Татьяна Ф - Семь дней на счастье

В общем, как говорилось в прошлом, Большой Брат следит за тобой.

– Ну так как?

Меня вырвали из собственных мыслей, и поэтому я не сразу сообразила, о чем речь.

– Имя.

– М… Погодите, вам же нельзя моё имя знать.

– Ага.

– И что же нам делать?

– Придумай себе псевдоним, ты же художник.

– Всегда считала, что это нечестно.

– Почему?

– Когда придумывают себе имя, хотят либо скрыться от чего-то, либо не принимают самого себя таким, какой он есть.

– И это говорит мне та, что несколько дней назад сменила тело.

На это мне ответить было нечего. Я помолчала полминуты, после чего призналась:

– Я толстая.

Оператор поперхнулся водой, которую в тот момент потягивал из бутылки. Открыл было рот, чтобы прокомментировать, но потом передумал, отставил воду в сторону, резко повернул назад и устремился по главной улице. Буквально через десять минут мы остановились возле знакомой клиники, которая, несмотря на ночь, была открыта.

Мы вошли в холл, где за стойкой ресепшен сидел пожилой мужчина с стареньком, но чистом медицинском халате, какие уже давно не носят.

– Здравствуй Карс, мы во второе хранилище.

Мужчина снял очки, протер стёкла, снова их одел и внимательно посмотрел на меня.

– Клиент беспокоится о теле?

– Типа того, – неожиданно раздраженно буркнул оператор.

Пискнул замок, двери справа открылись, давая проход в длинный коридор. Мы прошли до конца, остановились перед белой дверью, дождались пока местный ИскИн опознает оператора и впустит нас в хранилище. Я занервничала, машинально начав накручивать локон на палец. Вырвав пару волос, заставила себя остановиться. Почему-то я испугалась встречи с самой собой. Глупость какая, но я действительно нервничала и даже больше чем по поводу близкого нахождения возле красивого мужчины, пусть и как выяснилось, совсем не той ориентации, чем хотелось бы.

Зал был заполнен сумраком, светились лишь прозрачные капсулы, в которых плавали тела самой разной комплекции и расовой принадлежности. Белые, черные, желтые, слегка синеватые – эти наверняка испытывали слишком сильную любовь к алкоголю, – волосатые, лысые, толстые, худые. Прямо ярмарка какая-то.

Рэй остановился возле одной из капсул, в которой плавало тело мужчины. Оператор проверил какие-то показатели, странно посмотрел на обитателя капсулы и пошёл дальше. Любовник? Тогда почему он в капсуле? Неверный любовник? Наверно сменил тело и умотал куда-нибудь. Отсюда нелюбовь к носителям.

Прищурившись и осуждающе посмотрев на горе-любовника моего оператора, я зашагала быстрее, стремясь нагнать провожатого.

Довольно быстро мы добрались до искомого объекта. Одетая в специальные майку и трусы белого цвета, я плавала в жидкости, раскинув руки в стороны, насколько позволял объём капсулы. Волосы тёплого каштанового оттенка расплывались словно в невесомости и образовывали подобие созревшего одуванчика. К телу были подсоединены трубочки разных диаметров и уходившие в специальный блок на внутренней стороне капсулы. Смешно, но лицо моё выражало какое-то ненормальное спокойствие, которого никогда не наблюдалось на моей настоящей мордочке. Наверняка в этом состоянии даже снов нет.

– Нет.

Ну вот, я опять свои мысли вслух озвучила, и сама этого не заметила.

– Химический сон не предполагает сновидений.

Странно было смотреть на себя со стороны. Вроде как знаешь саму себя как облупленную, помнишь каждый сантиметр своего проблемного тела, каждый прыщик и все-все-все килограммы. Я стеснялась своего тела, упаковывая его в широкие одежды, более напоминающие хламиды, закрывала распущенными волосами пухлые щёки и никогда не надевала туфли на каблуках, боясь свалиться с них в самый неподходящий момент. Умом понимала, что в подобном антураже скорее испугаю любого, чем привлеку, но ничего не могла с собой поделать.

Но каково было моё удивление, когда поняла – я не толстая. Я просто не худая. Да, не модельная внешность, да, ноги короче, чем хотелось бы, да, щёки действительно пухлые, но…

Я повернулась к оператору и заметила его улыбку. Смеётся что ли? Хрупкий росток надежды был жестоко задавлен.

– Убедилась? – спросил он.

– В чём? – отвернувшись, снова уставилась на свое тело, почему-то в миг потерявшее привлекательность.

Вдруг раздался неприятный визг, громкость которого можно было сравнить с криком обезьяны-ревуна в период брачного гона. Испугавшись, я села на пол, зажмурившись и закрыв глаза ладонями. Через минуту резко наступила тишина и послышался голос оператора:

– Пятьсот двадцать один шестнадцать три нуля семь единиц тридцать девять четыре. Рассинхрон. Подавление двести десять. Минимизация до второго уровня. Эй, ты где?

Это ко мне? Потому как первые несколько предложений для меня были полной белибердой.

– Здесь, – пискнула я.

Рэй присел на корточки и протянул руку.

– Вылезай. Ты зачем сюда залезла? – голос был насмешливым.

– Испугалась, – я прикоснулась своей ладонью к мужской руке.

– Чего? Оповещения?

– От такого оповещения копыта откинуть можно, не то что испугаться.

Оператор рассмеялся, вытаскивая меня из-под капсулы, куда я умудрилась залезть. От чего-то опять стало обидно. Ну что такого смешного?

– Можно подумать, ты никогда ничего не боялся, – буркнула я.

– Всё, чего я когда-то боялся, уже случилось, – внезапно посерьёзневшим голосом ответил Рэй.

Он схватил меня за плечи и развернул лицом к капсуле.

– Это – лучшее, что у тебя есть. Помни об этом.

А я что? А я стояла и млела от ощущения мужских пальцев на своей коже. О, мой атом! Какая же я всё-таки неправильная! Понимать, что это счастье твоим никогда не будет и позволять себе наслаждаться этими моментами, может только распоследняя дурёха. Да-да, это я. Потерявшая надежду и совесть горе-художница. А, молекула с ним…

– Мирэй.

– Что?

– Буду Мирэй. Подойдёт?

– Анаграмма.

– В смысле?

– Моё полное имя Рэймир.

Ещё одна проблема, с которой сталкиваются клиенты «СовТел» – стерильность репродуктивной функции. Природа, а точнее её дитя – человек – уже сталкивался с подобным феноменом. Вспомнить хотя бы мула, гибрида лошади и осла. Вряд ли бы эти животные на вольном пространстве рассматривали бы друг друга в качестве привлекательного партнёра по брачным играм. Несмотря на их более высокую выносливость по сравнению с родителями, эти животные бесплодны. Правило Холдейна, гласящее, что самцы в этом эксперименте обречены быть стерильными, а самки – в подавляющем большинстве случаев, упрямо намекает – всё придумано до нас. Лигры, камы, муларды, красные попугаи, и множество других жертв человеческих экспериментов навсегда остались в своем межвидовом одиночестве. Думаете, это остановило учёных?