрёка тихонько спросил:

– Кривулина, ну как же так?

– Вы же сами сказали, бдительной надо быть, и самодеятельностью не заниматься.

– А что это было, если не самодеятельность? Ну сказал же реаниматолог: «В морг!» Значит в морг и всё. Или ты решила, что умнее деда Рыжова?

– Ну простите…

– У старика прощения проси. Он после ночной пробежки голышом по морозу, поди сляжет. Ёжкин кот!

Маша потом старалась Николая Сергеевича стороной обходить, в реанимацию «носа не казала». Так стыдно было.

В общем, в очередной раз развеселился Борис, вспомнив эту историю. В ординаторской он ещё раз покурил, отхлебнул остывшего чая и отправился в операционную. По пути мило недвусмысленно подмигнул медсестре Ире, возившейся на сестринском посту с документами. Здесь же уже сидели Саша Руденко с мамой. Мальца немного потрясывало, оперироваться он не хотел, а спокойная Ира, с лицом знающего специалиста рассказывала ему про то, что аппендицит – это не страшно, и всем его вырезают в детстве. Убеждала не бояться. Уже через десять минут мальчик лежал на операционном столе, сжав губы и приготовившись к самому дурному. Борис, перед тем, как «помыться» (прим: мыть, обрабатывать руки хирурга спец. средствами перед операцией) наклонился над ним и сказал:

– Сашок, расслабься. Сейчас будешь мультики смотреть. Тебе какие нравятся? Заказывай!

– «Ниндзяго. Мастера Кружитцу».

– Ч-чего?

Тут в предоперационную вбежала запыхавшаяся Кривулина:

– Борис Владимирович! – крикнула она. – Вы же меня обещали взять помогать.

– Так я тебя и жду, «мойся» давай скорее.

Анестезиолог покачал головой. Опять эта Кривуля. Сейчас с аппендюком час возиться будут. Через минуту маленький пациент уже смотрел свои мультики (возможно, как раз про «Мастеров кружитцу»), а хирурги приступили к операции.

Содержание фолианта вызывало благоговейный трепет в душе у Якова. Он погрузился в чтение, прижав крепче к себе родную Сару. Под мерный стук капелек, падающих с белоснежных сталактитов причудливой формы на гладкое скальное дно пещеры, он вдумчиво и с выражением произносил каждое слово, понимая, что внимание жены рассеянно, и ей трудно сосредоточиться на более или менее длинной мысли. Сознание её было спутанным, но в глазах читался слабый интерес. Свидетель тех событий, что произошли пять веков назад, оставил после себя послание потомкам, жителям подземелья. В общем, Яков о том, что его народ – есть жители подземелья, не знал. Ведь никто не рассказывал ему, что каменный мир, в котором родился он сам, его родители и прародители – это лишь малая часть большого, настоящего, светлого мира, который есть там, наверху. Именно манускрипт лёг в основу легенды о солнечном свете, которую тайно передавали из-уст в уста люди каменного мира.

«О, мой друг, читающий эти строки! Да будет мир твоему дому и твоей семье. И пусть правда станет основой твоего смутного стремления увидеть солнечный свет. Это истина, которую от тебя скрывают. Существует другой мир. Не тот, где ты родился и вырос, среди каменных глыб, вечного холода, тишины и застойного тяжелого воздуха. На самом деле мы живём на большом круглом шаре, который называется Земля. Этот шар настолько велик, что, посмотрев в стороны, ты не увидишь границ его. И если будешь долго бежать, то будешь думать, что бежишь по плоской поверхности, которая никогда не кончается. Но на самом деле, ты бежишь по кругу, просто ты ничтожно мал, чтоб ощутить это. Таких шаров, названных планетами и звёздами множество, и все они подвешены в пустом пространстве, большом и необъятном, называемом космос. Шары-планеты крутятся вокруг своей оси, и неведомая сила удерживает их висящими на своих определённых местах. Да-да. Всего лишь несколько десятков метров над твоей головой находится каменное небо. Но оно, на самом деле, не небо. Оно – лишь потолок. Ты можешь, если построишь высокую лестницу, дотронуться до этого неба рукой, в то время как до настоящего неба дотронуться нельзя. По небосводу, к которому ты привык, с другой стороны ходят люди, не сильно отличающиеся от тебя. От этих людей наш народ, численностью всего пара тысяч человек или чуть больше, бежал когда-то в эти подземелья, которые стали твоей и моей родиной. Я поведаю об этом позже. Самое удивительное, что есть в том верхнем мире, откуда все мы родом, это Солнце. Большая звезда на голубом бескрайнем небе, которая излучает настоящий свет, о котором ты не имеешь представления. Это шар гигантских размеров, он состоит из огня, который никогда не гаснет, и он такой мощный, что освещает все вокруг так, что места для темноты просто нет. Всё вокруг залито его светом, всё вокруг белое и живое. Оно, Солнце, даёт жизнь. Ты думаешь, жизнь – это то, что дышит? Тёплое, мягкое, обладающее сознанием, мыслями, чувствами и умеющее двигаться, как ты сам или животные, вокруг тебя? Это не совсем так. Жизнь – это красота. Например, цветок – олицетворение жизни. Или бабочка. Или птичка. Что, не знаешь, что это такое? Ты не видел настоящей травы и деревьев. Потрогав эти зелёные хрупкие создания, вдохнув аромат их свежести, ты наполняешься энергией жизни, порождённой солнечным светом. Ты знаешь только свет и тепло огня, который носишь в своей руке, такой мелкий и жалкий, и боишься потерять его и погрузиться во мрак и холод. Тепло и свет солнца нельзя потерять. И делить его ни с кем не надо, оно безраздельно принадлежи всем. Тебе знакома только красота и величие скал, но она не сравнится с великолепием лесов, степей, океанов, ветров, молний, снега, сиянием звезд ночного неба и разноцветной радугой. Да, солнце периодически исчезает с небосвода, для того, чтоб осветить другую сторону шара-Земли, пока ты спишь. А потом оно неизменно возвращается, чтоб светить тебе. Там, наверху, в солнечном мире, ты можешь дышать полной грудью. Там ты ощущаешь свободу. Там ты ощущаешь и холод, и жару, влагу и сушь. Там ты сможешь увидеть снежинку. Если повезёт, она порадует тебя своей неуловимой грацией несколько мгновений, упав на рукав твоей одёжи. Слух твой усладится пением птиц, порхающих с ветки на ветку в зелёной роще. Там есть шум морского прибоя. Там есть мягкий, горячий песок. Солнечный свет – это основа жизни на Земле. Поэтому твой народ, запершись в тёмном подземелье, живёт так мало: всего сорок с небольшим лет, он с этим ничего не поделает, ведь в вашей жизни есть лишь тьма. Тот мир прекрасен, и я бы всё отдал, чтоб он стал моим.