Евгений Козлов - Художник. Изображая иллюзию

На что Чарльз Одри мудро ответил.

– Я не верю в конец света. Я верю в конец тьмы. Наступят благодатные времена, когда мы преобразимся, воссияем в первозданном добре. Как тогда в Раю, когда Адам еще не вкусил от древа познания, посему в Эдеме и по всей Земле царствовало добро, но оно не имело сей именования, а было естественностью, нормой, живительной силой всего живого. Однако познав зло, Адам, сопоставив соделанный грех и глас совести, обнаружил добро, и мир разделился в его очах. Некогда он и его жена беззаботно жили в Раю, но познали они изгнание, раньше не было наготы, а теперь явился стыд, некогда они вкушали плоды Древа Жизни и не имели нужды, но отныне им необходима одежда и труд. Адам познал, и то знание не сталось во благо. Смерть это зло, зло это смерть, и всякий кто праведно ненавидит зло, не познает смерти добра. И конец существует только в книгах, вернее в малом символе точки.

Эрнест был весьма поражен.

– И, следуя вашему мнению, наш отъявленный Художник каким образом поступает? Я лично, вижу в нем лишь наклонности взбешенного маньяка, но в то же время, мне понятны его душевные предпочтения, терзания, и сердечные чувства, если они у него имеются в наличии. Эмма действительно неоценимо неописуемо красива, увлеченье ею уже принуждает на всяческие невообразимые безумства.

– Например, можно назвать безумством ваше трехдневное бодрствование, ради бесполезного поиска, к тому же без должных знаний для раскрытия этого преступления. Это чревато полной потерей телесных сил и умственных способностей. – детектив грозно ответил. – Вы оба, насколько я полагаю, влюблены в одну прекрасную особу. Вы, Эрнест, в меру сдержанны, он, Художник, весьма вспыльчив. Или скорее всё наоборот. – вслух задумался детектив. – Любовь творит с людьми непостижимые реверансы. Порою безумие питается от любви, а любовь живет из-за безумия. Но, об этом еще рано рассуждать, покуда нет полной картины случившегося. Я сейчас лишь сотрясаю воздух согласными звуками, не имеющими явственного смысла и твердой основы. И вы воистину правы, красота властвует над всеми примирительными душами, ибо восхищаться синим небом могут как запыленный нищий, так и озолоченный король. Но кто окажется там, на Небесах? Лишь тот, кто искренно мечтал, у кого меньше багаж на челе и на плечах, тому лететь гораздо легче. Потому довольно трудно различить величие в простом, важность в несерьезном, гениальность в наивном, значимость в неприглядном. Запаситесь терпением, и может быть тогда, Эрнест, мы с вами увидим куда больше, чем предлагает зримое окружение.

– Звучит заманчиво, но голословно. – выпалил пылкий но сонный юноша. – Жаль, но я теперь каждый день, словно лицезрю миражи, нескончаемые подтексты, намеки, и странные подсказки, кои сводят меня с ума.

– Посему вам стоит покойно отдохнуть. А я как человек, повидавший многие заграничные виды, не буду скупиться на свободное время и на уходящие силы. Вот говорят что у стариков мало времени, но мне кажется, что вовсе наоборот, его слишком много, такого песочного, ускользающего. – детектив улыбнулся. – И об оплате не беспокойтесь. Разве помощь человеку нуждается в вознаграждении. Тут скорее вы пробудили меня своею горячностью, и это пробуждение дорогого стоит.

Чарльз Одри быстротечно процедил важную последнюю реплику, поправив на голове шляпу с короткими загнутыми полями. Ему явно не шел сей головной убор, этот декоративный аксессуар, ибо торчащие кудри постоянно выталкивали шляпу вверх, отчего казалось, будто детектив столь неудобным предметом одежды прячет свою пышную прическу от людских пересудов. Белесая щетина коснулась его округлых щек и массивной челюсти, а в его руки словно въелась черная канцелярская тушь. Ведя служебные записи произошедших за его долгую карьеру изрядно нашумевших преступлений, в которых ему заблагорассудилось участвовать, нередко в порыве недоуменного высвобождения воспоминаний, он ранил свои ладони пером, и потому неминуемо чернеющие разводы расходились по огрубевшей коже детектива, словно проникая в вены и капилляры. Те нештатские узоры по причине лености писца хранились отпечатками многие дни на его руках, а бывало даже и на его лице.

Юноша теме временем перестал слушать детектива, почувствовав нарастающее облегчение, завидев остроконечную с пологими отворотами крышу своего дома. Вот скоро его воздающие потуги сохранения бодрости потеряют всякую актуальность, вот скоро он кинется на кровать подобно мешку с картофелем и в мягкости подушки объемлет чертог прозорливой снеди, перину потусторонней крипты. Внимая симфоническому завыванию Зефира, убаюканный седелкой осенью, юноша позабудет все прошлые свои треволнения, если конечно, его не посетят кошмарные зимние сны. И двояко думая о том мнимом блаженстве, Эрнест поднял руку и указал негнущимися перстами на соседний дом. Теперь трехэтажное монохромное здание вычурно и блекло возвысилось над деревьями, заслоняя потерянные лучи ускользающего в долину тени солнца.

– Три окна слева и есть квартира Эммы. Вы, кажется, не только вызвались проводить меня, но и пожелали проверить всё ли там на месте. – Эрнест понуро отстранился. – Я скажу честно, не решаюсь более заходить туда, тамошняя атмосфера опустошенности навивает на меня недобрые тоскливые мысли. Словно при переезде, когда бесстыжие комнаты наги, все вещи вывезены, прежние хозяева безвозвратно уехали, и словно вместе с ними улетучилось нечто уютное неосязаемое. Словно пустой дом это символ смерти, потому-то страшно находиться там. Становится нестерпимо грустно. Взираешь на голые, кое-где пораненные стены, и удрученные воззвания давят со всех сторон удушливым вакуумным пространством одиночества.

Выслушав плетеную речь юноши, и бросив внимательный взгляд на наскоро продемонстрированный им вид каменного жилища, Чарльз Одри остановился и без смущения произнес командным голосом, с властной, но дружелюбной интонацией прощальную речь.

– Предполагаю, что здесь нам необходимо разойтись. Вы последуете к временному покою, а я в свою очередь окунусь в темные воды детективной повести, и видимо не на один месяц. Помимо главной задачи по обнаружению места заключения вашей возлюбленной, мне в дальнейшем следует выяснить место непосредственного похищения леди Эммы. Уясните, это очень важно, это точка отсчета всех злоключений. Однако на данный момент подробностей очень мало, поэтому попытаюсь найти общие недостающие связи среди всех участников дела. – детектив небрезгливо пожал кисть руки юноши и сказал. – Помните, вы скоро мне понадобитесь, ибо лишь вместе, сложив совместные усилия двух заинтересованных джентльменом, мы разгадаем эту живописную тайну.