Мария Борнякова - Громовое колесо

Тем временем пятеро парней упали с лица и попятились к другому выходу с пятачка.

– Не многовато вас на одну девицу? – почти миролюбиво спросил воин с пшеничными усами, в его глазах плескалась холодная смерть.

– Почто к ней привязались? – неласково поинтересовался Сокол. Он держал натянутый лук стрелой вниз, но все понимали, что вскинуть его он мог за долю мгновенья.

– Она… она мою сумку украла! – сипло выдавил один из нападавших.

Я вспыхнула:

– Неправда!

– И когда же успела? – мрачно поинтересовался Леший, будто нехотя поигрывая длиной широкой саблей.

– Да вот на рассвете, когда я лавку открывал, – прокашлялся главарь. Он даже несколько перевел дух, надеясь, что все обойдется без крови, и страшные дружинные воеводы поверят ему. – Я только отвернулся, как она шасть к товарам! Сумку вон прихватила и украшение это на шею!

Мне показалось, что Сокол хотел вскинуть лук, и удержала его исключительно воинская выучка. Почему, дружинный сразу же и объяснил:

– Лжете, – спокойно произнес он, хотя желваки у него на скулах ходили. – Я знак сей у девицы на шее еще третьего дня видел. Значит, и суму она у вас не брала.

– Почто с ними беседы беседовать, брат, – Леший сделал шаг вперед. – В пыточной обо всем воеводе поведают.

Парни затравленно переглянулись и наперегонки бросились наутек так борзо, что едва не застряли в нешироком проходе. Дружинные довольно рассмеялись и убрали оружие. Интересно, они просто запугивали или и взаправду потащили бы нападавших в пыточную? Я на секунду задумалась и решила, что дружинные не шутили. И я была им крайне признательна.

– Спасибо, – я с трудом встала на дрожащие ноги и вновь оперлась спиной о бревенчатую стену.

– Ты могла погибнуть, дочка, – весомо проговорил воин в летах. – Ежели б Сокол на выручку тебе не кинулся, да нас по дороге не кликнул, они бы тебя зарезали. Уразуметь бы хоть, за что.

– За суму, ясное дело, – усмехнулся Леший. – Что ж у тебя в ней такое ценное? Скажи, коли не тайна.

– Грамоты там, – я смахнула пот со лба и протянула сумку дружинным, она уже словно жгла мне руки. – Срочные, для воеводы Олега.

– Откуда грамоты? – нахмурился воин в летах.

– От гонца убитого, – я кое-как перевела дух и рассказала дружинным про сражение, викингов и странного всадника.

– А дело-то выходит скверное, брат Стоян, – помрачнел Леший. – Пойдемте-ка сейчас же к Олегу. Князя предупредить надобно.

– А девицу с собой прихватим, – усмехнулся Стоян. – А то эти пятеро до нее доберутся. Или еще кто иной.

«Стоян, друг его верный, Солнечный круг крутит всем дружинным на зависть», – вспомнились мне слова Твердяты. Я поглядела на дружинного с пшеничными усами. Плотный невысокий воин с яркими голубыми глазами выглядел почти безобидным, если бы не жившая в нем упругая сила – такому под меч попадаться не стоило.

– Идешь, дочка? – Стоян тронул меня за плечо, возвращая в реальность. – Времени мало. Как хоть зовут-то тебя?

– Ольга, – я с трудом отклеилась от стены и на нетвердых ногах сделала несколько шагов. Ничего, идти можно.

Дружинные окружили меня с трех сторон, и мы пошли к княжескому терему. Воины сурово посматривали по сторонам, предваряя возможное нападение, а я хоть смогла оглядеться. Кругом сновал народ, зазывали в свои лавки купцы, вкусно пахло из дверей харчевен. Гомон стоял такой, что мне вспомнились улицы моего города, оставшегося в далеком будущем. Даже взгрустнулось немного. Вернусь ли я когда-нибудь обратно?

Дружинные остановились, и я, зазевавшись, вписалась носом в спину Лешему. Впереди начиналась драка. Два заморских купца ухватили друг друга за грудки и яростно орали друг на друга.

– Ты меня обманул! – брызгал слюной один. – Твои ткани моль поела! Верни мои деньги, сын греха и порока!

– Сам ты вор! – верещал второй. – Это на твоем складе мыши все погрызли, а ты с меня слупить за их работу хочешь!

Дружинные, как и народ вокруг, глядели на купцов задумчиво и с сомнением.

– Разнять бы их, – почесал переносицу Стоян. – Да только не разберу никак, чего не поделили. Эка вишь как дивно лопочат.

Сокол молча кивнул, соглашаясь.

– Моль у них ткани поела, – пожала плечами я. Причина казалась настолько очевидной, что я никак не могла понять, почему остальные в таком недоумении.

– А ты, дочка, почем знаешь? – усмехнулся Стоян.

– Да вон же, тот низкий деньги с худого требует за ткани, что вроде моль сожрала. А второй доказывает, что это мыши. Это же все слышали.

Дружинные переглянулись. Стоян кашлянул.

– Дочка, – задумчиво покрутил ус он, – а ты хоть разумеешь, что они бают не по-нашему?

Я удивленно заморгала. Теперь, когда дружинный мне объяснил, я действительно услышала, что верещат купцы на чужом языке, но чудеса – я их понимала, словно братьев-славян.

– Я тебе сейчас уши отрежу! – завопил низкий.

– Да хватит вам лаяться! – денек был тяжелый, мои нервы сдали. – Неужели не разберетесь, кто на самом деле ткани пожрал?

Купцы вытаращились на меня, будто на привидение. А я вздрогнула снова, потому что они не только меня поняли, но и я вдруг осознала, что слова-то вырвались у меня на их языке. Ой, мамочки… Что ж со мной творится-то, я же кроме английского и не знаю ничего, а тут фиг-арабский какой-то. Мне отчетливо захотелось подойти к стене ближайшего дома и постучаться об нее головой.

– Так, люд торговый, – выступил вперед Стоян, пользуясь заминкой в яростном споре. – Нечего народ криками смущать и драку затевать. Не поделили чего, вперед к посаднику, он вас рассудит.

Похоже, купцы понимали по-славянски. Они глянули на хмурых дружинных, отметили, что руки у тех лежат на рукоятях оружия, заулыбались, как китайские болванчики, раскланялись и вместе заспешили прочь по улице.

– А что, Ольга, ты языки многие знаешь? – полюбопытствовал Леший. – Нам бы толмач толковый пригодился.

– Не поверите, – развела руками я. – Но никакими языками я не владею. Не владела… Сама не пойму…

– Ну так ты из сказаний, значит, пришла, – рассмеялся Стоян. Я поняла, что по службе дружинным приходится сталкиваться со столькими странностями, что их уже ничем не удивишь. – В новоградской земле издревле бают, что раз в сто лет вещий толмач рождается, способный грядущее на Ведовском камне переписать. Так он на всех языках лопотать умеет.

– Погиб твой толмач лет так пятнадцать назад, – отмахнулся от побратима Леший. – Волхвы сказывали, убили его еще в детстве. А до нового толмача еще столько лет. Мы уж точно его не дождемся.

– Слишком много разного люда за ним охотится, – тихо заметил Сокол. – Незавидная участь. Мало кто из толмачей отрочество пережил.

Я мысленно посчитала столетия, но они не сходились. Если толмач родился около 845 года, то отсчитывая по сто лет, я им не могла никак оказаться… Если верить Соколу, то и славно! Боги, и о чем я только думаю!