Татьяна Сидоркевич - Когда я открыла глаза

Жизнь здесь действительно казалась нарисованной сказкой. Полосы лесов, вечнозелёные холмы, жёлтые рапсовые поля, за которыми уютно размещались маленькие загородные посёлки. В одном из этих тихих, но полных сплетен (не больше, чем в других городках) местечке, Млечице, зародилась любовь Июль к этим землям. Всё здесь казалось таким необычным, словно ты попал в другую Галактику. Казалось, будто люди здесь смотрят по-другому, не так осуждающе. Будто продавщица магазина – как из кадра фильма. Природа словно из заповедника – величественные и загадочные замки на каждом десятом километре. Всё это точно отличалось от тех привычных картин маленького городка бывшего СССР, мизерной точки на карте, прославившейся лишь благодаря своему огромному металлургическому комбинату, сеявшему металл, выбросы, а с ними презрение и депрессии на весь окружающий город.

Здесь каждый встречный, улыбаясь, произносил «Добрый день!» даже незнакомому человеку, уставший почтальон ласково пытался объясниться с иностранцем. Продукты в магазинах выставлялись на распродажу ещё задолго до окончания срока годности, в господах за бокалом пива вечерами сидели старики и просто мужички, отдыхая после рабочего дня, а их женщины выстраивались паровозиком и, пиная землю палками, уходили, словно в шествие лыжных бабушек. Для них это был обычный стиль жизни, другого они и не знали. Но со стороны было увлекательно наблюдать за тем, как такие же люди, как и мы с вами, живут совершенно иначе, в совсем другом мире, с другими устоями и стандартами.

Если бы мы знали, кто точно нуждается в нас – мы делали бы правильный выбор. И меньше ошибок. Нужно ли тратить своё время на того, кто в этом не нуждается?

Я видела там мой идеал жизни и семьи. Немного корректировки бы, конечно. Идеального ничего не существует. Но почему все неземные ощущения так быстро забываются? Будто моё внутреннее счастье обещало подождать моего возвращения назад, в этот сравнительно идеальный мир. Раньше я бывала в таких идеальных местах, где я чувствовала абсолютное зашкалившее счастье: это были мои мечты или сны. Я и не подозревала, что существует такое место на Земле. Надеюсь, это не был мой мираж, спровоцированный лишь гормонами счастья.

Вернувшись словно из межгалактического плавания с задёрнутым занавесом и нежеланием видеть снова эту боль и несоответствие своего внутреннего мира внешнему, Июль ощутила себя ненужной. Ненужной этому месту. Словно она ошиблась галактикой. Параноидальная ненавязчивость овладела ею. Где искать свой дом? Жаль, что время действительно ничего не решает. Теперь, когда ты видел многое и в этом множестве не было ни единого минуса, сложно из идеального мира перестроиться на ужасный, ободранный, удручающий, вымирающий край.

Раньше я часто произносила фразу «если бы у меня была возможность свалить за границу, я бы без раздумий рванула бы», и я готова была рвать глотки всем, кто начал бы меня убеждать в обратном. А сейчас понимаю, что не всё так просто. Меня держат здесь моя совесть и страх. Вот поэтому и живётся хорошо людям, у которых нет сердца. Именно они получают всё, что захотят.

Вот всё и начинает проясняться… кроме неба над Донбассом. Страшно смотреть новости, видео с мест происшествий. Читаю во всех статусах, как страшно и жутко людям просыпаться от звуков летающих бомбил и выстрелов над домами. Не понимаю, куда мы движемся. Хотя ясно всё – движемся в *опу (простите). Люди собирают сумки на случай мгновенной эвакуации, готовят аптечки и пайки с водой для бомбоубежищ на случай воздушной тревоги. Несколько миллионов людей стали изо дня в день жить сегодняшним днём, боясь остаться в своих сновидениях. Что это? Мир просто сходит с ума. Как будто мы перенеслись в реальные события 40-х годов. Я каждый день слышу вопросы: «Зачем ты сюда вернулась?!» Ну что ответить. Для меня всё очевидно – не зачем, а за кем. За кем-то, кто совсем, по-моему, не ценит этого. За кем-то, кто при каждом упоминании этого говорит: «Так вали обратно!» За кем-то, без которого нет смысла оставаться в живых в случае войны, как бы страшно ни звучала эта фраза.

Ни с кем не могу поделиться своими планами на ближайшее время. Не думаю, что кто-то по-достоинству их оценит или поймёт, чтобы без зависти и от чистого сердца. Могу доверить это только тебе, моя взрослая принцесса. Тебе, наверное, многое приходится решать теперь. И эти дилеммы в сотни раз горче, чем мои. Но пока я лишь хотела бы, что бы всё сложилось спокойно и мирно. Я бы просто подкрепила своё материальное состояние за некоторое время. Тогда я с тем, без которого считаю бессмысленным весь этот путь, поехали бы туда, где люди просто живут, не заботясь о мнении других, где свободно дышится, где мы не будем ждать каждый день со страхом нового утра, где мы будем счастливо жить, радуясь каждой улыбке и каждому новому дню. Ведь хочется так мало, а сделать нужно так много. Всё на этой планете так сложно. Даже писать невыносимо тяжело. Видимо, каждый труд требует бо́льших усилий, чем мы думаем.

Пока Июль рассуждала о своей лени и ненавязчиво жалела себя, дни проходили с неизмеримой скоростью. Июль скрылась в густом тумане, который сейчас модно называть «прокрастинация». Почему-то муза оказывает свою моральную поддержку только в печальные периоды. Хотелось погрустить, да всё как-то вроде хорошо. Не многие люди заставляют задуматься, не многие слова, не многие песни. Июль жила музыкой, но даже она в радужные периоды казалась какой-то глупой и бессмысленной.

Что же я за человек? Когда мне до боли грустно – я, не переставая, думаю о какой-то проблеме, которая мешает мне жить, и хочется устранить её скорее. Но как только она исчезает, остаётся пустота. Мои проблемы и переживания наполняют меня этими до боли жалкими, острыми, но приятными мурашками, мне хочется писать. Но когда появляется пустота, я могу и хочу делать всё что угодно: любить, мечтать, читать, шить, гулять… Всё! Только не писать. Желание писать порождается во мне грустью. Словно в меня вселяется другой человек. В эти моменты я не понимаю и не особо осмысляю то, что пишу, но позже, перечитывая, я черпаю дозы удовольствия и непонимания: как?.. как? Очень редко я ловлю моменты, кроме грусти, которые заставляют меня снова переместиться в то состояние. Чаще всего это случается в окружении дикой природы, или на скорости, когда я проношусь мимо станций и городов. Иногда я замечаю какие-то цитаты и не понимаю, как люди додумываются до таких абсурдных и парадоксальных фраз. Мне очень хочется повторять такие достижения и писать таким же языком. Но, видимо, мой прямолинейный сарказм останется только в моих речевых оборотах.