Татьяна Сидоркевич - Когда я открыла глаза

Смотрю на фото Карлового моста. Мне не верится, что я стояла там. Я была очень счастлива. Я даже не уверена, что знала всё о счастье до тех моментов. Я до сих пор слышу это пражское кантри, эти забавные мужчинки в змеиных движениях порождают удивительную характерную мелодию. Под одной из статуй апостолов я загадала желания, как там полагается: одно мирское – хорошего мужа, с которым я создам счастливую обеспеченную семью, у нас будут счастливые дети и будет хватать денег на всё, что мы пожелаем, второе – духовное – я попросила знак, который бы я распознала правильно, и он подсказал бы мне, как мне следует поступать дальше.

Да, в этих желаниях я старалась быть осторожной, поэтому стояла, сосредоточившись, гладила те фигурки минуты две. Как мне повезло, что меня не затоптали другие туристы.

Сбылось ли первое желание – ответить мне сможешь лишь ты. Надеюсь, ответ меня порадует! А вот со вторым желанием всё немного проще, но в то же время сложнее. В момент, когда я проговаривала слова с прошением о знаке для выхода из тупикового положения, я думала о ситуации в моих личных отношениях. Ну вот либо это апостол даёт о себе знать, либо это моё самовнушение. Не знаю, что за неведомая сила, но это работает! Со временем я начинаю понимать, чего же я всё-таки хочу от жизни, а главное – я вообще чего-то начинаю хотеть!

Встретив своего Харди после мучительного расставания, Июль будто заново влюбилась. Её глаза вновь покрылись той пеленой, которая обычно застывает у влюблённых, в его глазах она видела спасение и завтрашнее счастье. Настолько дорог стал этот человек, что она ни на секунду не пожалела, что вернулась. Как и три года назад, она не могла им надышаться. Даже когда была рядом с ним, чувствовала, что его не хватает. Когда не видела его всего полдня, ей казалось, что прошла целая неделя. А теперь, когда он был на работе и они не виделись уже три дня, – это была целая вечность. Влюблённость – прекрасное и тёплое чувство, но лишь когда оно взаимно. Иначе оно превращается в полузависимый жестокий процесс, и одна из сторон, словно муха, попавшая в паутину, пытается вырваться до тех пор, пока не умирает, или пока не умрёт что-то внутри неё. Июль стала уязвимее к словам Харди, ещё сильнее теперь ранят её его резкие слова, она стала ещё чувствительней к его перепадам настроения.

Не могу насмотреться на моё такое родное личико: мои любимые глазки, цвет которых я так и не распознала за три года. Они цвета хамелеона – меняются при смене его настроения. Утром они могут быть зелёные, днём – серо-зелёные, иногда я вижу в них небо. А ещё у меня перехватывает дыхание, когда я вижу в них себя. Это такое чувство… Физики меня не поймут. Я не говорю об отражающей способности нашего зрачка. Это такое волшебство, будто из целого мира я для него самый важный человечек. Частичка меня в этот момент живёт внутри него. И это не просто частичка моей души или сердца. Это я… полностью я! В его глазах. Невозможно оторвать взгляд. Он словно луч солнца. А его дыхание – тёплое и будоражащее. До мурашек. Особенно когда вот так соприкасаешься тихонько кончиками носа, лоб в лоб, и спокойно дышишь. Этот момент, наверное, длится доли секунды, но о нём можно писать десятки страниц. Понемногу схожу с ума.

Мне, к сожалению, уже не семнадцать. Я не особо ведусь на эти романтические мурашки. Я также осознаю всю ответственность за свой выбор. Поэтому меня смущает кое-что в его действиях. Констатирую это как судебное постановление. Очень печалит то, что я не могу от души радоваться и чуток беситься, когда он рядом. Он словно тормозит меня в этом. А человек ведь не может постоянно тормозить свои эмоции. Когда я действительно счастлива – этот человек может не поддержать меня в этом и пытаться сдержать мой полёт по облакам. По-моему, я ни разу не видела его счастливым. Не помню такого момента. Или такого не было, или он не умеет порхать, когда счастлив.

Расстроенная Июль находилась в постоянном монологе, словно кто-то с «той» стороны даст ей правильный ответ.

С учётом того, что я перфекционист, иногда мне кажется, что я влюбилась в какой-то выдуманный образ. Как в первый раз это было, так и сейчас. Кажется, какая-то злая глупая привычка меня преследует. Или таковы все люди? Я сложила в своём подсознании все хорошие его поступки и качества и добавила пару десятков своих «надежд» по поводу личности. Слепила, короче говоря. А теперь, мало того, что жду, когда же человек станет полностью придерживаться только этих качеств, так ещё и обижаюсь, когда он делает наоборот. Получается, обижаюсь сама на себя. Так глупо. Вот потом и возникают вопросы: просто прощать человеку то, что он не соответствует каким-то моим «слепкам», или же искать такого, который соответствует? Со вторым вариантом было бы проще, конечно, если быть уверенной, что, во-первых, такой существует, а во-вторых, что, найдя этого «другого», подсознание не начнёт лепить новую скульптуру…

Обитателям золотых нор о простом земском счастье.

Норяне они не оттого, что плохие люди, а оттого, что это люди с другими ценностями. И за своими финансовыми гонками и личными выгодами они не замечают настоящей жизни, которая есть у простых людей. Вот люди счастливы, а норяне – нет.

А на улицах других городов пылают страшные постановки. Война страшнее с каждым разом. Люди потеряли ориентир, за который боролись. Теперь перешли на следующий, более глупый, уровень: борьба ради борьбы. Норяне не видят здесь людей. Норяне видят мясо, стратегические объекты, живой щит. Им, как и их подданным, не важно количество, важна оценка сторонних зарубежных норян. Эти зомбированные люди и не планируют доводить до своего сознания реальность всех событий. Это всего лишь мелочи на пути к их целям. Они ищут пути решения не своих проблем. Да и не проблем вовсе. Они делают из людей пешек, не замечая, как давно уже являются несчастными слизняками, незаметными тенями на огромной шахматной доске американских норян. На кону стоят величественные нематериальные ценности, масштаб которых нашим норянам не суждено даже понять. Всё слишком «по-крупному», чтоб считаться в этом деле с мнением «простых» людей.

Но это невыносимо – каждый день проводить в ожидании… В ожидании чего-то ужасного… Либо всё начнётся по полной. Либо всё закончится. В любом случае хорошего ничего не выйдет – это стало понятно уже давно. Такие моменты, когда ты только успокаиваешься, начинаешь верить в завтрашнее солнечное утро, и вдруг на тебя просто сокрушается монстр человеческих опасений о приближающемся штурме.