Екатерина Оленева - Абьюз

– Тебя не порадует мой ответ, – издевательски выгнул он бровь.

– И что с того? Примешь обет молчания?

– Мнишь себя остроумной, сестрёнка?

– Мне кажется, мы отошли от изначальной темы?

– От того, что я здесь делаю? – пожал он плечами, в свой черёд скрещивая рука на груди. – Или от того, почему тебе не стоит наносить сейчас визит твоему, самому любимому, брату?

О! Мы начали нашу любимую игру: взбеси меня, если сможешь или кто кого из себя выведет первым? Ладно, что ж? Поиграем. Почему нет? Если кто-то здесь думает, что, будучи единственной сестрой среди братьев, я не умею развлекаться, он глубоко ошибается.

– Ну, последнее совсем не загадка, – усмехнулась я ему в лицо. – Раз ты сидишь и сторожишь тут на пороге, как верный, но отвергнутый пёс, значит наши голубки снова вместе?

Лицо Ливиана осталось невозмутимым, лишь в глазах сверкнули льдинки.

– Тебя это бесит? – усмехнулся он. – Или – заводит? А, может быть, и то и другое? – склонив голову к моему уху, так, что я почувствовала исходящее от его тело горячее тепло и холодноватый запах дорого парфюма.

Профессионал, чтоб его. Умеет держать завораживающую дистанцию.

Ты, милый братец, отличное средство от скуки для тех, кому приходится скучать. Но мне не скучно. Совсем.

Если Ливиан рассчитывал, что я испуганно отшатнусь, он просчитался. Я не отодвинулась ни на дюйм. Повернув голову так, что наши лица разделяло лишь расстояние вздоха, насмешливо глянула ему в глаза.

В ответ те потемнели, как небо перед грозой.

– Меня – нет. Не бесит и не заводит. А тебя?

– Меня? – гортанно хмыкнул он, в лучших традициях пошлой мелодрамы упирая руку в стену, словно пытаясь зажать в клетке между собой и стеной.

Воздух опасно уплотнился.

– Меня гораздо сильнее заводят девушки.

Я никогда себе не лгу. Это так же глупо, как страусу прятать голову в песок. Если лжёшь самому себе, отказываясь видеть проблему, то решить её шансов уже нет.

Мне не нравилось тёмное, тягучее чувство, что порождала во мне близость Ливиана. Совсем не нравилось. Я не собиралась его принимать. Но отрицать его наличие было бы глупостью.

Когда мне что-то не нравится, я стремлюсь отыграться. Или отомстить. Желательно с реваншем. Если гадко у меня на душе, справедливо (с моей точки зрения), чтобы и на его стало тоже.

– Давай уточним: тебя заводят девушки? Или ты просто предпочитаешь нечто новенькое?

Усмешка сошла с губ Ливиана, в глазах шевельнулось нечто свирепое и злое, как чудовище, тенью мелькнувшее в глубине, но пока ещё не спешащее проявить себя.

– Не понял, что ты хочешь этим сказать?

– Не понял? – вскинула я подбородок, с вызовом глядя Ливиану в глаза. – Я поясню, мне не сложно. Не то чтобы мне действительно было интересно, но скажи, какого это – быть влюблённым в младшего брата?

– Влюблённым?

– Хотя, нет! Любовь – это совсем не в нашем стиле. Наверное, я неправильно сформулировала мысль. Скажи, пожалуйста, какого это: трахать парализованного младшего брата, который не может послать тебя к чёрту?

Рука Ливиана молниеносно, будто бросок кобры, метнулась ко мне. Жёсткие пальцы сжались на горле, сдавливая его больше, чем чувствительно.

Ого! Вот это реакция! Вот это скорость! И, я бы не побоялась этого слова, вот эта страсть!

– Поосторожней в выражениях!

Увы! Осторожность не мой конёк.

– Осторожней или – что?

Я понимала, что нарываюсь и провоцирую, но ничего не могла с собой поделать. Игра слишком увлекала. Тормозить я не хотела.

– Что ты сделаешь, Ливиан? Ударишь меня? Или изнасилуешь?

– Зачем сразу такие крайности? – со злой насмешкой ответил он.

– Тогда убери руки. И сделай шаг назад.

Мы оба тяжело дышали, словно после затяжной пробежки на полной скорости.

– Убери от меня руки, – потребовала я.

Сердце колотилось взволнованно и часто. Но на самом деле я, увы, не хотела, чтобы он убирал руки – я хотела, чтобы он приблизился. Хотела почувствовать вкус его губ на моих губах. Хотела до головокружения, всей кожей чувствуя его ответное желание. Оно, словно волна, словно жар, распространялось от тела Ливиана, будто лучи, готовые расплавить ледяной панцирь моей вечной сдержанности.

Его ладонь медленно скользнула по моим волосам, в то время как глаза внимательно, безотрывно следили за выражением моего лица, будто Ливиан охотился за малейшими проявлениями эмоций:

– Я много слышал о тебе, Сандра, ещё до того, как мы встретились. И признаться, мне всегда было любопытно – какая ты? Молва о твоей красоте, жестокости и кровожадности сделала тебя желанной ещё до нашей встречи. Ты любишь кровь?

– В каком смысле?

– В прямом.

– Я убивала потому, что приказывал отец. Мне это радости не доставляло, – хмуро буркнула я.

– Боль других – нет. А моя?

– Ты о чём?

– Не говори, что не понимаешь. Не лги.

Рука его больше не сдавливала горло, теперь его прикосновения напоминали ласку.

– Я знаю одно, что с удовольствием посмотрела бы на то, как корчится наш драгоценный папочка. Ну, или твой милый и нежный младший братец.

– Наш милый и нежный младший братец.

– Пусть так. А твоя боль? – я с деланным равнодушием пожала плечами. – Она мне безразлична.

– Тем лучше. Когда нет ни страха, ни ненависти.

– Ты из тех, кто любит по жёстче?

– Настолько, что не многие на это пойдут. Ну же, Сандра? – с усмешкой подначивал он меня. – Ты же не трусиха?

– А ещё не дура. И не ведусь на слабо.

– Всё же я уверен, когда-нибудь ты дозреешь до моего предложения и дашь мне то, что хочу я. А пока, в качестве аванса, я могу продемонстрировать, что получишь ты.

Но продемонстрировать у него не получилось, к счастью или обоюдному разочарованию, не знаю. Одна из металлических дверей открылась и на пороге появился наш отец. Даже не знаю, к худу или к добру? Хотя о чём я? Появление Рэя это всегда к худу.

Он был пьян. Находился в том пограничном состоянии, когда любое неосторожное слово могло заставить его взорваться, точно динамит. Пьяный Рэй это всегда плохо. Во-первых, чтобы он так нажрался, наркоты и алкоголя нужно чуть меньше тонны, а это много даже по нашим меркам. Во-вторых, если в трезвом состоянии жестокость Кинга была тщательно выверена, то, стоило ему сорваться с цепи, предсказать, куда заведут его животные желания было практически невозможно.

Ливиан словно ненароком занял позицию между мной и нашим драгоценным папочкой. Рыцарь, блин!

Рэй окатил его насмешливый взглядом, потом задержал его на мне. Мне насмешки досталось в разы меньше, зато с лихвой – едкой злости.

– Что вы здесь делаете?

– Разговариваем, – отозвался Ливиан.

– И о чём была беседа?

– Большей частью про то, что привязанность Энджела и Артура как бы не совсем… братская, – не то чтобы солгал Ливиан.