Евгений Козлов - Художник. Изображая иллюзию

Озлобленное и вспыльчивое безразличие ко всему и раньше подолгу испытывал он, с несмываемой каплей досадливой обиды на сердце. А неминучая хворь с первыми болевыми признаками осенней простуды мучила его тело всяческими влажными, порою склизкими неудобствами, одно из которых именуется насморком. Посему из левой воспаленной ноздри законника всё время течет проворная прозрачная капля, отчего с помощью платка ему частенько приходиться убирать сию неуместную проказницу, но та, словно альпинист, повисший на волоске редких усов детектива, цепляется всеми силами, сопротивляясь и насмешничая. И иные залежи влаги подобные ей спешат уподобиться простудной капле, столь безбоязненной перед неминуемой гибелью.

Обладая невысоким ростом властителя дум, широким лбом философа, несоразмерно тонкими пальцами пианиста, хозяин сего неатмосферного кабинета походит на обильно сдобренного дородного мэра в отставном чине простого служащего. На самом же деле с недавних времен Чарльз Одри заведует всевозможной полицейской розыскной документацией, скучнейшими рапортами и докладными, насущными заявлениями и иными письмами к административному начальству. Оная вычерченная работенка скромна описанием, позвольте вкрадчиво заметить, довольно пыльная, однако не в меру скрупулезно ответственная. Ему приходиться добросовестно хранить толстенные папки в полной гармонии с не щадящим никого временем, невзирая на давность их написания, исключая дату составления, примерно раз в месяц ему приказано просматривать содержание бумаг, перелистывать бланки и отчеты, окидывая оценивающим взором и неоднократно их дублировать, почти всегда бессмысленно.

Немного маниакально нервируя самого себя, машинально невольническими манипуляциями приглаживая остатки седых волос на двойной залысине, он пытался разглядеть в гнетущем неоднородном пейзаже, столь заманчиво представленном его навостренному взору за окном родного кабинета, нечто успокоительное, дурманно безмятежное. И вправду, там, вдали, парадоксально виднелась сонная лощина, частично таинственно скроенная из пестрых древ и колючих кустов барбариса. Те гулкие иллюзорно явственные видения подталкивали его опустошенный разум на всякого рода макро и микро размышления несвойственные его теперешней отрешенной униженности эстета. И кажется, что в нем порывы пытливой агрессивности начали постепенно стихать. Чарльз Одри самозабвенно задремал, поглощая сонные запахи плакучей осени, отстраняясь от всего, закрыл глаза…

Однако его летаргический покой продлился недолго, ибо детективу предстояло вновь стать застигнутым врасплох неожиданными чопорными звуками, кои возрастали по мере упрямого приближения одного шумного неизвестного объекта, настойчиво вышагивающего по первому ярусу казенного здания.

Будущее мелодраматичное действо неминуемо происходило в неказистом разухабистом доме, который и ныне значится под двадцать седьмым номером. С легкостью восприимчивого туриста, вы, не приложив особых поисковых усилий, отыщите сей незамысловатое строение, в коем заведомо распознаете детективное правовое агентство, плотно сотрудничающее с инспекторами соседних округов.

И вот, неуместная увертюра продолжается, однако глухие пререкания внизу ненадолго прекратились, и Чарльз Одри немного успокоив истомно сильно бьющееся истовое сердце, вскоре несдержанно вздрогнул от цоканья быстро постукивающих каблуков. Старый джентльмен, нисколько не малодушествуя, начал чинно твердить внутри своей охладевшей души просительные молебны, укорительно уговаривая милостивую судьбу сжалиться над ним горемычным и нынче не тревожить по разношерстным пустякам, хотя бы сегодня, ему хотелось бы всего один коротенький денек побыть в многовековой тишине. Но судьбоносная высшая сила явно имела на данный час столь же скверное настроение, как и у угрюмого архивариуса. Потому-то или по иной какой-либо причине, входная дверь его кабинета резко отворилась, впустив тем самым зачинщика тех раздражительных шумов и будущих не менее громких перипетий. На пороге дерзновенно показался импозантный молодой человек с внушительным пылающим дичайшим взором, который попеременно бросаясь из стороны в сторону, попеременно дико глазея, словно карающим забралом несся впереди прочих чувственных устремлений юноши, копотно испепеляя всё вокруг. Всклоченные рыжеватые волосы подобные отдельным огонькам неспокойного пламени, колыхались при каждом его яром движении. Стройная архаическая фигура подтверждала золотое сечение, подобное заповеданное усмотрение Творца, особенно классическая форма вытянутой головы, свидетельствовала о немаловажности сего разумного индивида, а твердость быстроходной походки и общепринятый этикет, выказанный в его учтивой речи, украшали его и так негласно яркую личность. И казалось, что его сердце источало в ту и последующие минуты неведомое по теплоте чувство, ибо в некогда прохладном кабинете архивариуса сразу стало невыносимо удушливо жарко.

Молодой человек дерзко закрыл за собой входную дверь и, не сходя с занятого места, начал вопрошать.

– Мне поведали, о вашей деловитой заинтересованности в раскрытии подозрительных преступных дел.

Тем непродолжительным временем инспектор в отставке подозрительно прищурил очи, смерив юношу проницательным взором, полагая и располагая прозорливой интуицией. “Еще один желторотый юнец, считающий себя центром Вселенной и с самомнением, доходящим до эксцентричной вседозволенности” – подумал Чарльз Одри, скептически оценивая незваного гостя. – “Что ж, мне это даже нравится, в этом что-то есть, нечто любопытное” – вместо завершения своей мысли сделал нелегкий вывод он. И ответил вслух следующим откровенным порицанием.

– Боюсь, вы плохо информированы о моей деятельности, либо вам дали ложную в корне информацию. Я всего лишь заведующий наискучнейшей картотекой всяческих преступлений. Здесь находятся только письменные характеристики граждан однажды преступивших закон. А все уполномоченные служащие распределены по иным кабинетам, следуйте дальше по коридору и обязательно наткнетесь на оных представителей правопорядка.

Однако юноша не сдался, настоял на своем.

– Из изреченных вами слов следует, что вы боязливо отказываетесь помогать мне, считая мое поручение чересчур безвыходным? – теперь уже с нотами фиглярского отчаяния проговорил юноша.

О, тут детектив со всем своим высокомерием явно был задет за живое.

– Напротив, я желаю чтобы вы дословно заинтересовали меня прозаическим рассказом о вашей проблеме, дабы изменить мой растущий недоверчивый настрой по поводу вашего нежданного появления. – с заносчивой живостью тихохонько предложил Чарльз Одри.