Евгений Козлов - Художник. Изображая иллюзию

“Я лишь тогда настоящий, когда безмолвствую” – вспомнил свою любимую фразу детектив, взглянув на разнежившегося молодого человека, который тем временем неустанно почивал, свесив отягченную облегчением главу. Когда люди чинно спят, они выглядят спокойными, видимо поэтому благоговейно прикрывают веки умерших, в знак успения этой ушедшей земной жизни, ибо человеческое тело засыпает ради преображения и воссоединения с утраченной душой в великий день Воскресенья из мертвых. Но вот что действительно чудодейственное творится в непроницаемых сновидениях спящих и насколько далеко душа человека отдаляется от тела, нам неведомо, потому задумчивый Чарльз Одри даже не стал заносчиво бесполезно гадать и противостоять сему философскому апологету.

В его душе промелькнула еще одна внезапная мысль – “Родителям приведшим свое чадо в магазин игрушек нужно помнить, что если пытливое дитя увидит занимательное развлечение или пленяющий детский разум цветастый предмет, то та довлеющая потребность на долгое время завладеет маленьким неукротимо неопытным человечком. Тот малец начнет неистово просить купить понравившуюся ему игрушку – скорее, ну же, пока ее не приобрел кто-то другой. Он будет навзрыд плакать и топать неистовыми дрожащими ножками, и разнервничавшиеся родители в эпилоге сей бытовой сцены не вынося более того требовательного детского визга, даруют в конечном денежном счете объект осуществимой скоропостижной мечты избалованному ребенку. Дитя сладостно удовлетворится, определенно, до следующего прихода в магазин. Так может быть, и не нужно было вести его туда, где столько душераздирающих искушений и плотоядных соблазнов? Однако всё же мы являемся в этот земной мир, потому-то чувствуем, желаем представленное многообразие тленных вещей и сердечных чувств на многоярусных витринах жизни. Мы сходим с ума от избытка, либо навсегда отрекаемся от сих богатств ради приближения иного мира, других небесных сокровищ. Будучи надменными реалистами, циничными материалистами или духовными идеалистами, каждодневно тянем своим влажные ручки к недосягаемым светилам, либо к близким огонькам свечей, но таким обыденным, но столь незнакомым. И каждый истинный художник подобен наивному ребенку, он, однажды воззрев на прекрасное создание, не ведает с того благостного мгновения ни освобождающего покоя, ни упоительного сна, ни карманного достатка, ни любви взаимной. Он просто задушевно плачет, но никто не может его успокоить. Он произносит нечленораздельные звуки, и его никто не понимает, его никто не слышит. Он отворяет шедевры образов и картин, но никто их не видит. Он любит, но та любовь немыслимой оказывается для других. Затем обиженный ребенок противостоит правовой системе, играет с доктриной нравственности. Посему мне лично придется вразумить его и отобрать у него украденную им живую игрушку”.

Тут Чарльз Одри перемахнул через стол всем своим полноватым телом и пальцами левой руки дотронулся до плеча посапывающего юноши, от чего тот неряшливо шевельнулся, резко потянулся. Раскрывая туманные глаза, извиняясь, Эрнест произнес.

– Я, кажется, пленился неблаговременным сном, несвоевременно заснул. Простите. Меня сморило не ваше занимательное разъяснение, а моя нервная усталость. Мне даже сны не снятся в последнее время. Или я их попросту забываю.

– У вас и так предостаточно остросюжетных снов наяву. – успокоил его детектив. – Которые нам с этой минуты предстоит раз и навсегда развеять. Пойдемте, я провожу вас до вашего дома.

– Но как же преступление, Эмма, и этот негодяй Художник! Нужно скорее действовать, а не сидеть на месте. – громко протестуя воскликнул воспламеняющийся Эрнест.

– Сегодня вы мне не понадобитесь. Не переживайте понапрасну, а полностью доверьтесь мне. – детектив ободряюще приподнял подбородок, сглотнул, отчего его адамово яблоко чуть сдвинулось. – В дальнейшем я планирую тщательным обыском осмотреть квартиру леди Эммы. Затем хорошенько огляжу цветочный магазинчик, в котором она служила, и может быть, мне посчастливиться обнаружить новые подсказки для взлома сей замысловатой головоломки. Мне предстоит отыскать непредвиденные улики и, в конечном счете, заполучить ответ на главнейший вопрос – где скрывается виновный зверь и его неповинная жертва, где находится злодейское логово, если конечно не она сама придумала всё эти мистические освидетельствования, которые на данный момент также не стоит исключать. В общем, открыв место обитания Художника, мы сломаем его безумный замысел, ведь мастерская для творца не только дом, но и своеобразная творческая кухня, если хотите это своеобразный родильный дом, в коем появляются на свет дети искусства.

Эрнест нисколько не смутился, он с первой минуты их благотворного знакомства, полностью доверился опытному детективу.

– Припрятанный запасной ключик находится в узком проеме между стеной и резным обрамлением двери, только найдя ключ, вы сможете войти в квартиру Эммы. Почему вы так насмешливо смотрите на меня? – уверенно смутился юноша. – Я всего лишь несколько раз бывал в гостях у Эммы, а так как она, когда особо нервничает, бывает растерянно по-девичьи забывчива, предусмотрительно задумала план “б” на случай утери главного ключа. И поведала мне о его местонахождение ради не излишней предосторожности.

– Значит, она в последнее время перед непосредственно самим похищением изрядно нервничала, интуитивно ощущая приближающуюся опасность, может быть, она предчувствовала слежку, столь явную и близкую. – Чарльз Одри слегка одобрительно кивнул. – Благодарю, это крайне полезная информация. Но, запомните раз и навсегда, случай не имеет места в этом или в других мирах. Ибо всё изначально предопределенно, каждая песчинка лежит на своем личном индивидуально отведенном только ей месте, каждая крупица мироздания осмыслена величием и сосчитана в меру своей бесценности, что же говорить о венцах творения, о несравненных людях. Нет, определенно поступать случайно мы не будем, не станем уповать на несуществующий случай, но предадимся мудрому Провидению. Всегда и везде нас ожидает путеводный выбор, подсказчики нам наши чувства, и, конечно же, богоугодная совесть. Отсюда следует, что похищение Эммы неслучайно, оно спланировано и воплощено в жизнь грандиозно, но, увы, трагично.

– Вижу наглядно, что вы Чарльз Одри в этом здраво разбираетесь, значит, я по воле благоприятной судьбы наткнулся на ваше полезное общество. Вот только, к сожалению, я по-прежнему мало что понимаю из преподанных вами слов. – в конце речи юноша широко зевнул, позабыв в знак этического сокрытия физического неудобства прикрыться ладонью.